Продолжение; начало – в № 150/10 (5021)
Тео Гуриели
Борьба с Литвой стала одним из оснований тесного союза Москвы с крымским ханом Менгли-Гиреем, укрепившимся в Крыму в качестве вассала Турции. Иван III стремился к этому союзу ценой любых уступок. Он даже готов был, если того потребует хан, титуловать его «государем» и не жалел расходов на ежегодные подарки. Московской дипломатии удалось в итоге добиться заключения желанного союза. Крымские татары стали периодически устраивать набеги на литовские владения, проникая далеко вглубь страны, порой доходя до Киева. Этим они не только наносили материальный ущерб Великому княжеству Литовскому, но и ослабляли его обороноспособность.
Союз с Менгли-Гиреем стал важным фактором для решения и другой проблемы Руси – окончательной ликвидации зависимости от Золотой Орды. При этом Иван III широко использовал дипломатию и освободил Москву от татарского ига не столько оружием, сколько 20-летним упорным трудом.
Союз с Крымом стал решающим моментом в борьбе с Золотой Ордой. К союзу, кстати, были привлечены ногайские и сибирские татары. Хан Ахмат при отступлении от Угры в 1480 году был убит ногайцами, а в 1502 году Золотая Орда была окончательно разгромлена Менгли-Гиреем. Таким образом, Иван III справился с одним татарским ханом, используя силы и средства другого.
Действуя против Золотой Орды в союзе с Крымом, Иван III военным и дипломатическим путем добился вместе с тем вассального подчинения другого татарского ханства – Казанского, возникшего в среднем Поволжье в первой половине XV века.
При Иване III наметилась линия внешней политики Москвы и в сторону Балтийского моря. Без выхода к морю внешняя торговля великого княжества была обречена на жалкое существование. Кроме того, остро ощущаемая потребность в западноевропейских технике и специалистах не могла быть удовлетворена, пока враждебные Москве Литва и Ливонский орден преграждали русским доступ к балтийским гаваням. Разгром Ганзейского двора в Новгороде и установление дружеских отношений с Данией имели, несомненно, целью освободить новгородскую торговлю от тех преград, которые ставила ей всемогущая Ганза. С другой стороны, требование дани с Юрьевской епископии (Дерптской области), согласно договору, заключенному с Ливонским орденом в 1503 году, явилось первым шагом к распространению политического влияния Москвы на Ливонию.
Как следствие осторожной и тщательно сбалансированной политики Ивана III Московское государство к началу XVI века, не претендуя на решающую роль в Европе, смогло занять в ней достойное международное положение. Россия стала независимой, трон Ивана III был крепок. Женой его была племянница последнего византийского императора Константина XI Палеолога. Противники его, как на Востоке, так и на Западе, были серьезно ослаблены.
Еще более широкий размах принимает международная политика Москвы при внуке Ивана III – царе Иване IV, прозванном Грозным. В первые годы его правления острие внешней политики Московского государства было направлено на Восток. В 1551 году на территории, принадлежавшей Казанскому ханству, была заложена крепость Свияжск, что подготовило почву для покорения Казанского ханства. Переговоры об унии Казани с Москвой под главенством московского царя шли успешно, но неожиданно были прерваны, так как в 1552 году в Казанском ханстве к власти пришли противники присоединения к Московскому государству. В результате вопрос был решен уже военным, а не дипломатическим путем.
После падения Казани в 1555 году сибирский хан признал себя вассалом Москвы. В 1556 году практически без сопротивления сдалась Астрахань, а ее присоединение позволило царю завязать отношения с кабардинскими князьями Северного Кавказа. Позже, при сыне Ивана IV, Грузия, теснимая турками и персами, установила тесные отношения с Московским государством. В связи со взятием Казани и переходом под власть Москвы торговых путей по Волге и Каме были установлены в 1560-е годы дипломатические и торговые сношения со среднеазиатскими и прикаспийскими государствами.
