«Истории из пропавшего чемодана»: окончание главы о жизни и судьбе французского писателя, кинорежиссера, военного и дипломата, уроженца России Ромена Гари (начало в №157/09–10)
Алиса Даншох
Предав Арье-Лейба Кацева литературному забвению, Гари самозабвенно пишет портрет матери, расцвечивая его яркими подробностями выдуманной биографии. Актрисой она была только в собственных мечтах и рассказах, хотя, по воспоминаниям близких друзей писателя, у нее имелись артистические задатки. Выступления на театральных подмостках ограничивались участием в школьном драмкружке. Она никогда не играла драматические роли на московской сцене и не произносила тексты Мольера во французской театральной труппе. Она никогда не встречалась с Мозжухиным, а тот никогда не разъезжал по Варшаве на роскошном желтом авто. Необузданное воображение автора романтизирует прошлое матери, а некоторое фотографическое сходство юного Романа Кацева с известным актером подсказало ему, как на этом сыграть. Он превратил русскую знаменитость в анонимного отца. Ни Мина, ни ее сын не были знакомы со звездой немого кино, но они частенько наблюдали ее явление на пляже бухты Ангелов, она охотно освещала променад Английской набережной и возникала на выступлениях цыганского ансамбля.
Не могу не рассказать об одном из самых трогательных эпизодов «Обещания на рассвете» – о возвращении Гари в Ниццу в 1944 году. Он оказался душещипательным вымыслом, идею которого автор позаимствовал у другого известного французского писателя. Тысячи женщин рыдали, читая про сына, спешащего к матери после четырех лет разлуки. У него замирает сердце от ожидания встречи, сейчас он ее обнимет, похвастается полученным орденом, порадует первым серьезным литературным успехом – его роман только что опубликован в Лондоне. Через несколько минут он скажет самой любимой и родной женщине, как ее письма все эти годы служили ему оберегом. Он взлетает по лестнице на верхний этаж дома, где они жили, но… его никто не ждет, потому что мать умерла три с половиной года назад. Зная про неизлечимую болезнь и скорую смерть, она пишет около двухсот писем и просит свою подругу из Швейцарии регулярно отправлять весточки сыну на фронт.
В действительности Ромен Гари знал о смерти матери. В 1941 году он получил известие о ее кончине от сестры своего школьного друга Рене Ажида. Она ухаживала за Миной Кацевой и вместе с братом проводила ее в последний путь на русское кладбище. Мина умерла от рака желудка. За несколько месяцев, проведенных в больнице, она отправила сыну одно-единственное письмо. По воспоминаниям сестры Рене Ажида, Мина каждый день что-то записывала карандашом в серые школьные тетради и просила их передать Ромушке. Что в них было, никто не знает: записи исчезли.
Впервые о письмах матери Гари рассказал за четыре года до выхода романа на встрече с американскими читательницами. В 1956 году он занимал пост генконсула Франции в Лос-Анджелесе. В Америке романы Гари пользовались успехом, он часто выступал по местному телевидению и охотно давал интервью глянцевой прессе. Сентиментальный эпизод биографии писателя вызвал бурную реакцию: дамы рыдали; кстати, как и я, когда недавно перечитывала «Обещание на рассвете». Расчувствовавшись и утирая слезы, я все же мысленно попеняла автору за кражу сюжета у Андре Моруа (его «Фиалки по средам» вышли в 1953 году). В этой новелле герой регулярно получал письма от возлюбленной, которая, как потом оказалось, давно ушла из жизни. Отвечая сама себе на вопрос «Почему Гари позарился на чужое?», я пришла к выводу, что эти письма придавали яркости образу женщины, безмерно его любящей и бесконечно ему преданной. В противовес безвестному и малозначимому отцу писатель создал культ матери. Никто и никогда не смог ему ее заменить, потому что материнская любовь совершенна и ее утрата невосполнима. В то же время, по словам писателя, эта любовь опасна: она «заставляет жизнь давать обещания, которые та никогда не выполняет».
