Как Борис Годунов стал царем

0
VN:F [1.9.16_1159]
Rating: 0 (from 0 votes)

Предлагаем вниманию читателей фрагмент из готовящейся к печати в Москве новой книги писателя Вячеслава Катамидзе «Иван Грозный и Европа», в которой приводится ряд ранее не публиковавшихся фактов и документов, затрагиваются вопросы сотрудничества России и Англии, долгого противостояния с прибалтийскими странами и татарскими ханствами, а также внутриполитической борьбы в России при Иване Грозном и его сыне Федоре

Вячеслав Катамидзе


  Царь Иван IV умер от яда, и его сыновья Иван и Дмитрий тоже были убиты: один отравлен, а другой зарезан. Дмитрий якобы нанес себе смертельное ранение, когда играл в «тычку» («ножички»). Так, во всяком случае, заключила следственная комиссия, которую после гибели восьмилетнего Дмитрия отправил в Углич Годунов.

 Похоже, Борис Годунов не только уничтожил всех мужчин в роду Ивана Грозного, тем самым обрубив московскую ветвь Рюриковичей, но и сделал все, чтобы у последнего мужчины из рода Ивана Грозного ‒ царевича Федора ‒ ни в коем случае не было бы наследника (ведь тогда Годунов никогда не смог бы стать русским царем). И в этом большую роль сыграла его сестра Ирина.

 Особой красотой, судя по реконструкции ее лица по черепу, она не блистала. Брат был всемогущим царедворцем, хитрым, безжалостным и беспринципным. Любила ли она брата, сказать трудно, но в том, что боялась его, сомнений нет. И он решил использовать женщину, чтобы стать царем.

 Первым делом он свел Ирину с сыном царя. В 1575 году они поженились. Не было ни долгих поисков достойной невесты, ни смотрин. Федор был, по свидетельству отца, «молчальником», затворником, ни в малейшей степени не интересовавшимся делами государства, политикой или войнами, и женитьбу на Ирине, видно, счел благом для себя. Известно, что немалую роль в устройстве этого брака сыграл дядя Ирины – Дмитрий Годунов. А он был постельничим царя Ивана IV!

Борис Годунов

Теперь становятся ясными все детали дьявольского плана Бориса Годунова. Сам он стал кравчим – еда на царский стол идет через его руки. Брат его – постельничий: не только ухаживает за царем, но и подает напитки царю перед сном. А Ирина, выйдя в 1575 году замуж за Федора, стала одной из женщин, вхожих в покои царя, а когда он заболел, ухаживала за ним. Поговаривали, что в то время бояре уже начали осознавать, что творят Годуновы, и братья поручили Ирине позаботиться о том, чтобы Борис не впал в немилость, если царь услышит речи бояр. Все было готово к реализации заговора: убийству Ивана IV.

 Карамзин, излагая события тех дней, отличился. Написал, что Ирина за три дня до смерти Ивана пришла утешить больного, но «бежала с омерзением от его любострастного бесстыдства». За три дня до смерти! У великого историка, похоже, была склонность к эротическим темам…

 Теперь оставался только царевич Федор. Его умертвить было просто, но тогда Годунов не достиг бы трона: он стал боярином только после женитьбы Федора на его сестре, серьезного опыта управления у него не было, и никто бы его царем сделать не позволил. Оставался другой, более долгий, но и более простой путь.

 Он заключался в том, чтобы сначала полностью лишить нового царя Федора реальной власти, с помощью Ирины и царского окружения контролировать каждый его шаг, сосредоточить всю власть в руках самого Годунова, прервать все связи царя Федора с внешним миром и убрать его тогда, когда создадутся все условия для восшествия Бориса на престол. И этот план он осуществлял на протяжении почти полутора десятилетий. C помощью сестры и брата, а также довольно большой группы нечистых на руку слуг.

 Мне приходилось читать десятки статей, в которых Ирину называют «любимицей правящих особ», «женщиной, интересовавшейся государственными и общественными делами», «царицей, которая значила больше, чем царь». Неудивительно: он был отстранен от дел.

 Но на самом деле то была необразованная женщина, хотя, возможно, и грамотная, не имеющая никакого представления о государстве и его функциях; она просто выполняла все требования Бориса. А уж что такое «общественные дела» она не знала и подавно.

 К примеру, ее хвалят за то, что она свела знакомство с английской королевой. Но не упоминают о том, что это знакомство было исключительно заочным. Королева прежде переписывалась с Иваном Грозным и продолжала бы переписку с русским царем, но Борис Годунов не допустил этого. Письма королеве писали послушные ему дьяки от имени царя Федора и царицы. Предпринималось все, чтобы сделать фигуру царицы более значимой, окончательно задвинуть царя Федора в тень и тем самым подготовить почву к такой его замене, которая не имела бы никаких последствий ни в России, ни за рубежом. Но многие бояре в Москве знали, что из себя представляла женщина, лишенная всяких способностей, видели, что она была марионеткой в руках брата.

 Хвалят Ирину за то, что она заседала в Боярской думе и занималась вопросами церкви. Ну, в думе она действительно несколько раз бывала, но летописцы, уже обслуживающие Годуновых, почему-то не привели ни одного ее выступления, заслуживающего внимания, за исключением нескольких фраз, когда Москву посетил Константинопольский патриарх Иеремия. Поклонники Ирины назвали их, кстати, «публичной речью». А дела ее в отношении церкви ограничивались пожертвованиями в монастыри. Пишут еще, что она принимала послов – но это было позже, и мы об этом периоде ее жизни скажем далее.