Сильное централизованное государство, каким становилась Русь в середине XVI века, не могло расти и развиваться без непосредственного общения с Западом, без привлечения оттуда специалистов. Блокаду, в которой фактически держали страну враждебные ей Польша, Литва и Ливонский орден, нужно было прорвать любой ценой. Этим объясняется то удовлетворение, с которым было встречено в Москве установление прямых сношений с Англией через Белое море после 1553 года. Но условия плавания по Северному Ледовитому океану не могли обеспечить его непрерывность. Москве нужен был выход к Балтийскому морю.
Иван IV упорно шел в решении этой задачи по стопам своего деда. Сначала, как и в случае с Казанским ханством, была сделана попытка разрешить балтийскую проблему дипломатическим путем. Срок перемирия, заключенного Иваном III с Ливонским орденом, заканчивался в 1553 году. Новые условия, выдвинутые правительством Ивана IV, должны были поставить Дерпт (Юрьев) и его область в полувассальное положение от Москвы.
Начавшаяся в 1558 году Ливонская война быстро развернулась в конфликт общеевропейского масштаба. Кампания первого года показала неспособность слабой феодально-раздробленной Ливонии оказать сопротивление Русскому государству. А из-за прибалтийских районов разгоралась борьба между всеми заинтересованными государствами Северной Европы. В войну вступили Литва, Польша, Швеция, Дания. «Московская угроза» встревожила восточногерманских князей, не знавших, где остановится победоносное шествие русских войск. Ганзейская лига была в панике, она была готова пожертвовать огромные средства, чтобы сохранить свои привилегии в регионе.
На собраниях представителей государств, входивших в состав Священной Римской империи, ливонский вопрос не сходил с повестки дня. Среди имперских князей была группа, которая требовала немедленного вмешательства в войну против Москвы. Что же касается Ганзы, то ее лидеры боялись полностью утратить столь важный рынок, как Русь, и поэтому предпочитали дипломатические методы. Император Максимилиан II пошел на компромисс, ограничившись объявлением блокады. Даже в таких отдаленных от театра военных действий государствах, как Франция и Испания, создавались проекты захвата Балтийского побережья. Подстрекаемые польско-литовской дипломатией, крымские татары и турецкий султан спешили использовать создавшуюся политическую обстановку, чтобы попытаться отвоевать Казань и Астрахань. В 1569 году литовские феодалы, опасаясь мощного наступления русских войск, вынуждены были согласиться на унию с Польшей в форме федеративной Речи Посполитой.
В сложившихся условиях царь и его окружение должны были проявить и твердость, и умение лавировать. Иван Грозный искусно поддерживал дружеские отношения с Данией, предлагал союз Турции, отказался ради этого союза от наступления на Кавказ, выдвинул свою кандидатуру на польский престол, вел переговоры с императором, предлагал раздел Речи Посполитой с тем, чтобы «корона польская» отошла к сыну императора, а самому Ивану достались Литва и Ливония. По соглашению с Данией Иван IV образовал в Ливонии вассальное государство, во главе которого поставил брата датского короля герцога Магнуса. Но все же после 24-летней изнурительной борьбы ввиду полного истощения ресурсов ему пришлось отказаться от своих широких планов в Прибалтике. В 1582 году в Запольском Яме при участии представителя папы был заключен мир с Речью Посполитой на условиях «как до войны» – с обоюдным отказом от завоеваний.
Таким образом, несмотря на длительную борьбу, в которой проявились высокие качества и русских войск, и русской внешней политики, Иван IV оказался не в силах осуществить поставленные им на Западе задачи. Но и противная сторона, Речь Посполитая, была вынуждена отказаться от широких планов агрессии и от своих претензий на Псков, Новгород и Смоленск. Для достижения своих целей польско-литовские дипломаты выдвинули в 1600 году свой проект унии между Московским государством и Речью Посполитой. Правительство Бориса Годунова отклонило этот проект. В дальнейшем дипломатия Речи Посполитой прибегла к другому методу осуществления своих планов: к выдвижению самозванцев.
