Алиса Даншох
Представляем вниманию читателей отрывок из новой книги Алисы Даншох, которая в скором времени выйдет в московском издательстве «Эксмо».
Часть вторая
Вторая часть главы «Легко ли быть долгожителем» рассказывает о женском долголетии. Разрешите представить вам мою героиню – Бриту-Лизу Оранен, в девичестве Хегглунд. Она родилась в мае 1921 года и закончила земной путь в мае 2019-го. Я познакомилась с ней почти в то же время, что и с Игорем Александровичем Моисеевым.
Однажды наш финский друг Юрки Оранен пригласил нас на свой юбилей, и приглашение с удовольствием было принято. Прекрасным жарким августовским днем мы оказались в прелестной деревушке на берегу небольшого живописного озера. По статистике, на 100 жителей страны Суоми непременно приходится хотя бы одно озеро. В здешней округе их было целых три. Гости съезжались к двум часам пополудни – кто на авто, кто на велосипеде, кто добирался пешком, а некоторые переправлялись с другого берега на весельной лодочке, так как если водоем невелик и не соединен с морем, то мотором пользоваться категорически запрещено, ну разве что электрическим можно. Финские люди не только любят природу, но и уважают ее и бережно относятся к окружающей среде.
Народу собралось на праздник немерено: тут и местные деревенские друзья, и городские, и гости из-за рубежа, и многочисленные родственники юбиляра. Мы даже не подозревали, что у нашего друга такая большая семья. Нас представили родителям, тете, дяде, двум сестрам, четырем братьям, кузенам и кузинам именинника. Имен я ничьих не запомнила, но внешний вид большинства из них произвел на меня сильное впечатление. Почти все отличались высоким ростом и статностью, у некоторых из них были не свойственные местному населению темные глаза, волосы и брови, а также выразительные носы. Все это свидетельствовало о высоком содержании чего-то не финского в крови.
Праздник набирал обороты в хозяйском саду, где обосновался скромный снаружи и стильный внутри финский домик, стояли столы, покрытые белоснежными бумажными скатертями. Их украшали изысканные цветочные композиции. У стола можно было постоять или, раздобыв стул, посидеть, а на пустую поверхность временно пристроить тарелку с едой и бокал с напитком. Угощение каждый добывал самостоятельно в раздаточном пункте заказанной в ресторане еды. Меню не блистало разнообразием, а количество съестного оказалось ограниченным, так же как и алкоголя, что мы, русские, в данном случае мой муж и я, нашли странным. Наше отечественное праздничное, а тем более юбилейное застолье предполагает наличие жратвы до изнеможения, а выпивки – до падения лицом в остатки салата. Финны гордятся и своей национальной скромностью, и рачительным ведением хозяйства, что многие из нас назвали бы скупостью.
Тем не менее к нашим ближайшим скандинавским соседям я отношусь с большим уважением, а финский патриот со шведскими корнями и одновременно свитский генерал русского императорского двора Карл Густав Маннергейм стал одним из самых почитаемых мною исторических персонажей. Его талант полководца и политика делает честь странам, которым он служил – России и Финляндии. Исключительно благодаря Маннергейму, его пониманию особенностей русского характера, финны не потеряли независимость после Второй мировой войны. Воистину велика роль личности в истории, особенно отдельно взятой страны. Иногда человеческая судьба слишком тесно переплетена с судьбой государства, на службе которого находится человек.
Знакомясь с мамой нашего друга Юрки, я и представить не могла, что ее отец Йохан Вольдемар Хегглунд был ближайшим соратником Маннергейма. В 1918 году он стал одним из инициаторов начала гражданской войны и помог белому движению в Финляндии одержать верх над красными пролетарскими массами. В зимнюю кампанию 39-40-х годов генерал Хегглунд под командованием Маннергейма сдерживал наступление Советской армии. В 1943-м он был назначен руководить генеральным штабом финских вооруженных сил. В 1944-м ему поручили организовать защиту Хельсинки от возможного захвата города немецкими войсками, расположенными на территории Финляндии. Ему удалось нейтрализовать три дивизии фашистской Германии и таким образом лишить СССР предлога развернуть боевые действия в Финляндии. В 1945 году военная карьера генерала Хегглунда закончилась, он попал под сокращение и мирно скончался в 1963 году.
Личная жизнь боевого соратника Маннергейма сложилась счастливо. Справившись с красной угрозой, Йохан Вольдемар Хегглунд оказался в небольшом городке Миккеле, где познакомился с семейством местного предпринимателя Аллеена. Главным капиталом семьи были не денежные накопления, а четыре очень красивые дочери. Двух старших, близняшек, путали даже родители. Невероятное сходство веселило сестер, и одно из главных развлечений состояло в том, чтобы обманывать поклонников, подменяя друг друга на свиданиях. Однако в характерах идентичность не была абсолютной, поэтому двадцатисемилетний Йохан Вольдемар, поухаживав за одной, женился все же на другой. Возможно, она была жизнерадостней или внимательней слушала рассказы о его невероятных приключениях. Без сомнения, молодому человеку было что поведать юной деве. Одно только решение бороться за независимость родины дорогого стоило. С его точки зрения, добиться поставленной цели можно было только с оружием в руках, хорошо организовав массы, жаждущие, как и он, свободы.