Превращая мать в некое божество, он наделяет ее в том числе и пророческим даром. Она внушает ему и всем окружающим, что сына ждет блестящая карьера, он прославит себя и Францию. Он будет дипломатом, писателем, и все женщины мира будут у его ног. Говорила ли в действительности Мина что-нибудь подобное, неизвестно, однако к моменту выхода романа в 1960 году некоторые пророчества матери, реальные или мифические, сбылись. Во-первых, Гари стал героем Сопротивления. Во-вторых, он получил две высшие награды Франции – орден Почетного легиона за заслуги перед Отечеством и литературную Гонкуровскую премию. И хотя послом он не стал, тем не менее служил в министерстве иностранных дел по дипломатической линии. А что касается успеха у женщин, то он оказался, пожалуй, даже чрезмерным и принес Гари массу неприятностей и разочарований. В 60-е годы прошлого столетия Гари поплатился за любовные увлечения дипломатической карьерой. Сегодня он бы так легко не отделался: движение MeToo засадило бы героя-любовника за решетку не на одно столетие.
Официально он был женат всего два раза, зато романов, длительных и не очень, отношений серьезных и одноразовых было не счесть. Можно сказать, что две неутолимые страсти управляли жизнью Гари – творчество и секс. Первая нуждалась во второй, как топка паровоза в угле, и обе они не поддавались контролю, что приводило к возникновению стрессовых ситуаций. Стрессы, в свою очередь, вызывали нервные срывы, требовали врачебного вмешательства и пребывания в клиниках. Ни наркотиков, ни алкоголя Гари не употреблял. Опасные стимулирующие средства он заменил интенсивными половыми контактами и ненормированной творческой работой. В конечном итоге повышенный гормонально-андрогенный уровень в организме не сделал писателя счастливым, но привел к печальным последствиям.
Страстная влюбленность сорокапятилетнего Гари в двадцатилетнюю кинозвездочку из США Джин Сиберг положила конец очень удачному браку писателя с англичанкой Лесли Бланч. Он расстался с умной, интересной, тактичной, светской, талантливой женщиной, журналисткой, которая любила его, была ему предана, закрывала глаза на его внебрачные шашни и прощала многое другое. Вместо нее он возжаждал хрупкую на вид женщину-подростка, превращенную Годаром в новую кинодиву. Слегка загадочная американская провинциалка пуританского воспитания потеснила откровенно сексапильную Мэрилин Монро и ввергла Гари в пучину бракоразводных страстей. Неожиданно и против своей воли писатель оказался заложником двух упертых тетенек. Законная жена Лесли никак не соглашалась на развод: она слишком хорошо знала своего мужа, привыкла к его временным увлечениям и походам налево. Она знала, что он вернется, потому что она не давила на него, ничего не требовала и была ему настоящим все понимающим другом-компаньоном. Что касается новой претендентки на титул «мадам Гари», то она собиралась любой ценой заполучить еще одного «папочку» – возрастного обладателя Гонкуровской премии. «Это любовь с первого взгляда, – заявила она, – именно он нужен мне для счастья».
На момент знакомства Ромена с Джин, которое произошло в Лос-Анджелесе, где Гари служил генконсулом Франции и куда актриса приехала по голливудским киноделам, она уже год как была замужем. Муж счастию не должен был помешать, поэтому Сиберг немедленно с ним развелась. Однако, как показали дальнейшие события, новоявленная дива по причине малолетства, некоторой ограниченности ума и отсутствия образования плохо разбиралась как в жизни, так и в мужчинах, особенно в последних. Джин увидела в Гари не только блестящего, образованного, остроумного, умудренного опытом человека в ореоле литературной славы при дипломатической должности, но и стройного, обаятельного, неотразимого мужчину с обольстительным низким волнующим голосом. И хотя в невероятно синих глазах притаилась неизбывная печаль всего еврейского народа, взгляд Гари притягивал и волновал все женские сердца без исключения. Джин Сиберг решила, что он «стойкий оловянный солдатик», который станет для нее надежной опорой. Бедняжка, разве ей могло прийти в голову, что ее избранник куда больше, чем она, нуждается в заботе о нем самом? Откуда ей было знать, что кроме плотских утех и чужой молодости ему нужна рядом с ним всепрощающая, внимательная, интеллектуальная няня-сиделка с функциями секретарши, помощницы и менеджера жизни.
