К 110-летию выдающегося артиста и сатирика
Александр Балтин, прозаик, эссеист
Космос Аркадия Райкина включал в себя многое, но важным элементом, перехватывающим его сильными смысловыми дугами, было именно осветляющее начало: ничего пошлого, никакой грубости, вульгарности, потакания низменному в человеке, рваных гэгов, рассчитанных на жеребячий хохот, дешевых поисков грошовой популярности.
Пересматривая добрый, в чем-то наивный, прозрачно-акварельный фильм «Мы с вами где-то встречались», ощущаешь именно световые токи, исходящие от виртуозно исполненной киноработы, от сатирических фрагментов, выявляющих человеческий негатив.
И герой Райкина, актер театра миниатюр, попадающий в разные смешные ситуации, словно соткан из деликатности, столь противоречащей его профессиональным возможностям. Он подчеркнуто интеллигентен и напрочь лишен мании величия, столь присущей людям его узнаваемости.
Популярность Райкина была чрезвычайной, не имея при этом ничего общего с ухищрениями пиара, о которых тогда и не знали. Росла она именно из народных глубин, охватывая все слои общества, вовлекая все новых и новых поклонников: от грузчиков до писателей, от студентов до академиков.
Некогда большая семья Райкиных, включая многочисленную родню отца, проживала в Риге, в доме по Московской улице, 19–21. Казалось, артист навсегда сохранил в памяти шумную, пеструю, колоритную атмосферу, которая, быть может (как знать?), и помогала ему создавать характеры, подсмотренные в детстве. Ибо он создал букеты разнородных человеческих образов: веселых, нелепых, гнусных, примитивных, но все равно забавных и ярких.
Вот алкаш (как колоритно совершенно непьющий Райкин изображал оную породу людей!) – объект товарищеского суда на тогдашнем производстве. Как виртуозно показывает актер перемену состояний: сначала жалкий, согласный нести кару, но расхрабрившийся, когда находятся сочувствующие, обвиняющие коллектив в его, так сказать, падении: мол, вы и виноваты! Проморгали человека!
Вот родительское собрание – и маски меняются, соответствуя типажам, представляемым мастером: интеллигентная бабулька, грубиян из народа, якобы (именно якобы!) интеллигент…
А это мужичонка во вкривь и вкось сидящем на нем костюме пришел в пошивочный цех, выяснять, кто ж сие сотворил и как вообще такое возможно… да, не выяснив ничего, теперь повествует обо этом. А шепелявит, поскольку еще мост – не через Каму или Оку – через рот строит…
Бракоделы – одна из людских категорией, постоянно подвергавшихся райкинскому осмеянию.
Вот и начальник, гордящийся тем, что никогда не опаздывает. Не опоздал и на сей раз: прибежал в последнюю секунду, забыв переодеться, в домашнем, в кофте жены, – да и заснул на собственном столе.
Сколько кривого в жизни социума от дурацкого, неумелого руководства – и снова работает сила райкинского таланта: словно ловит за руку таковых, призывая общество одуматься, не сажать в массивные кресла кого попало.
Местком, домком, партком – забытые понятия, столько значившие в жизни советских граждан. И вновь жестким наждаком проходится мастер по всем кривдам, присущим чиновникам этих организаций.
Вот краткий, рельефно сделанный фильм: «Волшебная сила искусства», в котором ставший известным актер, встретив свою школьную учительницу и узнав, как ту притесняет в коммуналке парочка соседей-жлобов, является к ним домой, представ алкоголиком-маргиналом, скандалистом, превосходящим хамские возможности тех, разжиревших… Как играет низовая речь! Какими оттенками перекипает в устах интеллигентнейшего Райкина, высококлассного ценителя и знатока классической поэзии! А тут: «В лоб захотел, старый таракан? Я те брызну! Пущай я четвертый раз пятнадцать суток отсижу, но я те брызну!»
Нечто от Зощенко, от его бессмертных типажей: заскорузлых, криво говорящих мещан, антимечтателей, страстно желающих оттяпать кусок побольше, паразитов общества, сутяг, скандалистов, алкоголиков… Вновь и вновь абсолютный трезвенник Райкин изображает бесконечную череду пропойц, почитая национальный российский порок достойным осмеяния, точно веря в возможность оздоровления общества…
Каждый актерский жест выверен, мастерство казалось даже не наработанным с годами, а природным, идущим из глубин именно так организованной личности. Природный актер…
В пестром калейдоскопе мелькали, бранясь друг с другом, наивно задираясь, стремясь показать свое превосходство мелкие чиновники, командировочные дураки, маски с вымышленного собрания родительского коллектива, хитрые и ленивые директора производств и снова пропойцы, пьяницы, выпивохи…
Вот посетитель музея произносит в бессчетный раз монолог «В греческом зале» – и вы смеетесь: вновь и вновь, зная многое наизусть…
Разворачивается многосерийная лента «Люди и манекены». Тут в рассуждениях таксиста (тоже в райкинском исполнение) уже звучит и метафизическое осмысление жизни. Но сценки, из которых, собственно, и построен фильм, точно открывают галерею тогдашней жизни разнообразием оттенков, деталей, ситуаций.
Его любила страна. Его слушали всегда: случайно включив радио или телевизор и попав на его концерт или одиночное выступление, уже не могли оторваться, смеялись до конца.
Он был самым популярным сатирическим актером своего времени, не утратив популярности и сейчас, предлагая образцы комического, которые иначе как высокими не назовешь.
