Лем – поэт фантастики, но и ее алхимик, смешивающий в литературных сосудах иронию, сострадание, сожаления об ушедшем
Александр Балтин, прозаик, эссеист.
Фантастика, как жанр, перекликается с метафизикой, работающей традиционно с пластами запредельности, пусть и используя материалы человеческого бытия. Отсюда – мыслящая планета, знаменитый Солярис, в недрах которого мышление происходит усложненно. Человеческий мозг с бессчетными его тайнами не уступает в сложности вселенной, а как представить мозг, увеличенный тысячекратно?
Причудливые кладовые памяти раскрывают былое по-новому, и планета, являющаяся сгустком мысли, работает с человеческими ассоциациями и памятью, как считает нужным.
Каждая жизнь поэтична. Станислав Лем – поэт фантастики, но и ее алхимик, смешивающих в литературных сосудах иронию, сострадание, сожаления об ушедшем…
Тихо струятся воспоминания; вдруг они вспениваются невозможным, и исследователь, оказавшийся в бездне космоса, вдруг обнаруживает собственную жизнь изменившейся… Есть в этом нечто от возможности проснуться с измененным лицом. Или от Кафки, сильно менявшем представление человека о самом себе…
Таков «Солярис», во многом ассоциирующийся с эталоном фантастики.
Лем – писатель мысли: неустанной, неуспокоенной, мысли, стремящейся объять необъятное, расшифровать космос, предложить новые варианты развития и движения.
Лем анализирует возможное, выстраивая небывалое. Он анализирует это сложно, опровергая расхожий пустой псевдоафоризм, утверждающий, что все гениальное просто…
Оно сложно! Очень сложно!
Лем бесконечно разнообразен, его юмор, его шутки высокого качества, они врезаются в память.
«Звездные дневники Ийона Тихого», играющие фактурой фантазии и мечты, разнообразно варьирующие человеческое многообразие, наполнены чудесным юмором.
Путешествие манит всегда и почти всех. Звездное путешествие заманчиво вдвойне. Русский провидец, поэт космоса Константин Циолковский утверждал: «Земля – колыбель человечества. Но нельзя вечно оставаться в колыбели!».
Лем снаряжает великолепные космические экскурсии, демонстрируя чудо, которое может взрастить фантазия.
«В 1989 году я перестал писать беллетристику. Поводом послужило много различных событий. У меня были еще наброски замыслов для реализации, но я решил, что эксплуатировать их в новой ситуации не стоит. Именно осуществление или переход из страны фантасмагории в реальность многих разнообразных моих идей парадоксально явились препятствием для дальнейшего занятия Science Fiction. Хочу пояснить это на образном примере. Высаживая в саду саженец, можно себе представлять, как в результате многолетнего развития преобразуется он в дерево с развесистой кроной, как зацветет и со временем станет плодоносить. Однако случилось так, что дерево выросло, действительно разрослось мощными ветвями, но подозрительными мне кажутся его соцветия, и яд сочится из его плодов. Или иначе: я писал в невесомости, свободно маневрируя сюжетами, делая их безопасными или подслащая юмором, или осознанно обходя ужасные подтверждения своих прогнозов, и тем самым не чувствовал себя ответственным за какие-либо будущие людские сумасшествия, которые отпочкуются от моих домыслов. По сути, было в этом что-то от классической ситуации, называемой вызовом темных сил учеником чернокнижника <…> Перестал писать, когда заметил, что то, к чему я с легкостью относился как к фантазии, проявилось в реальности, конечно, не в идентичном плодам моего воображения виде, но в подобном им. Я решил, что нужно сдержать себя, ибо еще додумаюсь до чего-нибудь такого, что мне уже совершенно не будет нравиться».
Станислав Лем
Философско-футурологический трактат «Сумма технологий» очевидно адресует читателя к Фоме Аквинскому. Забраться в самые корневые лабиринты, чтобы поймать бесконечно ускользающую суть бытия и фантасмагории, мысли, помноженной на чувства, и чувств, исследованных мыслью.
Лем головоломен и очень непрост, ибо фантаст выступает порою как провидец. Но здесь вовсе не интеллектуальная «игра в бисер», здесь – начертание возможных путей. Жаль, не предлагаются выходы из ситуаций, куда приводят многие из этих путей.
А вот «Мнимая величина» – книга, состоящая из предисловий к выдуманным книгам, и из рекламного проспекта к измышленной «Экстелопедии Вестранда». В определенном смысле это книга пустот: бесконечное напластование вымыслов, и если их последовательно разворачивать, то ничего не найдешь.
Лем предсказал нынешнюю действительность: виртуальная реальность убеждает в этом. Или она – нынешняя – подражает Лему?
Он описывал и Эдем, и путешествие в него. Только Эдем этот слишком далек от рая…
Прокрустика – наука по управлению обществом – очевидно и недвусмысленно отсылает к разбойнику Прокрусту, известно каким образом расправлявшемуся со своими жертвами.
И «Глас Господа» не будет раскодирован, увы. Но движение в этом направлении может породить сверхмощную творческую энергию, которая, будучи умножаема на талант, дает великолепные результаты: случай Станислава Лема подтверждает это.