Важная роль, которую Московское государство играло в международных отношениях Европы в XVI веке, поставила на очередь вопрос о юридическом признании новой политической силы, сложившейся на Востоке. Сам Иван IV своим венчанием на царство в 1547 году и присвоением себе царского (т. е., по существу, императорского) титула определил то место, на которое его государство претендовало среди христианских держав.
Но безоговорочно титул императора с 1554 года был предоставлен Ивану только протестантской Англией. Сложнее стоял вопрос о его титуле в католических странах, которые признавали лишь единую Священную Римскую империю. В 1576 году император Максимилиан II, желая привлечь Грозного к союзу против Турции, предлагал ему в будущем престол и титул «всходного (восточного) кесаря». Иван IV отнесся равнодушно к этому предложению, но потребовал немедленного признания себя царем всея Руси, и император уступил в этом принципиальном вопросе. Гораздо упрямее оказался папский престол, который отстаивал исключительное право пап предоставлять королевский и иные титулы государям и не допускал нарушения принципа «единой империи».
В этой непримиримой позиции папа находил поддержку у польского короля, отлично понимавшего значение притязаний московского государя. Сигизмунд II Август представил папскому престолу записку, в которой предупреждал, что признание папством царского титула за Иваном IV приведет к отторжению от Польши и Литвы земель, населенных родственными москвичам «рутенами», и привлечет на его сторону молдаван и валахов. Со своей стороны Иван IV, придавая особое значение признанию его царского титула именно Польско-Литовским государством, начал добиваться этого тотчас же после коронации. Однако Польша так и не согласилась на его требование. Из преемников Ивана IV только его мнимый сын Лжедмитрий I заявил притязание на титул «императора», но король Сигизмунд, который и посадил самозванца на престол, официально именовал его просто князем, причем даже не «великим».
Голод, начавшийся в России в годы правления Бориса Годунова, взрыв крестьянской войны и интервенция со стороны Речи Посполитой и Швеции в начале XVII века не могли не отразиться на международном положении России. Чтобы обеспечить поддержку своей авантюры со стороны польского короля, панов и папы, Лжедмитрий I заключил с ними ряд тайных договоров. Если бы они были реализованы, то привели бы к расчленению и разорению Русского государства. После смерти самозванца эти договоры были опубликованы и вызвали сильное негодование против поляков. Но и правительство Василия Шуйского, лишенное опоры в населении, оказалось вынужденным пойти на позорный договор со Швецией, получив иноземную помощь ценой уступки Карелии и русской части побережья Финского залива.
По мере того как слабела власть Шуйского, отдельные группы русских бояр заключали сепаратные договоры с интервентами. 4 февраля 1610 года представители московской знати договорились с Сигизмундом о приглашении его сына Владислава на московский престол. После поражения правительственных войск и свержения Шуйского временное боярское правительство заключило в августе 1610 года такой же договор с гетманом Жолкевским. Уния Москвы с Речью Посполитой послужила поводом и для Швеции, враждовавшей с Польшей, предъявить свои требования. Новгородская администрация вместе с верхушкой местного населения подписала со шведским полководцем Яковом Делагарди договор, согласно которому Новгород признавал царем брата шведского короля.
В основе всех этих договоров, отдававших Россию в руки иностранцев, лежало одно и то же стремление правящих групп: сохранить власть в своих руках и устранить опасность народного восстания. Только широкий патриотический подъем, охвативший народные массы, позволил ополчению князя Пожарского и земского старосты Минина освободить Москву от засевших в ней поляков.
Из Смутного времени Россия вышла полностью разоренной. Сигизмунд, который успел захватить Смоленск и Чернигово-Северскую землю, продолжал угрожать Москве. Его сын Владислав не отказывался от своих мнимых прав на русский престол. Новгород был оккупирован шведами, и шведский ставленник продолжал предъявлять притязания на московский престол. Правительству нового царя Михаила Романова пришлось, таким образом, начинать свою деятельность в очень напряженной международной обстановке.