Если бы не настойчивость юности и желание иметь ребенка, то Гари никогда не развелся бы с Лесли. Он прекрасно понимал, что ее никто заменить не может: она идеальна в качестве друга и жены. С ней, смотря по обстоятельствам и в случае необходимости, он становился то холостяком с наличием любовниц в съемных квартирах, то мужем на светских раутах и официальных мероприятиях, то капризным дитятей, когда возникала потребность в материнском участии. Лесли, будучи на десять лет старше Гари, не могла только двух вещей – стать юной и родить ребенка. Последним фактом и воспользовалась воинствующая молодость – Сиберг забеременела. В конце концов все, кроме Лесли, получили желаемое. Американская пресса взахлеб писала о межконтинентальном звездном браке Сиберг – Гари, сравнивая его с союзом кинодивы Грейс Келли и принца Ренье из Монако. Итак, юность обрела очередной статус, а к нему в нагрузку сложную чужую зрелость с международной известностью. В свою очередь, стареющий мачо с героическим военным прошлым и литературной славой в настоящем стал счастливым отцом мальчика Диего и мужем экранной иконы «новой волны».
Через пять лет многообещающему супружеству был поставлен смертельный диагноз, приведший к грустному концу – разводу с бесконечными претензиями и недовольством с обеих сторон. Однако, расставшись со все еще молодой женой, Гари повел себя как настоящий мужчина. Он полностью взял на себя заботу о сыне, которого обожал, а что касается его матери, то ради ребенка он и за ней присматривал. Долгие годы Гари в буквальном смысле нянчился с Джин Сиберг. Он спасал ее от запоев, наркотиков и сумасшествия. Он нанимал сиделок, оплачивал врачей и клиники, где она все больше и больше проводила времени. Он спасал ее от охотников за ее деньгами, роившихся вокруг легкой добычи. Он старался защитить ее доброе имя… В сорок лет, отправленная жизнью в архив киноизвестности, Джин Сиберг покончила с собой.
Обретя личную свободу после развода, Гари двенадцать лет вел бурную холостяцкую жизнь. Он множество раз влюблялся и неоднократно в порыве чувств предлагал себя в качестве мужа той, которую считал достойной спутницей жизни. Однако порывы длились недолго, и он возвращался к тому, что по-настоящему было ему бесконечно дорого, – к творчеству и к памяти о матери. О Мине он всегда говорил как о живой. Однажды он сбежал из госпиталя, буквально с операционного стола, выбравшись из окна палаты по связанным вместе простыням. Свой поступок он объяснил тем, что, обсудив с мамой проблемы здоровья, получил от нее совет не удалять грыжу (!!!). В другой раз Гари сетовал на то, что очень огорчил матушку, отказавшись от борьбы за кресло «бессмертного». Дело в том, что каждый местный писатель мечтает попасть на французский литературный олимп, который располагается в импозантном дворце на берегу Сены. В одном из его залов заседает сорок один автор, выбранный из числа добившихся выдающихся литуспехов. За неоценимый вклад в отечественную словесность он за свой счет шьет дорогущий мундир, расшитый золотом, и получает пожизненное кресло за овальным столом вместе с титулом академика. Этих-то счастливцев и называют «бессмертными». Когда один из них прекращает физическое существование и отправляется в мир иной, оставшиеся сорок находят ему замену и выбирают нового академика. Он, в свою очередь, до конца отпущенных ему всевышним дней вершит судьбы собратьев по перу, посильно увековечивая литвеличие Франции.
Мне как-то с трудом верится в добровольный отказ Ромена Гари от почетного звания прижизненного классика, когда его друг и покровитель Жозеф Кессель предложил ему занять освободившееся кресло «бессмертного». Скорее всего, Ромушка Кацев выдал желаемое за действительное и все придумал, как и многое другое. Воображением Гари обделен не был, оно било через край, и его хватило бы на нескольких авторов. Что касается правды и реальных событий, то с ними он обращался вольно, а по словам строгой и всевидящей Сильвии Ажид, жены главного друга Гари, он «самозабвенно вводил в заблуждение» и себя, и других. Он беспардонно жульничал, плутовал и обманывал жизнь. Гари сравнивал себя с хамелеоном, а критики считали, что он человек без лица или со многими лицами. Многие писали, что он завораживает читателя мистификациями и соблазняет приключениями. Кто-то однажды заметил, что книги Гари реальнее его самого и что он стал фикцией в поисках самого себя. Однако именно реальная жизнь толкнула Гари в объятия мифотворчества. Это она заставила искажать факты, о чем-то умалчивать, а что-то приукрашивать и выдавать вымысел за правду.
