«Чтобы установить подлинность останков членов императорской семьи, мы исследовали кровь мужа английской королевы»
Владимир Соловьев, следователь-криминалист Главного управления криминалистики Следственного комитета Российской Федерации на протяжении 20 лет вел уголовное дело об обстоятельствах гибели императора Николая II и его семьи. Соловьеву удалось раскрыть это невероятно запутанное и жестокое убийство XX века, хотя лица, его совершившие, приняли все меры, чтобы замести следы своего преступления. Владимир Соловьев рассказал о подробностях этого громкого дела.
В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в доме Ипатьева в Екатеринбурге комендант дома особого назначения Юровский созвал чекистов и дал каждому по нагану. И в эту ночь убили царскую семью.
Тела членов царской семьи и лиц из свиты увезли за 20 км от Екатеринбурга, бросили их сначала в глубокую шахту. Потом решили, что секрет не будет сохранен, тела достали и положили под мостиками шпал. Расследование по этому жестокому убийству велось с перерывами. Сначала с 1918 по 1924 год, а потом – с 1993 по 2011 год. И можно сказать, что Следственный комитет поставил точку в этом сложном и жестоком деле.
В Государственном архиве Российской Федерации сосредоточены все материалы, связанные с гибелью царской семьи. В 1991 году было произведено вскрытие захоронения на Старой Коптяковской дороге неподалеку от Екатеринбурга. Мнения ученых разошлись. Одни считали, что найдены останки членов царской семьи, другие считали, что это место политических репрессий. Экспертные исследования были возможны только в рамках уголовного дела. Поэтому 19 августа 1993 года, по поручению генерального прокурора Российской Федерации Степанкова, было возбуждено уголовное дело. И расследование этого дела поручили мне.
Для меня это, конечно, было очень и очень интересно. Я смог попасть в ЦГАОР – Центральный государственный архив Октябрьской революции. Я познакомился со многими секретными материалами, я прочитал книги, которые раньше были доступны только в Спецхране. И мне стало ясно, что это захоронение непростое, что на самом деле этими вопросами нужно заниматься серьезно.
И дальше уже пошли очень и очень сложные исследования. Подключили археологов, подключили антропологов, судебных медиков. Впервые были проведены крупномасштабные генетические экспертизы. Тогда в России не было еще той сильной генетической школы по идентификации, которая есть сейчас у нас. Например, в настоящее время в Следственном комитете есть своя мощная генетическая лаборатория, которая обрабатывает сотни вещественных доказательств, выявила уже многих и многих преступников, в том числе серийных убийц. Тогда этого не было.
Судебная идентификация в области генетики только начиналась. И поэтому Павел Леонидович Иванов, начальник лаборатории генетической идентификации головной организации судебной медицины, поехал в Лондон. И в Великобритании были проведены вместе с Питером Гилом беспрецедентные исследования, которые показали, что это останки царской семьи.
Мы брали кровь у мужа английской королевы – близкого родственника императрицы Александры Федоровны. Мы брали кровь у Ксении Сфирис, которая относится к потомкам Феликса Юсупова, убившего Распутина. Я не могу назвать все имена.
Но в 1995 году, когда оставалось поставить последнюю точку, вдруг произошел некий взрыв в наших генетических изысканиях: у Николая II нашли генетическую мутацию митохондриальной ДНК, которую никогда ни у кого не находили. Какой была генетическая мутация у Николая II? Постараюсь объяснить как можно более просто. Если определенными буквами мы изобразим часть генетического кода императора, то в одном месте должна находиться одна буква, а там находилось две. То есть одна буква должна была заместить другую. Это происходит уже у следующих поколений. Ученые сказали: да, это вполне возможная мутация. Но эта мутация на тот период была единственная из обнаруженных именно в этой позиции. Поэтому было принято такое очень сложное решение: следствием была вскрыта, эксгумирована гробница родного брата Николая II великого князя Георгия Александровича. Провели сложнейшие исследования по останкам Георгия Александровича (они проводились снова Павлом Леонидовичем Ивановым в Соединенных Штатах Америки в военно-генетическом центре) и установили, что у великого князя Георгия Александровича та же самая мутация, в той же самой позиции.
То есть нам казалось в 1995 году, что все исследования можно закончить и что все хорошо и все замечательно, но на правительственной комиссии в сентябре 1995 года выступила вдова Тихона Николаевича Куликовского-Романова. Куликовский-Романов – это племянник Николая II, сын родной сестры Николая Ольги. И она сказала, что тоже провела исследование и установила, что ее муж никакого отношения не имеет к этому «екатеринбургскому могильнику», как сказала она презрительно.
Святейший Патриарх усомнился тогда во всей нашей работе. И были заданы 10 вопросов, на которые церковь просила нас дать исчерпывающие ответы. Я докладывал Патриарху на протяжении примерно 1,5 часов, дал ответы на его 10 вопросов. И дополнительно мы предоставили еще два тома материалов вновь проведенных исследований.