Михаил Федорович по вступлении на престол немедленно обратился ко всем европейским державам с «обвещением» о своем избрании и с просьбами о займе и о союзе против Польши и Швеции. Отсутствие уверенности в прочности нового правительства отразилось на результатах этих переговоров. Римская империя признала нового царя только в 1616 году. Дольше всего отказывалась признать царем Михаила Федоровича Речь Посполитая. Только по Поляновскому договору 1634 года Владислав отказался от своих претензий и признал за Михаилом царский титул. Благодаря посредничеству Голландии и Англии, заинтересованных в восстановлении бесперебойной торговли с Россией, был заключен мир и со Швецией. За это и Англия, и Голландия, и даже Франция требовали предоставления транзита через Россию в Персию, но в этом вопросе московское правительство проявило редкую твердость.
Оправившись от последствий военной интервенции шведов и поляков, Русское государство при первых Романовых постепенно приобретало черты сильной абсолютной монархии. Начиная с середины XVII века Россия начала играть в политической жизни Восточной Европы столь большую роль, что ни одна международная проблема уже не могла быть разрешена здесь без участия Москвы.
Таким образом, ко второй половине столетия уже стало определяться значение Русского государства как одной из великих европейских держав.
В XVII веке перед Россией стояли три основные международные проблемы. Оставался нерешенным вопрос о воссоединении украинских и белорусских земель, которые находились под властью Речи Посполитой (Польши). Не менее насущным был вопрос о продвижении в Прибалтику. К концу столетия четко обрисовалась и третья задача – необходимость борьбы с Турцией и ее вассалом Крымом. Все три проблемы переплетались между собой, чем осложнялось разрешение каждой из них в отдельности. В борьбе с Польшей естественными союзниками Москвы были Швеция, Турция и Крым. Но эти же государства являлись и соперниками Москвы в отношении литовско-польского наследства: Швеция претендовала на польскую Прибалтику и на Литву, а Турция и Крым – на Украину. С другой стороны, борьба со Швецией за Балтику толкала Москву к союзу с Речью Посполитой и требовала установления мирных отношений с мусульманским югом. Точно так же и против Турции можно было действовать лишь в союзе с Польшей, то есть отказавшись от Украины.
Кризис, который переживала Речь Посполитая в середине XVII века, открыл Москве широкие перспективы. Восстание украинского народа под руководством Богдана Хмельницкого против гнета польских панов, перекинувшееся на белорусские земли, дало возможность перейти в наступление. Обращение Переяславской рады в январе 1634 года к московскому правительству с просьбой о присоединении Украины к Русскому государству послужило основанием для начала военных действий, которые развивались очень успешно для Москвы. Но в самый разгар русских успехов в войну неожиданно вмешалась Швеция.
Москва была вынуждена примкнуть к образовавшейся в то время антишведской коалиции, в которую входили Римская империя, Дания и Бранденбург. Коалиция эта имела целью остановить чрезмерное усиление Швеции. Русские войска стали с успехом продвигаться в Ливонии. Курляндия официально перешла под патронат России. Однако Швеция сумела выйти из создавшегося положения. Добившись в 1658 году перемирия с Москвой на три года, Швеция в том же году заключила выгодный мир с Данией, а в следующем – мир с Речью Посполитой. Последняя, развязав себе этим руки, возобновила войну с Русским государством. Вести войну на два фронта Россия была не в силах. Ради Украины в Москве решили поступиться Ливонией. По Кардисскому договору 1661 года все завоевания в Прибалтике были возвращены Швеции.
Война с Речью Посполитой между тем затягивалась и шла с переменным успехом. Неоднократно делались попытки прекратить ее дипломатическим путем. Еще в 1654 году Москва, сообщая Франции о начавшейся войне, просила о ее посредничестве. По ходатайству короля Яна-Казимира в 1655 году посредничество взял на себя император Фердинанд III. При участии его представителей было заключено перемирие в Вильно. В 1661 году Леопольд II, преемник Фердинанда III, вновь послал в Москву посольство во главе с бароном Мейербергом. Посредничество и на этот раз не привело к осязаемым результатам. Однако сам факт этих попыток показывает, что русско-польский конфликт приобрел общеевропейский масштаб. Несколько раз оба воевавшие между собой государства пытались достигнуть мира путем избрания на польский престол либо самого царя Алексея, либо его сына. Однако в Москве понимали, что уния с Речью Посполитой может быть куплена лишь ценою больших уступок в украинском вопросе. Вместе с тем Польша, нуждаясь в русской помощи против Турции, боялась усиления России.