На первую фальсификацию действительности Рому Кацева и его мать Мину спровоцировали власти новой родины. Чтобы наверняка получить вид на жительство во Франции, надо было предоставить сведения, вызывающие доверие и отвечающие требованиям чиновников. Следует заметить, что указанные данные официальные лица тщательной проверке не подвергали. Так появилась версия о месте рождения Романа – город Москва, при этом семейные доходы сознательно были преувеличены. Деньги нужны всегда, особенно для того, чтобы быстрее интегрироваться в новую среду обитания, где свои местные стереотипы, которым требуется соответствовать. Малоимущий эмигрант из Польши с еврейскими корнями – не лучший стартовый капитал в любой стране, и довоенная Франция здесь не исключение. Как мы уже знаем, не помогла и натурализация: полученный паспорт гражданина великой Республики не защитил от несправедливости.
Зато фальсификация, связанная с именем и фамилией, полностью изменила судьбу Ромы Кацева. Он написал роман и опубликовал его в 1944 году под псевдонимом Ромен Гари. Роман произвел фурор и превратил автора в яркую звезду на литературном небосклоне. «Европейское воспитание» стало первым серьезным произведением о сопротивлении людей войне, в которой еще не была поставлена точка. Герой романа, четырнадцатилетний еврейский мальчик, попадает в партизанский отряд. Люди скрываются в зимних лесах Польши, ночуют в вырытых ими норах, голодают и как могут сопротивляются оккупантам. Они пытаются избежать страшной участи – уготованной им смерти в концентрационных лагерях. С одной стороны, Гари писал о том, что пережил сам, от чего бежал и что больше всего хотел забыть, – об унижениях и оскорблениях евреев в Польше. Некоторых его родственников расстреляли под Варшавой, кто-то сгинул в лагерях. А с другой стороны, он рассказывал о вещах воображаемых – о выживании в холодном заснеженном лесу, например. Он писал об этом, находясь в Африке и пытаясь скрыться в жалкой тени навеса от палящего солнца и пятидесятиградусной жары. Сражаясь в рядах французского Сопротивления, Гари ничего не знал о польских партизанах. Однако он мог представить, чем они занимались, а его жизненный опыт и наблюдательность помогли рисовать характеры и портреты человеческих судеб. Все описываемые события в романе – плод его фантазии.
Можно сказать, что первое признанное произведение Гари задало направление всему творчеству писателя. Я его представляю себе в виде некоего фантастического блюда, приготовленного по рецепту, для которого необходимы следующие ингредиенты: 1) крепкая история; 2) много-много вымысла; 3) щепотка реальности плюс жалости, сентиментальности; 4) разнообразные усилители вкуса с «-измами»: пессимизм, цинизм, а также сарказм, гротеск, шарм, насмешка, ирония… Все компоненты тщательно перемешиваются, пропускаются через автора, после чего излагаются им на бумаге.
