21 марта В 1999 году на 30-й сессии генеральной конференции ЮНЕСКО было решено ежегодно отмечать Всемирный день поэзии
Мила Славская
При информационной поддержке журнала «Русская мысль» уже в одиннадцатый раз прошел Международный поэтический конкурс «Русская тройка» на территории портала Самлиб. Конкурсные сезоны стартуют 1 декабря, а финишируют в середине февраля.
У конкурса три номинации – «Стихотворение», «Верлибр» и экспериментальная номинация, каждый год новая. В этом году это «Лимерик» – веселый жанр родом из Англии, наподобие русских частушек. Тема нынешнего сезона – «Именослов», то есть все, что связано с именами.
Поэтапное голосование трех туров учитывает и глас народа, и мнение компетентного жюри. Жюри конкурса и коллегия преноминаторов сменные в каждом сезоне, дабы избежать формирования определенного в обобщении вкуса команды. В коллегии жюри и преноминаторов приглашаются победители прошлого сезона и успешные литераторы, дипломированные филологи, литературоведы, издающиеся писатели. На конкурс принимаются произведения на русском языке, но от жителей любых стран.
По мнению журнала «Русской мысли», лучший лимерик – «Жил Орфей в Аомыне (Макао)» Дормидонта. Победитель в номинации «Стихотворение» – «Оксана» Михаила Придворова, а лучший среди верлибров – «Аллилуйя» Светланы Рыжковой.
Жюри «Русской тройки» первые места присудило стихотворению «Анкх» Ирины Клеандровой, верлибру «Нативное» Найвири и лимерику «Соловей» Аллы Сапфиры.
Выбор жюри «Русской тройки»
Стихотворение «Анкх» Ирины Клеандровой
Я поднимаю ресницы – в глазах темно:
пыль на губах, душный мрак, холод стен и ложа…
мне бы рыдать – но я умер давным-давно,
призрачный Нил острие пирамиды гложет,
трассами спутников вышиты небеса,
катят столетия хлопьями мутной пены…
что мне слова? – так когда-то я думал сам –
не умирать, быть живым, или быть нетленным:
быть, не дряхлеть, не попасться Маат на суд,
анкхом сворачивать мир – до его предела…
…ты засыпаешь – и волны тебя несут,
маску срывают с лица, отбирают тело,
имя – и только душа, уцелев в ветрах,
рвется сияющей бабочкой из ладони…
братья, наложницы, слуги – теперь лишь прах,
прах – как и все, что я видел, любил и помнил:
куклой на дне саркофага лежу и жду –
что напоет суховей, принесет река мне…
смерти избегнув, я заперт один в аду –
выжатый, жалкий, немой, утонувший в камне –
а ведь жрецы убеждали: почетно, мол,
в золоте лежа, дождаться ладьи Атона…
шорох песка, запах высохших трав и смол,
щелканье жвал многоножек и скорпионов,
пыльное небо, торжественный ход планет
в космосе черепа, вкус миндаля и меди,
шепот самума, которому дела нет
ни до кого – ни на том, ни на этом свете,
мертвая тяжесть лучей ледяной луны –
дом, милый дом…
над гробницами тени пляшут…
но и во тьме у меня остаются сны –
вечные сны и надежды –
мои и ваши.
Верлибр Найвири «Нативное»
«Мог я извлечь твой дух
хоть из фигуры в кухлянке
со дна рундука находки,
безвестного стеклодува
детища,
взятого в память о собственном,
чьей-то подошвой раздробленного.
Щедро снабжали гвоздями,
чтобы не падать с ног
в панике или спешке,
подошвы.
Но, разумеется, падали,
вином моим были, похмельем,
дарами были и падалью –
долгое в долг.
Мог бы, наверно, глаза
выцарапать по кости:
ноль отражений, лунки,
небо тюленей и нерп,
вырезать линии век
по самой лучшей кости,
белый как мех
грех
в глад преломить.
С точки же зрения кольщиков
{льда} яйцевидной формы,
гляциологии, хроник,
рынка аэрофонов,
пресной воды искателей
на глубине четырех
тысяч и более метров
(жажда последних секунд?),
мы с тобой – просто поделки,
просто поделки, Силна,
фолк-элемент,
оскал мертвеца цинготный,
синдрома отмены трассирующие,
мы с тобой – гурий, Силна,
сотням сонаров и Хобсонов
нас не найти.
А свыше,
свыше разит частицами
шепота и огня,
ноздри мои обметая,
до позвонков обжигая,
до основанья души,
неоновый и неновый
солнечный ветер», –
думал так Туунбак,
верно, от делать нечего
передвигая
с места на место глетчеры.
Лимерик Аллы Сапфиры «Соловей»
Соловей помещен в каталажку,
Обвинен в преступлении тяжком,
О бессилии зла
Под окном у орла
Слишком звонко пропел он, бедняжка.
Победители конкурса, по мнению журнала «Русская мысль»
Стихотворение Михаила Придворова «Оксана»
У неба синь прозрачная такая,
Что можно лечь, раскаявшись, под ним.
Не ждать зимы, привычкам потакая,
А спать в траве, как Босх Иероним.
Пусть в этом сне натурщица Оксана
Принарядится в летнее новье.
Ее лицо из тонкого лавсана,
Из акварели пальцы у нее.
И холода, хрустящие на ощупь,
Ее глаза, зеленые насквозь,
На десять раз в листве переполощут
До синевы осенней на авось.
Не станут тополя с утра прозрачны,
Но воздух забелят, куда ни дунь.
Пока траву стирает в речке прачка,
Течет из рук расплавленный июнь.
Верлибр Светланы Рыжковой «Аллилуйя»
В имени Твоем семь дней и бесконечность.
В имени Твоем ничто пустоты черной,
как безымянная бездна.
В имени Твоем искра слепящей вспышки.
В имени Твоем мерцание звезд холодных,
как отблески углей в потухшем костре на берегу спящей реки.
Плеск воды и шуршание листьев,
Вздохи собаки и шорох травы –
Это все имя Твое.
Неназываемое всуе.
Повторяемое всеми.
Обсуждаемое всюду.
Возродившееся в сыне.
Разрушающее плоть,
возбуждающее дух.
Прикосновение, желание,
страсть,
счастье взлететь, боль упасть.
Сущее и несуществующее –
все это имя Твое.
Аминь.
Лимерик «Жил Орфей в Аомыне (Макао)»
Дормидонта
Жил Орфей в Аомыне (Макао),
Пил вино он стакан за стаканом;
Жил и пил, пил и жил,
Никогда не тужил
Тот Орфей в Аомыне (Макао).
Ну а рядом, в Сянгане (Гонконге)
Проживала М. Лиза (Джоконда),
К ней веселый Орфей
Плавал вверх по реке
Или вниз – ну, на лодке, на джонке.