Нараставшая угроза со стороны Турции привела наконец к сближению воевавших между собой государств. В 1667 году, после трехлетних переговоров с Речью Посполитой, было заключено Андрусовское перемирие, по которому к России отходили вся Левобережная Украина и на два года Киев. Это был большой дипломатический успех Москвы. Договору был придан характер акта общеевропейского значения. В случае безуспешности дальнейших переговоров о «вечном мире» предполагалось «призвати государей христианских за посредники». Еще важнее было обязательство Речи Посполитой не заключать договоров с Турцией без участия Москвы.
Прекращение войны с Речью Посполитой давало Москве возможность перейти к разрешению двух других неотложных внешнеполитических задач.
Возобновление войны со Швецией означало отказ от продолжения активной политики на юго-западе и на Украине; на это не могли решиться ни царь Алексей Михайлович, ни его сын Федор Алексеевич, выросший под сильным белорусским и украинским влиянием. Тем не менее московское правительство в 1676 году двинуло на границу Швеции значительные военные силы. Это, по признанию голландцев, более всего способствовало успеху союзников. В то время как датские дипломаты всячески внушали Москве мысль о необходимости более решительных действий против Швеции, шведское правительство со своей стороны хлопотало об «альянсе», обещая Москве помощь против Турции. В ответ московские дипломаты требовали уступки Ингерманландии и Карелии в виде «сатисфакции» за ущерб, нанесенный русским действиями шведов в войне с Речью Посполитой. Таким образом, уже в XVII веке назревала мысль о «северном союзе» против Швеции, что было осуществлено в XVIII веке.
С момента заключения мира с Речью Посполитой внимание Москвы все более сосредоточивается на турецко-татарской проблеме. Уже после Андрусовского перемирия был отправлен из Москвы посол к английскому королю Карлу II с просьбой о помощи Польше против Турции. Полное поражение Речи Посполитой в войне с Турцией в 1672 году вызвало со стороны Москвы ряд энергичных политических шагов. Московские послы были отправлены в Вену, Венецию, во Францию, в Испанию, в Швецию, в Голландию, а также к курфюрсту Бранденбургскому и папе, чтобы побудить их к выступлению на помощь Польше. На призыв Москвы откликнулся только курфюрст. Любопытно, что само московское правительство уклонилось от того, чтобы брать на себя какие-либо обязательства.
Однако война с Турцией все-таки вспыхнула из-за Правобережной Украины. Она тянулась с 1676 по 1681 год. В 1686 году состоялось наконец объединение всех европейских сил для борьбы с Портой, о чем так упорно хлопотала Москва: Римская империя, Франция, Венеция, Бранденбург, Речь Посполитая и Москва заключили общий союз. На долю России выпадала война с Крымом. Заключению антитурецкой коалиции предшествовал договор Москвы с Речью Посполитой о «вечном мире» на основе Андрусовского перемирия. Не только Левобережная Украина, но и Киев, первоначально отданный русским только на два года, остались за Москвой. Естественно, что с устремлением внешней политики Русского государства на юг вопрос о Прибалтике был надолго снят с повестки дня.
Дипломатическая деятельность московского правительства широко развернулась в восточном направлении. Враждебные отношения с Турцией способствовали установлению дружбы с ее историческим врагом – Персией; к этому побуждали Москву и торговые интересы, поскольку через Россию шел персидский шелк в Западную Европу.