Пожалуй, лишь в «Обещании на рассвете» пропорции рецепта сочинения нарушены. В нем больше, чем во всех остальных произведениях, содержится реальных фактов и событий, хотя вымысла тоже хватает. Меня больше всего поразило фантастическое предсказание Мины об успехах сына на дипломатическом поприще. В конце 30-х годов прошлого столетия даже предположить, что бедного еврейского эмигранта возьмут на работу в МИД, было абсолютно невозможно. И все-таки это случилось. Но каким образом? Ответ я нашла в тысячестраничной книге о жизни Гари. Необыкновенный, можно сказать, сказочный поворот в карьере Ромы Кацева произошел по причине следующих обстоятельств. Во-первых, в министерстве иностранных дел возникла острая необходимость в новых кадрах вследствие отказа сотрудничества с теми, кто запятнал себя во время войны поддержкой режима Виши. А во-вторых, вмешательство госпожи Удачи. Наш герой оказался в нужном месте в нужный час. После тяжелого ранения, поставившего крест на карьере летчика и высокой оценке его боевых заслуг, Гари служит в лондонском генштабе генерала де Голля. Он отлично справляется со своими обязанностями, связанными с подготовкой важных документов. Первый литературный успех укрепляет его позиции, у него появляются покровители. Они рекомендуют молодого человека на престижную работу во французский МИД. Чтобы избежать путаницы литературного псевдонима с фамилией в паспорте, было подано прошение об изменении родового имени, и в 1951 году был получен документ, официально удостоверяющий, что Романа Кацева больше не существует. Отныне вместо него во Франции проживает служащий министерства иностранных дел Ромен Гари, который в свободное от работы время занимается сочинительством романов.
Больших успехов на дипломатическом попроще Гари не достиг. Он честно и добросовестно исполнял свои обязанности, за что ему платили деньги, в которых он всегда нуждался. Увы, одной добросовестности, боевых заслуг в прошлом и чьей-то рекомендации маловато для карьеры в министерстве дипломатических снобов. Для них Гари всегда был чужаком – еврейский эмигрант без роду-племени, связей и средств. Пиком его международной деятельности стал пост генерального консула Франции в Лос-Анджелесе. В этом городе он прекрасно себя чувствовал и достойно представлял великую державу. Особенно ему нравилось принимать у себя успешных актеров Голливуда. Однако, несмотря на престиж и зарплату, Гари понимал, что истинное его призвание – писательство.
Начиная с 1935 года все свободное время он посвящал творчеству. Где бы он ни находился – на учебе в Париже, в летной школе, в военном лагере, между двумя боевыми вылетами, в невыносимой африканской жаре, в крошечной неуютной квартирке швейцарского Берна, в Латинской Америке или в США, – Гари всегда изыскивал время для работы над новой книгой. На литературном поприще он проявлял чудеса трудолюбия, упорства и изобретательности. Жизнь Ромена Гари – один из самых удачных наглядных примеров, иллюстрирующих народную мудрость: «Упорство и труд все перетрут». В 1956 году они, объединившись с литературным талантом автора, принесли ему высшую для французского писателя награду – Гонкуровскую премию за роман «Корни неба». Главный герой этого произведения, выжив в фашистском лагере смерти, приехал в Африку спасать слонов от истребления. Критика немедленно задалась вопросом: если слоны – это метафора, то кого автор имел в виду? Может быть, евреев? В одном из интервью Гари сказал, что со слоном он ассоциирует себя и спасать надо людей. Мне кажется, что и сегодня, спустя почти семьдесят лет после публикации романа, люди по-прежнему нуждаются в защите.
История жизни и карьеры Ромена Гари подтверждает и другую расхожую поговорку: «Нет худа без добра». Лишившись из-за брака с Джин Сиберг престижного статуса дипломатического работника, он ушел в свободное плавание и целиком окунулся в литературную работу. Если раньше из-под его пера романы выходили раз в два, а то и в три года, то теперь литдетки появлялись на свет ежегодно. Времени хватало и на статьи, и на интервью, и на переводы, и на адаптации собственных произведений, и на киносценарии, и на ежедневную интенсивную переписку. В отличие от скромных вознаграждений дипслужбы и неясных перспектив творчество стало приносить Гари неплохие дивиденды. Кроме морального удовлетворения он стал получать отличные гонорары. Деньги позволили ему приобрести огромную квартиру в центре Парижа, на левом берегу Сены, построить дом под ласковым южным небом у теплого моря, снимать жилплощадь для сексуальных утех, делать подарки многочисленным