Йохан Вольдемар решил стать военным. Но где получить соответствующее образование? О России не могло быть и речи, к тому же началась Первая мировая война. И в этот момент немцы разработали коварный план по созданию пятой колонны на территории врага. В 1915 году они завербовали две тысячи молодых финнов, предложив им бесплатное обучение военному ремеслу в Германии. В их число попал и выпускник реального училища Хегглунд. Он счел, что судьба предоставила ему шанс, которым он должен воспользоваться. После девяти месяцев интенсивных занятий боевая финская молодежь в качестве стажировки отправилась на Восточный фронт. Первые боевые навыки закалили будущего генерала, он продемонстрировал и личное мужество, и смекалку, и организационные способности. В 1917 году он получил ответственное и опасное задание – на немецкой подводной лодке перевезти оружие в Финляндию. С этой задачей Йохан Вольдемар успешно справился: и до родимых берегов добрался, и груз доставил. Немецкому же транспортному средству повезло меньше: на обратном пути оно пропало – то ли наскочило на мину, то ли причиной стали технические неполадки. Позднее загадочное исчезновение лодки послужило сюжетом для историко-приключенческой книги, одним из героев которой оказался наш бравый Хегглунд.
Великая Октябрьская революция застала молодого борца за независимость родины в Выборге, то есть Vipuri, где он собирал информацию о настроениях, боевом духе и наличии оружия у жителей одного из важнейших политических, экономических и культурных центров Финляндии. Вопрос политического выбора перед Хегглундом не стоял – он однозначно был сторонником Белого движения и сделал все, чтобы коммунисты не пришли к власти и не разрушили до основания то, что Великое княжество с помощью России успешно строило целых сто лет. Итак, Финляндия получила независимость, гражданская война закончилась победой белых. Это было время славы и восторга. Как сильно билось финское сердце при слове Отечество!
Финские женщины были тогда бесподобны – обыкновенная холодность их исчезла, и появление в городке Миккеле молодого офицера Хегглунда вызвало у местных барышень восторг, особенно у сестер семейства Аллеенов. Чем это кончилось, мы уже знаем – свадьбой Йохана Вольдемара с Лиллой Анной-Лизой. Что чувствовала брошенная сестра, мы не знаем, но до нас дошла любимая шутка генерала. Просыпаясь поутру после ночи любви и глядя с обожанием на красавицу жену, он спрашивал: «Скажи, дорогая, ты точно Анна-Лиза или передо мной твоя сестра-близнец?»
Как водилось в старые добрые времена, по прошествии девяти месяцев у счастливой супружеской пары появился первенец – дочь Брита-Лиза, то есть героиня моего повествования. В силу неведомых никому причин родители большой радости не испытывали. Возможно, они ждали сына, который родится только через семнадцать лет. Возможно, младенец не блистал красотой и с первой минуты жизни был слишком серьезен и категорически не улыбчив, а следовательно, эмоционально сдержан. Амплитуда колебаний настроения девочки не совпадала с тем, к чему привыкли мама с папой, которые всегда бурно демонстрировали чувства и громко смеялись. Через год у Бриты-Лизы родилась сестра. Родителям стало стыдно, что они так равнодушно приняли старшую девочку, поэтому всю силу любви обрушили на младшую. Подобное распределение родительских чувств ранило бедняжку Бриту: «она в семье своей родной казалась девочкой чужой».
Первый опыт несправедливости невероятным образом повлиял на дальнейшую жизнь мисс Хегглунд, о чем мы узнаем чуть позже. А пока Брита-Лиза растет, семья часто меняет место жительства. Карьерный рост главы семейства отправлял его то в Выборг, то в Хельсинки, то в Стокгольм, то опять в Vipuri или в Гельсингфорс. Шведским в семье владели все – не только потому, что он официально считался и считается вторым государственным языком, но и потому, что в жилах Хегглундов и Аллеенов присутствовала кровь вековых поработителей Финляндии. По семейной легенде, кто-то из предков одной или другой стороны не то в XIV, не то в XVI веке смертельно ранил ножом шведского короля. Рассматривая портрет Лиллы Анны-Лизы, я пришла к выводу, что ее экзотическая красота явно намекает на наличие и других таинственных корней в генеалогическом семейном древе.