С 1654 года делались также попытки завязать дипломатические и торговые сношения с Китаем. Долгое время эти попытки оставались безуспешными. Появление русских казаков и промышленников на Амуре и постройка в Приамурье русских острогов заставили, однако, правительство китайского императора Кан Си пойти на переговоры для разрешения пограничных споров. Впервые в истории Китая из Пекина выехали «великие послы» для встречи с иностранными послами. В тех условиях, в каких велись переговоры, пред лицом китайской армии, готовой в любой момент поддержать оружием требования пекинского правительства, Нерчинский договор 1689 года стал большим успехом московской внешней политики. Он обеспечил утверждение России в верхнем бассейне Амура и открыл широкие возможности для русской торговли с Китаем. Русско-китайские отношения строились на базе Нерчинского договора до середины XIX века.
К концу XVII века и на Западе, и на Востоке международное положение Москвы укрепилось. Россия начинает активно интересоваться внутренними делами иностранных держав, причем уже тогда присваивает себе роль блюстителя монархических начал в Европе. Так, из-за казни Карла I правительство Алексея Михайловича порвало торговые отношения с Англией и отказывалось признавать Английскую республику; царь Алексей продолжал осведомляться о здоровье вдовы Карла и оказывал денежную помощь ее сыну, претенденту на английский престол – будущему Карлу II. Неодобрительно относилась Москва и к поддержке, которую оказывали французский и датский короли голландцам, выступавшим против английского короля.
И в другом отношении московские монархи предвосхищали царскую политику XVIII и ХIХ веков. В борьбе с Турцией использовалась естественная вражда покоренного турками православного населения против своих поработителей. В лице греков и славян, и особенно духовенства этих народов, Москва имела преданных агентов, обеспечивавших ценную информацию.
Начиная с XVII века велась борьба в целях прекращения в странах Запада печатной пропаганды против царской России. Так, московское правительство выразило протест Швеции относительно печатавшихся в Риге во время восстания Степана Разина листовок, в которых унижалось царское достоинство. Протестовало оно и против напечатанного в 1655 году в Ревеле пасквиля на московских царей, в котором царь Иван Васильевич был назван тираном, а сам Алексей Михайлович уподоблялся Герострату за то, что «творил в Ливонии». В договор с Речью Посполитой 1650 года была внесена специальная статья об уничтожении книг, отзывавшихся неблагожелательно о Русском государстве.
Когда к власти пришел Петр I, он унаследовал две сложнейшие проблемы: турецкую и шведскую. Разрешение и той, и другой означало приобретение выхода к морю, в первом случае – к Черному, во втором – к Балтийскому. Первые годы царствования Петра были всецело посвящены черноморской проблеме. Черное море было до тех пор внутренним морем Турции. Оттоманская Порта, по образному выражению одного русского дипломата, берегла его, «как чистую и непорочную девицу, к которой никто прикоснуться не смеет. Скорее султан допустит кого-то во внутренние свои покои, чем согласится на плавание чужих кораблей по водам черноморским».
Петр унаследовал от правления сестры Софьи «антитурецкий альянс» и продолжил войну в союзе с Австрией, Венецией и Речью Посполитой. Взятие Азова и постройка Таганрога обеспечили России господство на Азовском море. Однако пока Керченский пролив был в руках турок, это не давало ей доступа в Черное море. Между тем союзники России, удовлетворенные достигнутыми успехами, уже склонялись к заключению мира.
«Великое посольство» 1697–1698 годов, в котором Петр участвовал «инкогнито», имело задачей добиться продолжения войны и привлечения новых союзников. До тех пор во внешней политике Петр шел прежними путями, однако убедившись в полной неудаче своей дипломатической миссии, он с необычайной быстротой перестроил все основы своей внешней политики. Ввиду невозможности при данной международной обстановке пробиться к Черному морю, вновь всплыл старый план «северного союза» против Швеции и завоевания если не всей Прибалтики, то по крайней мере Ингерманландии и Карелии. Момент был благоприятный. При участии известного лифляндского авантюриста Паткуля, который мечтал оторвать Ливонию от Швеции, складывалась коалиция прибалтийских стран – Дании, Речи Посполитой и Бранденбурга (Пруссии) против Швеции. К этой коалиции хотели привлечь Россию, приняв, однако, меры к тому, чтобы этот «могущественный союзник не выхватил из-под носа жаркое и не шел дальше Нарвы и Чудского озера».