Патриарх внимательнейшим образом отнесся к этой проблеме. Три часа длилась беседа. Это не был какой-то формальный разговор. Я рассказывал ему каждую деталь этого следствия. И Патриарх сказал: вы знаете, очень многие люди все-таки имеют сомнения. И если у вас, Владимир Николаевич, будет такая возможность провести на каком-то другом научном уровне новые исследования, то вы все-таки это сделайте.
Следствие возобновили уже в 2005 году, и провели целую серию новых экспертиз, в том числе и генетических. В том числе и по племяннику Николая II Куликовскому-Романову. Что в конечном счете оказалось? Генетики подтвердили родство человека, представленного скелетом №4 и Тихона Николаевича Романова. То есть его вдова, мягко говоря, просто соврала всем, в том числе и Святейшему Патриарху.
К 1998 году новый комплекс экспертиз, в том числе генетических, которые проводил лауреат государственной премии Евгений Иванович Рогаев, был закончен и представлен на правительственной комиссии. И правительственная комиссия 27 февраля приняла окончательное решение о захоронении царской семьи в Петропавловском соборе. Можно было в этом деле поставить точку. Но поставили точку с запятой.
В 1998 году не были обнаружены останки двух человек – цесаревича Алексея и одной из женщин. Существовали воспоминания участников расстрела и захоронения. Например, Юровский говорил о том, что останки девяти человек захоронили прямо посредине болотистой части Старой Коптяковской дороги. А вот цесаревича Алексея и одну из женщин… здесь участники воспоминаний путались, кто это была: царица, либо комнатная девушка Демидова, либо это была Мария. Это захоронение двух полусожженных людей очень долго (и мы считали, что безрезультатно) искали – с 1992 по 2007 год. И вот, наконец, чудо: мне позвонили из Екатеринбурга и сообщили, что группа поисковиков, которая работала независимо от Следственного комитета, обнаружила останки двух человек в 70 метрах от основного захоронения. Там всего лишь 65 граммов костной массы. Есть три пули, небольшой кусочек ткани, который мог быть от рубахи цесаревича, кусочек расчески и больше ничего.
Я срочно вылетел в Екатеринбург. Нужно было решать, что делать: возобновлять следствие по уголовному делу, либо это какая-то случайная наводка. Когда я увидел, что осталось от цесаревича и от его сестры Марии, сейчас мы можем сказать, что это его сестра Мария, у меня слезы навернулись, честно говоря, потому что казалось, что ничего нельзя сделать. Что это настолько мало, эти косточки все обожжены, они лежали на очень малой глубине, на которой генотип очень плохо сохраняется. Они были политы кислотой. То есть мы были поставлены в условия, когда, кажется, сделать ничего невозможно. Но уже к моему приезду антропологи провели некоторую работу, и они сказали, что останки принадлежат мальчику 12–14 лет, что другие останки принадлежат молодой девушке. И это вселяло какие-то надежды на то, что можно продолжать работу.
Я доложил Александру Ивановичу Бастрыкину. Александр Иванович, надо сказать, с сердцем относится к этому делу. Он еще в 1997 году выступил на большой международной конференции с докладом, посвященным расследованию этого дела. Он написал статью по поводу расследования, дал там мощные и хорошие советы, которыми я пользовался. И он сразу поддержал меня, уголовное дело возобновили, и начался поиск экспертов. Эксперты в таком деле – это, наверное, самое главное. И у меня была первая мысль – привлечь Евгения Ивановича Рогаева. Он провел изумительную экспертизу. Он установил даже то, что члены царской семьи были больны гемофилией, не просто гемофилией, а именно той формой, которая пошла по роду королевы Виктории. А надо сказать, что Александра Федоровна – это внучка королевы Виктории, и воспитана она была у королевы Виктории. Так вот, Евгений Иванович доказал, что они были носителями гемофилии. Я думал, что все девочки и что если бы, например, Татьяна, Ольга или Мария вышли замуж и у них были бы сыновья (а передается гемофилия от женщины к мужчине, у мужчины он проявляется внешне как несвертываемость крови), то эти сыновья породили бы множество трагедий у себя. А оказалось, что носительницей гемофилии из дочерей была только Анастасия. Ну и, соответственно, Алексей, у которого гемофилия проявлялась явно. Конечно, это совершенно жуткая болезнь. Алексей с детства был таким мальчиком, который умел переносить боль. И как-то по-человечески его всегда было жалко.
Что нам помогло? Впервые мы использовали материалы, которые никогда раньше для идентификации Николая II не использовались. В 1891 году, когда Николай находился в Японии, японский полицейский ударил его шашкой по голове, нанес три удара, два удара причинили рану. Выражение «японский городовой» появилось именно после этого покушения. У Николая были серьезнейшие повреждения. И эти повреждения могли повлечь смерть, если бы ему не оказали своевременную помощь. Но в память об этом нападении семья сохранила головной убор, котелок, в котором находился Николай II во время покушения, и рубаху, залитую кровью. И вот эта рубаха находилась на хранении в Эрмитаже.
