Русская тройка

0
VN:F [1.9.16_1159]
Rating: 0 (from 0 votes)

21 марта В 1999 году на 30-й сессии генеральной конференции ЮНЕСКО было решено ежегодно отмечать Всемирный день поэзии

Мила Славская


При информационной поддержке журнала «Русская мысль» уже в одиннадцатый раз прошел Международный поэтический конкурс «Русская тройка» на территории портала Самлиб. Конкурсные сезоны стартуют 1 декабря, а финишируют в середине февраля.

У конкурса три номинации – «Стихотворение», «Верлибр» и экспериментальная номинация, каждый год новая. В этом году это «Лимерик» – веселый жанр родом из Англии, наподобие русских частушек. Тема нынешнего сезона – «Именослов», то есть все, что связано с именами.

Поэтапное голосование трех туров учитывает и глас народа, и мнение компетентного жюри. Жюри конкурса и коллегия преноминаторов сменные в каждом сезоне, дабы избежать формирования определенного в обобщении вкуса команды. В коллегии жюри и преноминаторов приглашаются победители прошлого сезона и успешные литераторы, дипломированные филологи, литературоведы, издающиеся писатели. На конкурс принимаются произведения на русском языке, но от жителей любых стран.

По мнению журнала «Русской мысли», лучший лимерик – «Жил Орфей в Аомыне (Макао)» Дормидонта. Победитель в номинации «Стихотворение» – «Оксана» Михаила Придворова, а лучший среди верлибров – «Аллилуйя» Светланы Рыжковой.

Жюри «Русской тройки» первые места присудило стихотворению «Анкх» Ирины Клеандровой, верлибру «Нативное» Найвири и лимерику «Соловей» Аллы Сапфиры.

Выбор жюри «Русской тройки»

 

Стихотворение «Анкх» Ирины Клеандровой

Я поднимаю ресницы – в глазах темно:

пыль на губах, душный мрак, холод стен и ложа…

мне бы рыдать – но я умер давным-давно,

призрачный Нил острие пирамиды гложет,

трассами спутников вышиты небеса,

катят столетия хлопьями мутной пены…

что мне слова? – так когда-то я думал сам –

не умирать, быть живым, или быть нетленным:

быть, не дряхлеть, не попасться Маат на суд,

анкхом сворачивать мир – до его предела…

…ты засыпаешь – и волны тебя несут,

маску срывают с лица, отбирают тело,

имя – и только душа, уцелев в ветрах,

рвется сияющей бабочкой из ладони…

братья, наложницы, слуги – теперь лишь прах,

прах – как и все, что я видел, любил и помнил:

куклой на дне саркофага лежу и жду –

что напоет суховей, принесет река мне…

смерти избегнув, я заперт один в аду –

выжатый, жалкий, немой, утонувший в камне –

а ведь жрецы убеждали: почетно, мол,

в золоте лежа, дождаться ладьи Атона…

шорох песка, запах высохших трав и смол,

щелканье жвал многоножек и скорпионов,

пыльное небо, торжественный ход планет

в космосе черепа, вкус миндаля и меди,

шепот самума, которому дела нет

ни до кого – ни на том, ни на этом свете,

мертвая тяжесть лучей ледяной луны –

дом, милый дом…

над гробницами тени пляшут…

но и во тьме у меня остаются сны –

вечные сны и надежды –

мои и ваши.

 

Верлибр Найвири «Нативное»

«Мог я извлечь твой дух

 хоть из фигуры в кухлянке

 со дна рундука находки,

 безвестного стеклодува

 детища,

 взятого в память о собственном,

 чьей-то подошвой раздробленного.

 Щедро снабжали гвоздями,

 чтобы не падать с ног

 в панике или спешке,

 подошвы.

 Но, разумеется, падали,

 вином моим были, похмельем,

 дарами были и падалью –

 долгое в долг.

 Мог бы, наверно, глаза

 выцарапать по кости:

 ноль отражений, лунки,

 небо тюленей и нерп,

 вырезать линии век

 по самой лучшей кости,

 белый как мех

 грех

 в глад преломить.

 С точки же зрения кольщиков

 {льда} яйцевидной формы,

 гляциологии, хроник,

 рынка аэрофонов,

 пресной воды искателей

 на глубине четырех

 тысяч и более метров

 (жажда последних секунд?),

 мы с тобой – просто поделки,

 просто поделки, Силна,

 фолк-элемент,

 оскал мертвеца цинготный,

 синдрома отмены трассирующие,

 мы с тобой – гурий, Силна,

 сотням сонаров и Хобсонов

 нас не найти.

 А свыше,

 свыше разит частицами

 шепота и огня,

 ноздри мои обметая,

 до позвонков обжигая,

 до основанья души,

 неоновый и неновый

 солнечный ветер», –

 думал так Туунбак,

 верно, от делать нечего

 передвигая

 с места на место глетчеры.

 

Лимерик Аллы Сапфиры «Соловей»

Соловей помещен в каталажку,

Обвинен в преступлении тяжком,

О бессилии зла

Под окном у орла

Слишком звонко пропел он, бедняжка.

 

Победители конкурса, по мнению журнала «Русская мысль»

 

Стихотворение Михаила Придворова «Оксана»

У неба синь прозрачная такая,

Что можно лечь, раскаявшись, под ним.

Не ждать зимы, привычкам потакая,

А спать в траве, как Босх Иероним.

Пусть в этом сне натурщица Оксана

Принарядится в летнее новье.

Ее лицо из тонкого лавсана,

Из акварели пальцы у нее.

И холода, хрустящие на ощупь,

Ее глаза, зеленые насквозь,

На десять раз в листве переполощут

До синевы осенней на авось.

Не станут тополя с утра прозрачны,

Но воздух забелят, куда ни дунь.

Пока траву стирает в речке прачка,

Течет из рук расплавленный июнь.

 

Верлибр Светланы Рыжковой «Аллилуйя»

В имени Твоем семь дней и бесконечность.

В имени Твоем ничто пустоты черной,

как безымянная бездна.

В имени Твоем искра слепящей вспышки.

В имени Твоем мерцание звезд холодных,

как отблески углей в потухшем костре на берегу спящей реки.

Плеск воды и шуршание листьев,

Вздохи собаки и шорох травы –

Это все имя Твое. 

Неназываемое всуе.

Повторяемое всеми.

Обсуждаемое всюду.

Возродившееся в сыне.

Разрушающее плоть,

возбуждающее дух.

Прикосновение, желание,

страсть,

счастье взлететь, боль упасть.

Сущее и несуществующее –

все это имя Твое.

Аминь.

 

Лимерик «Жил Орфей в Аомыне (Макао)»

Дормидонта

Жил Орфей в Аомыне (Макао),

 Пил вино он стакан за стаканом;

 Жил и пил, пил и жил,

 Никогда не тужил

 Тот Орфей в Аомыне (Макао).

 Ну а рядом, в Сянгане (Гонконге)

 Проживала М. Лиза (Джоконда),

 К ней веселый Орфей

 Плавал вверх по реке

 Или вниз – ну, на лодке, на джонке.

 

VN:F [1.9.16_1159]
Rating: 0 (from 0 votes)

Комментарии закрыты.