3 августа 1698 года в Раве Петр заключил словесное соглашение с королем польским и курфюрстом саксонским Августом II об общих действиях против Швеции. В Москве в 1699 году был заключен тайный договор с Речью Посполитой, направленный против Швеции; одновременно, чтобы устранить подозрения шведов, Петр подтвердил Кардисский договор, отказавшись, впрочем, принести клятву на кресте. Так сложился тройственный союз России, Речи Посполитой и Дании; Бранденбург от непосредственного участия в войне воздержался. С этого момента Петр принимал все меры, чтобы ускорить окончание войны на юге и развязать себе руки на севере. Российская дипломатическая миссия в Константинополе, поддержанная внушительной демонстрацией русского флота, увенчалась полным успехом: за Россией остались все ее завоевания. На следующий день по получении известия о мире с Портой, 9 августа 1700 года, была объявлена война Швеции. К этому времени одна из союзниц, Дания, уже вышла из войны, вынужденная заключить сепаратный мир в Травендале. Занятие Карлом XII Польши и выход из войны другого союзника Петра, Августа II, который уступил польский престол ставленнику шведского короля Станиславу Лещинскому, заставили и Россию искать посредников для заключения мира, чтобы удержать свои завоевания на побережье Финского залива. С этой целью Петр обращался и к Голландским штатам, и к Людовику XIV. Одновременно он искал новых союзников. В Англии его посол А. Матвеев вел на эту тему переговоры с английскими министрами; они, однако, оказались «в тонкости и пронырствах субтильнее самих французов». Делались попытки убедить Данию возобновить военные действия.
Блестящая Полтавская победа коренным образом изменила политическую обстановку. Война, которую вела Россия со Швецией в союзе с давнишними противниками этой державы, сразу превратилась в войну общеевропейскую. Все хотели теперь получить свою долю в наследстве разваливавшегося государства. Вместе с тем остро ставился вопрос и о сохранении при этом принципа европейского равновесия. В Польше был немедленно восстановлен Август II, Дания опять присоединилась к антишведской коалиции, а в 1714 году в войну вступила и Пруссия (Бранденбург). С Ганновером был заключен договор, гарантировавший доброжелательный нейтралитет.
Однако торговые державы, Англия и Голландия, были заинтересованы в том, чтобы не допускать в Прибалтике усиления России, которое грозило их торговле. Обе державы стремились путем дипломатических интриг расстроить расширение антишведской коалиции. Франция, занятая войной за испанское наследство, не могла активно вмешаться в дела Северной Европы и, пытаясь не допустить окончательного разгрома Швеции и усиления влияния России и Речи Посполитой, побуждала к выступлению Турцию, которая и без того была встревожена победами русского оружия.
После неудачных попыток найти в Европе союзников против турок Петр прибег к тому средству, которое уже намечалось в XVII веке. Он повел агитацию среди христианского населения Османской империи и заключил договоры с христианскими вассалами султана – с молдавским и валашским господарями. Прутская кампания (поход русской армии под предводительством Петра I в ходе Русско-турецкой войны) оказалась неудачной для русских, но благодаря дипломатическому искусству вице-канцлера П. Шафирова и щедрым подкупам удалось добиться от турок сравнительно легких условий мира. Ценой возврата Азова и других приобретений 1700 года Петр обеспечил себе тыл в дальнейшей борьбе со Швецией.
Северная война, перекинувшись на территорию Германии, принимала все более широкий размах. Ввод русских войск в Померанию и проект десанта в Швецию через Данию встревожили Англию, которая могла стать либо решающей силой во вторжении, либо главной помехой плану Петра I. В выходивших в Англии политических памфлетах резко критиковалась политика правительства, которое не выполнило своих обязательств в отношении Карла XII. До сведения Петра было доведено, что Англия не допустит разгрома Швеции. Интригами Англии объясняется отсутствие единства в действиях союзников, среди которых распространялись слухи о широких завоевательных планах Петра в Европе.