И в 1998 году мы получили доступ к этой рубахе. Я позвонил Евгению Ивановичу Рогаеву и сказал: Евгений Иванович, мы такую точку можем поставить. К моему удивлению, Евгений Иванович отказался от этой экспертизы. Я говорю: «Как это так? Мы ведь имеем кровь Николая II». Евгений Иванович сказал: «Вы, Владимир Николаевич, ничего не понимаете в генетике. И вы должны понимать, что если эта рубаха, на которой имеются явные следы крови, была выставлена на яркое японское солнце, была высушена на солнце, а потом кто-то на нее подышал, а может быть, кто-то взялся рукой за эти кровяные пятна, то мы с вами на кровяном пятне можем не обнаружить генотипа Николая II, а обнаружим генотип того человека, который подышал или взялся за это пятно. И наша вся экспертиза может полететь, потому что мы исследовали кровь, а восстановили совершенно другой генотип». Я сказал, что надо рискнуть.
4 месяца Евгений Иванович разрабатывал методики, потому что Эрмитаж запретил нам даже маленькую частицу крови взять с этой рубахи, можно было сделать только небольшой смыв. Я перед генетиками ставил какую задачу? Есть мировая практика, вот столько локусов надо найти, и если столько локусов совпадает, то считается, что преступник идентифицирован, и ему дают или, как в Америке, электрический стул, или, как у нас, пожизненное заключение. Я попросил, чтобы степень полноты исследования была вот такой, если это возможно. А если это возможно, то продлить до бесконечности: сколько смогут вытянуть, столько и смогут вытянуть. Евгений Иванович вытянул до 27 девяток после запятой. То есть такого количества людей не существовало – как-то посчитали: солнце погаснет до того времени, как они успеют появиться на белый свет (если не улетят на другие планеты). Это была выдающаяся экспертиза, и, на мой взгляд, она поставила точку.
Одновременно шла параллельная экспертиза. Эта экспертиза проводилась в Центре генетических экспертиз армии Соединенных Штатов, и ее проводил Майкл Кобл, главный генетик армии США. Для меня было очень важно, чтобы работали две разные группы, никак не связанные между собой. Честно говоря, они здорово конкурировали и, может быть, не испытывали большой любви друг к другу. Между ними шло такое капиталистическое соревнование – кто же первый и кто же качественнее сможет сделать эти экспертизы. Обе группы сделали высочайшего качества исследования, и обе группы подтвердили, что это семья Николая II.
Был еще один вопрос, все время его задавали, говорили: да, может быть, вы нашли могилу Николая II, но туда подложили другую голову, а настоящую увезли, использовали в ритуальных целях и, может быть, используют и сейчас.
Взяли один из зубов Николая II, снова провели генетику. И в очередной раз поставили точку: да, это останки Николая II.
Я не упомянул еще об очень важной части нашей работы – это исторические исследования. Российский государственный архив имеет самое крупное собрание документов, связанных с царской семьей. Здесь находятся альбомы, которые были вместе с царской семьей в момент их расстрела в Ипатьевском доме, и подлинный штык-нож, которым убивали царскую семью, и записи воспоминаний цареубийц. И именно в этом помещении находятся не захороненные до сих пор останки цесаревича Алексея и останки великой княжны Марии Николаевны.
В декабре 2008 года была поставлена точка исторических, баллистических, трасологических, генетических, антропологических и других исследований. Когда я собрал, например, судебных медиков и сказал: вы профессора, доктора, имеющие научную репутацию. И сейчас ваша репутация стоит под вопросом. Вы можете сказать: да, я подписываю акт судебно-медицинской экспертизы… Если кто-то из вас хоть чуть-чуть сомневается и кто-то подумает, что он подписывает не то, что нужно, вы можете отказаться, высказать особое мнение. Ни одного особого мнения высказано не было. 2008 год – это как бы финал этой истории.
Сейчас мы считаем, что если есть какие-то сомнения, а эти сомнения вполне естественны, потому что есть ученые, которые утверждают обратное и говорят: это не останки царской семьи, мы готовы провести какие-то новые исследования. И проблем здесь каких-то больших нет. Методики наработаны, ученые, слава Богу, живы. Церковь может предоставить нам ученых, мнение которых она уважает. Эти ученые, если они не согласятся с нами, могут написать свое особое мнение. Я считаю, что недопустимо для православных, недопустимо для любого цивилизованного общества, чтобы останки людей лежали даже в том месте, где царскую семью чтят необыкновенно и уважают, в Российском государственном архиве. Все-таки это не место для останков наследника великой империи цесаревича Алексея II.
Поэтому я очень надеюсь и хочу продвинуть свои идеи о том, чтобы нас поняли, чтобы наши материалы посмотрели, чтобы церковь была с нами соратниками. Мы хотим работать вместе. И я надеюсь, что эта работа произойдет.
При поддержке Общественного Телевидения России