Если в России XIX века знание французского указывало на социальный статус человека, то в Финляндии на тот же статус указывало владение шведским, тем более что в Финляндии в университете преподавание шло исключительно на этом языке вплоть до начала двадцатых годов двадцатого столетия. Сегодня ситуация изменилась: шведским пользуется исключительно этническое меньшинство. Что касается финскоговорящего большинства, то оно с трудом соблюдает провозглашенную демократией политкорректность. Сдав в школе экзамен, в дальнейшем оно демонстративно не пользуется вторым государственным языком. В настоящее время вся финская молодежь говорит по-английски; English, можно сказать, стал третьим госязыком. Однако старшему поколению он неведом. Некоторые его представители в далекие школьные времена учили русский, но забыли, а языком Шекспира так и не овладели, что мешает межнациональному возрастному общению. Во всяком случае, мне помешало, когда я оказалась за одним праздничным столом с родителями нашего друга Юрки. Его маме Брите-Лизе тогда исполнилось 78, и она через сына передала мне, что ей стыдно за незнание английского и, пожалуй, она постарается ликвидировать этот пробел. Мы вежливо поулыбались друг другу, а я про себя подумала: «Вряд ли сие возможно». Каково же было мое изумление, когда через год при нашей новой встрече Брита-Лиза обратилась ко мне по-английски и мы полчаса провели в милой беседе о том о сем и очень культурном. Признаюсь, такого развития событий я не ожидала и, подобно свите Воланда на весеннем балу полнолуния, все время про себя повторяла: «Мы в восхищении!» Именно тогда началось мое восторженное отношение к этой удивительной женщине, которое со временем становилось только сильнее. Общались мы не часто, но наше знакомство длилось более двадцати лет. Чем больше я узнавала подробностей о личности Бриты-Лизы, тем интереснее и значительнее она мне представлялась.
При знакомстве меня поразило внешнее несоответствие супругов Оранен. Он – стопроцентный финн, с большим круглым лицом, для которого нос явно маловат, а светлые волосы, глаза и кожа придают облику некую бесцветность. Правда, Матти был мужчиной крупным, статным и улыбчиво-приветливым. Рядом с ним Брита-Лиза выглядела хрупкой, а ее внешность не совпадала с привычным для нас стереотипом финской женской привлекательности, то есть с изображением голубоглазой блондинки на коробочке плавленого сыра «Виола». Госпожа Оранен являла собой полную ей противоположность. Как и у всех Хегглундов, у нее был уже отмеченный мною ранее нездешний выразительный нос. Густые волосы намекали на родство с серебристой чернобуркой. Даже когда она улыбалась, выражение лица оставалось серьезным, а взгляд темных глаз – очень внимательным. Складывалось ощущение, что она читает твои мысли и даже если их не одобряет, то во всяком случае все понимает.
Однажды от четы старших Ораненов мы с мужем получили приглашение приехать к ним в Миккеле на праздник середины лета. Его отмечает вся страна от мала до велика на третьей неделе июня. Собственно говоря, это наш российский день Ивана Купалы, когда водят хороводы, плетут венки, жгут костры, прыгают через них, поют песни и поднимают градус веселья за счет еды и выпивки. В пьесе Александра Николаевича Островского во время этого праздника погибает главная героиня Снегурочка. В Финляндии в день середины лета тоже происходят трагические происшествия. Однако здесь, в отличие от снежной девушки, люди исчезают, не прыгая через огонь, – они тонут. Делают они это в нетрезвом виде, купаясь в озере или справляя малую нужду во время прогулки на лодке: не устояв на ногах, падают в воду и… Спешу обрадовать читателя, в год нашего посещения Миккеле праздник обошелся без жертв. Стоял такой холод по всей стране, что никому не пришло в голову полезть в озеро купаться или сесть на весла.
Мы прибыли в Миккеле задолго до наступления темноты, когда зажигают праздничные костры. Собственно говоря, в июне полной темноты здесь и быть не может, потому что еще в большей степени, чем в Петербурге, в это время года «одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса». Наш визит начался с осмотра владений старших Ораненов. Брита-Лиза любезно их нам показала, пока ее муж топил для гостей сауну. Бань было две: одна – где парились «по-черному», а другая – традиционная, с сухим паром и запахом запаренных дубовых и березовых веников. Посещение и той и другой бани сопровождается многоразовыми окунаниями в холодную озерную воду в любое время года. Зимой во льду делается прорубь, и туда отважно погружается распаренное обнаженное тело сауниста.
В глазах людей каждая нация укладывается в определенный стереотип. Например, француз просто обязан пить красное вино, закусывая сыром одного из четырехсот сортов. Что касается финна, то он сидит в сауне на берегу озера. В одной руке у него банка пива, а в другой – рыбина горячего копчения, час назад им выловленная и тут же им приготовленная. Истинный финн чувствует непреодолимую тягу к сельской местности и водной глади. У него имеется даже стереотипная мечта: кроме домика в лесной глуши с сауной на берегу водоема иметь суденышко для морского путешествия. У Ораненов было почти все: и лес с глушью, и водное пространство с моторной лодкой, на которой хозяин переплывал на другой берег за продуктами в сельпо типа мини-маркет или отправлялся на рыбалку. И было у них не только две бани, но и два дома – большой и маленький, а также сарайчик, переоборудованный в приют для гостей, где нас и разместили на ночлег. В большом доме когда-то жила большая семья: мама, папа и семеро детей. Когда они выросли и разъехались кто куда, родители перестроили летний павильончик и переехали в него. Что касается прежнего просторного жилища, то оно превратилось в дом приемов. Теперь в нем устраивались семейные праздники, и у всех появлялась возможность остаться на ночь.
Продолжение следует
