К выходу книги «Герой французского освобождения, русский дворянин Николай Васильевич Вырубов»
Андрей Маруденко
Для меня, с недавних пор увлеченного фотографией, портрет стал одним из важных средств понимания человека. Иногда остановленное мгновение может дать нам больше для постижения личности, чем очное знакомство, поскольку наше восприятие не сбивается с главного на случайное.
С Николаем Вырубовым я впервые познакомился именно так – по его портретам, которые меня весьма впечатлили. На фотографиях он предстает благородным человеком, сильным, строгим, похожим на военного, кем он, по-видимому, внутренне оставался и после окончания военной службы. Словом, благородный русский тип, образец для подражания.
Мое первое впечатление подтверждает книга «Герой французского освобождения, русский дворянин Николай Васильевич Вырубов. Источники и исследования. Коллективная монография» (составители: Н. Д. Лобанов-Ростовский, М. А. Трубникова-Муре, Е. С. Федорова – М.: Издательский Дом ЯСК, 2021. 632 c.).
Оказалось, что многие из его портретов, которые я видел, сделаны лордом Дерри Мором. Это говорит о широком круге общения Николая Вырубова, его семьи и всей русской эмиграции, которая через свои многочисленные горизонтальные связи на всех уровнях сохраняла присутствие русского человека, русского духа, русской мысли в остальном мире в условиях изоляции советской России.
В алфавитном указателе, помещенном в конце книги, насчитывается 17 страниц имен, так или иначе связанных с Николаем Васильевичем Вырубовым и его родными. Такой огромный социальный контекст, сложившийся только вокруг одного человека, говорит о масштабах связей многих представителей русской эмиграции, каждый из которых на своем уровне был и послом, и целым посольством русского мира.
Умение общаться с людьми, умение дружить – это семейная черта Вырубовых. В книге масса таких примеров. Николай Васильевич вспоминал об отце Василии Васильевиче: «Отец был человеком, умевшим налаживать прекрасные отношения с людьми независимо от их национальности и среды. Я восхищался этой его необыкновенной способностью общения со всем миром. Это было нечто, чего я никогда более не видел в своей жизни, такая уверенность, что для него все было возможно… Он встречался с людьми из всех слоев общества, политических, религиозных. Мне нравилось все это».
Русские и иностранцы, богатые и бедные, знатные и незнатные, белые и красные, Алексей Толстой и генерал де Голль – Вырубовы общались со всеми.
Семья Вырубовых представляла собой отдельный, либеральный слой русской эмиграции. Они были наследниками Временного правительства – его возглавлял их родственник, князь Львов, а Василий Васильевич был товарищем министра внутренних дел. В этом смысле они не были белоэмигрантами – православными монархистами, которые сформировали основное представление о русской эмиграции тех лет.
Об этом и о многом другом Николай Вырубов рассказывает губернатору Паскалю Майосу в большом (на 90 страниц) интервью, которое является одним из интереснейших разделов книги.
Вторая мировая война разделила русскую эмиграцию на тех, кто, не принимая советскую власть, однозначно выступил против фашизма, и тех, кто решил поставить на Гитлера в деле освобождения России от большевиков. Вторых было меньше, но их голос и амбиции были тем не менее довольно громкими. Эта тема до сих пор всплывает в публичной полемике русской эмиграции.
Николай Вырубов был с первыми. Молодым человеком он пошел на фронт после того, как в июне 1940 года по радио услышал призыв генерала де Голля. Прошел всю войну до освобождения Парижа, два раза был серьезно ранен.
О мотивах русских людей, участвующих в Сопротивлении, он писал так: «Обстоятельства русских во Франции были иными. Они были глубоко враждебны советским властям, которые привели к их исходу из страны, однако, отвергая режим СССР, они сильно переживали вторжение в свою страну, жертвы народа и успехи оружия противника. Это привело к тому, что некоторые из них присоединились к Сопротивлению в знак солидарности со своей страной».
В книге приводится статья Николая Васильевича «В память павших воинов», где он перечисляет участников этой войны из числа русских эмигрантов. Забота о сохранении памяти о них проходила через всю его жизнь.
Еще одна важная тема – социальное служение Вырубовых. Работа с беженцами в ООН, знаменитый «Земгор» (Земскогородской комитет помощи советским гражданам за границей), забота о памяти погибших русских воинов, Тургеневский дом, дары в российские музеи.
Читая о Николае Вырубове и его отце Василии Васильевиче, я ловил себя на мысли, что многое в них очень похоже на князя Никиту Дмитриевича Лобанова-Ростовского, их племянника и внука. Те же широкая общительность и интерес к людям, любознательность, меценатство. Один из разделов книги посвящен ему, включая его переписку с «дядей Колей» – Николаем Васильевичем – и другими родными. Прекрасный русский язык и очаровательный дух старой России жив в этих письмах: «Лето у нас паршивое. На прошлой неделе был в Лондоне у Саломеи Николаевны, которой в октябре будет 90 лет. Она в чудном виде. Целую. Д. Коля».
Саломея Николаевна Гальперн, урожденная Андроникова, муза многих русских поэтов – Блока, Мандельштама, Ахматовой. Она вложила много сил в воспитание Николая Вырубова в эмиграции. Он часто вспоминал ее: «Мне в детстве Саломея Николаевна говорила, что родина – это та, которой ты принадлежишь, а не та, которая тебе принадлежит. Значит, если вы принадлежите своей родине и вчера она была монархическая, а сегодня еще какая‐нибудь, то это можно любить или не любить, но поделать с этим ничего нельзя, она остается на всю жизнь. Как мать…».
В книге есть письмо Николая Васильевича в защиту Тургенева, фразу из которого можно было бы вынести в эпиграф всей истории старой русской эмиграции: «Писатель, тем более великий, отлучается от родины только тогда, когда перестает находить в ней источник вдохновения. С Тургеневым этого не случилось».
Такого не случилось и с Николаем Вырубовым, и с той частью русской эмиграции, которая, как мы уже сейчас видим, остается в истории. А в будущее, как известно, берут не всех.