подружкам и любовницам, нанимать секретарш и обслуживающий персонал. Он очень ценил свою материальную независимость, а бедности боялся больше, чем злобных французских критиков. Что касается последних, то они пытались поставить под сомнение его литературные достижения. Критики смаковали допущенные им стилистические и синтаксические ошибки, считая, что они свидетельствуют о плохом владении французским. Из чего следует, что, ежели он не знает языка страны, на котором пишет, то не имеет права считаться хорошим франкофонным автором, а Гонкуровская премия, распроданные тиражи и тем более успех в Англии и популярность в США им не указ. Однако самым обидным обвинением следящих за французской литературой стало утверждение, что Гари исписался. Именно оно, судя по всему, и спровоцировало писателя на самую грандиозную литературную мистификацию XX века. Гари решил доказать, что у него есть еще порох в пороховницах и рано его списывать со счетов, он всем покажет и докажет…
Самое интересное, что он всем показал и всем доказал. Он добился нового триумфа, но только под другой фамилией. Гари взял псевдоним Эмиля Ажара, придумал ему биографию и даже нашел исполнителя на роль новоявленного пишущего таланта. Им стал молодой человек по фамилии Павлович – племянник писателя, сын его двоюродной сестры. Для Ажара Гари выбрал нового литературного агента, новое издательство и нового поверенного в делах. Все участники мистификации дали подписку о неразглашении тайны появления на свет сочинителя Эмиля Ажара, чье первое произведение вышло в 1973 году. Только после смерти Ромена Гари было опубликовано разоблачение – «Жизнь и смерть Эмиля Ажара», из которого следовало, что целых семь лет Гари водил за нос всю литературную общественность и читателей. Гари работал на два фронта: утром писал за себя, а вечером – «за того парня» Ажара. В целях конспирации тексты диктовались двум разным секретаршам. Несмотря на все меры предосторожности, несколько особо бдительных критиков находили сходство между Гари и Ажаром, что не помешало присудить Гонкуровскую премию второму роману Эмиля – «Вся жизнь впереди», вышедшему в 1975 году. Ромен Гари торжествовал, правда тайно. Он самодовольно потирал руки: то-то будет шума, когда «они» узнают правду! Интересно, узнай «они» ее при жизни Гари, как бы они поступили со второй высшей литнаградой? Ведь по правилам она присуждается автору лишь один раз в жизни. А вдруг «они» забрали бы ее?
В параллельном существовании двух гонкуровских лауреатов последнее слово осталось за Роменом Гари. В 1980 году издательство «Галлимар» запустило «Воздушные змеи» писателя Гари. Роман вышел незадолго до самоубийства автора. Как и первое произведение, «Европейское воспитание», принесшее Гари известность, предсмертное творение «Воздушные змеи» посвящено последней войне. Как в начале литературной карьеры, так и в ее конце Гари писал о великом Сопротивлении человека обстоятельствам, о его желании выжить и победить. «Воздушные змеи» взлетели накануне знаменательной даты в истории Франции – сорокалетия со дня обращения 18 июня генерала де Голля к нации с призывом продолжить борьбу с немецкими оккупантами. Критика была восторженной: «…спасибо за замечательную книгу, написанную с таким чувством юмора, с такой поэтической трогательностью, с такой трепетностью…»
Прочитав рукопись романа, генерал Симон, возглавлявший организацию ветеранов Сопротивления, получивших орден Освобождения, обратился к Гари с просьбой сделать специальный именной тираж для тех, кому была присвоена высочайшая награда за военные заслуги. Через несколько месяцев боевые соратники писателя отдали последние почести товарищу по оружию – Ромену Гари, который для них навсегда остался Гари де Кацев. Церемония прощания прошла во дворе Дома инвалидов. Гроб был накрыт триколором, его несли одиннадцать летчиков. В церкви вместо отпевания певица Анна Прукнал по-польски спела песню Александра Вертинского «Лиловый негр», которую Мина Кацева напевала маленькому сыну Роману. Некоторые присутствовавшие на церемонии журналисты решили, что это еврейский религиозный гимн.
Последняя воля Ромена Гари была исполнена: его прах рассеяли над морем возле местечка Рокебрюн, где когда-то у писателя был дом, где он гулял по холмам, дышал воздухом Приморских Альп и задумывал новые романы. Однажды он написал: «Возлюбленное Средиземноморье! <…> Я всегда возвращаюсь к твоим берегам… Я был счастлив на твоих каменистых пляжах…»
Родившись заново в Ницце, прожив насыщенную событиями жизнь, герой Лазурного Берега вернулся туда, где обрел новую родину.