При натянутых отношениях с Англией Петру I естественно было искать союза с враждебной ей Францией. Для этого в 1717 году он и ездил в Париж. Результатом поездки стал Амстердамский договор между Россией, Францией и Пруссией. По этому соглашению участвовавшие в нем страны обязались сохранять договоры, которые должны были прекратить Северную войну. Амстердамское соглашение показало, насколько возросло в Европе значение русской державы. Вместе с тем оно подготовило почву для дальнейших переговоров.
В 1718 году на Аландских островах открылся мирный конгресс русских и шведских уполномоченных. Однако он был прерван вследствие смерти Карла ХII. Война продолжалась, и Англия еще более активно повела свою политику, стремясь приостановить успехи России на германской территории.
В 1720 году под давлением Англии Дания вновь заключила сепаратный мир со Швецией, отказавшись от всех своих завоеваний. Примирилась со Швецией и Пруссия. В Вене между Римской империей, Англией и Речью Посполитой, не без участия Франции, был заключен союз, острие которого было нацелено на Россию. Со своей стороны Россия начала в 1718 году переговоры с испанским правительством о наступательном союзе против Англии с целью свержения Ганноверской династии и восстановления Стюартов. Союз не был заключен, но Петр не прервал сношений со Стюартами, намереваясь использовать угрозу реставрации их династии для давления на английское правительство. Тогда Англия открыто стала на сторону Швеции, заключила с ней союз, а английский флот дважды (в 1720 и 1721 гг.) появлялся в Балтийском море якобы для охраны берегов Швеции от русских десантов, а в действительности, чтобы принудить Россию принять посредничество Англии. Петр на это не пошел. Дело ограничилось безрезультатной морской демонстрацией.
Услуги посредничества предлагали не только английский король, но и регент Франции и венский двор. Было принято посредничество Франции. Ништадтский мирный договор 1721 года закрепил за Россией Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и часть Финляндии с Выборгом. Сила и престиж Швеции, тяготевшие над Европой со времени Тридцатилетней войны, испарились. Мир открывал для России возможность добрососедских отношений со Швецией, с которой в 1724 году русское правительство вступило даже в союзный договор.
Таким образом, полуторавековая борьба за Прибалтику закончилась в пользу России. Ни Азовское, ни Черное, ни Каспийское моря не могли открыть Петру прямой выход в Европу, а благодаря завоеванию Прибалтики России было обеспечено превосходство над соседними северными государствами. Им были заложены основы для установления материальных связей с морскими державами, которые, благодаря этому завоеванию, попали в зависимость от России в отношении материалов для кораблестроения. Вместе с тем Россия в результате своей победы над Швецией заняла одно из первых мест в «оркестре» европейских держав.
На Востоке Петр проявлял большой интерес к Средней Азии, через которую шел транзитный путь в Индию. Едва освободившись от Северной войны, Петр уже в декабре 1721 года перешел к выполнению новой задачи – войне с Персией. Тут, как и в Турции, он опирался на поддержку христианских подданных шаха. Карталинский (грузинский) царь Вахтанг перешел на сторону России; одновременно и армянский католикос обратился к Петру от имени армянского народа за помощью против персов. Блестящие успехи русских войск привели к завоеванию Дербента и Баку с прилегающими землями провинций Гиляна, Мазандерана и Астрабада. Укрепление России в прикаспийских странах вызвало осложнения в отношениях с Турцией, которую настраивали против России Англия, Франция и Венеция. Турецкие войска двинулись в Закавказье, и Карталинское царство вынуждено было признать верховенство султана. Тем не менее соглашения между Россией, Персией и Турцией закрепило за Россией большую часть ее завоеваний.
Провозглашение Петра императором 22 октября 1721 года стало свидетельством достигнутых в его царствование международных успехов России. Акт этот не сразу был признан европейскими политиками. При жизни Петра только Голландия и Швеция официально признали его титул. Но тот факт, что Россия стала великой империей, отрицать уже не мог никто.