 Ее звездным часом был приезд в Москву Константинопольского патриарха Иеремии. Вообще он приехал на переговоры с царем Федором, но царедворцы, видно, сказали ему, что с ним говорить бесполезно, и Борис Годунов организовал ему две беседы с царицей. Сам он, конечно, присутствовал на этих встречах. Речь шла не более и не менее, как о введении патриаршества на Руси.

 Дело это было хорошее: патриаршество существенно повысило бы авторитет Русской Православной церкви и сделало бы ее более независимой от внешнего влияния. Но у каждой из сторон в осуществлении этой идеи были свои интересы.

 К тому времени, когда Иеремия II собрался ехать в Россию, православие во всем мире, за исключением России, было на грани исчезновения. К началу 1570-х годов Оттоманская империя окончательно утвердила свою власть на огромной территории от Венгрии до Арабского Востока. Ее владычество распространилось, кроме Малой Азии, на Грецию, Сербию, Болгарию, Египет, Сирию, Палестину, Крым и Южную Украину, и, хотя турки предпочитали собирать налоги на оккупированных землях, а не уничтожать их население, давление на христиан постоянно увеличивалось, а священнослужители были под беспрестанным надзором. Иеремия сделал попытку договориться с римским папой, но ничего не добился; среди же православных христиан и особенно священнослужителей его авторитет был в результате общения с папой низок как никогда. Тогда он стал договариваться с такими же униженными, низведенными до положения ручных патриархами, как он сам, – с Антиохийским, Александрийским и Иерусалимским, чтобы они все вместе обратились за помощью и поддержкой к России, а взамен совместно утвердили бы в России патриаршество.

 Что же касается Бориса Годунова, то он с удовольствием эту идею поддерживал. Но ему нужен был не просто патриарх Русской Православной церкви, а совершенно конкретная личность: патриарх Иов. Это был его человек, именно при содействии Годунова он стал в 1586 году митрополитом Московским. Теперь Борис Годунов не сомневался, что, когда настанет его час, патриарх Иов будет первым, кто благословит его на царство.

 В феврале 1593 года в Константинополе был созван собор, в котором участвовали патриарх Константинопольский Иеремия, патриарх Александрийский Мелетий Пигас, патриарх Антиохийский Иоаким, патриарх Иерусалимский Софроний и около двух десятков греческих иерархов. Они утвердили введение патриаршества на Руси и разделили диоцезы для каждой из пяти патриархий, а затем послали в Москву подписанную грамоту, в которой давали свое патриаршее благословение на Московское патриаршество. Но, помимо введения патриаршества на Руси, другим самым важным решением собора было то, что отныне право избрания патриарха Московского принадлежало русским архиереям.

 Игра была сделана, и, похоже, все это обошлось Борису Годунову не так уж дорого. Он поистине был мастером больших интриг.

Икона с житием святого царевича Дмитрия

Коварство, подлость и безжалостность Годунова проявились еще в одной истории, о которой стоит рассказать. Заботясь о продолжении династии, Иван Грозный указал в своем завещании, что в случае, если Ирина Годунова не родит мужу наследника, его сыну Федору надлежит развестись с ней и взять в жены Агриппину Мстиславскую, младшую дочь князя Мстиславского. То был княжеский род, уступавший по знатности только царскому. Это не остановило Годунова: его люди похитили 16-летнюю девушку прямо из дома отца, князя Ивана Федоровича Мстиславского, и насильно постригли в монахини. Словно в издевку, ей присвоили имя инокини Ирины…

 В начале 1585 года Борис Годунов, обеспокоенный частыми болезнями царя Федора, закрутил новую интригу. Шансов на то, что Ирина после смерти мужа взойдет на трон и останется правительницей сколько-нибудь долгое время, было очень мало. А Борис Годунов еще не создал все необходимые условия, чтобы самому стать царем. И он начал тайные переговоры с венским двором. Годунов якобы предложил, чтобы, став вдовой, Ирина вышла замуж за австрийского принца, который станет в этом случае русским царем.

 Историки тут много чего напутали, и мне понадобилось долгое время, чтобы разобраться в том, что на самом деле происходило. Годунов вел переговоры с эрцгерцогом Фердинандом II. У того сложилась непростая ситуация. Он в 1557 году тайно женился на дочери банкира и имел от нее четверых детей. Император Священной Римской империи хорошо относился к эрцгерцогу; он узаконил в 1559 году этот брак на условиях секретности. Но все дети от дочери банкира, который явно не входил в высшую аристократию Священной Римской империи, были исключены из линии наследования.

 Старший сын был кардиналом, его не интересовали светские дела. А вот второй сын эрцгерцога, двадцатипятилетний Карл, получил в качестве компенсации владение Габсбургов в Швабии – маркграфство Бургау. Делами своего владения Карл не занимался: он жил на широкую ногу, кутил, проводил много времени в женском обществе. Если Годунов наводил о нем справки, ‒ а он это наверняка делал, ‒ то получил ту информацию, которая его вполне устроила: в качестве русского царя Карл был бы прекрасной фасадной фигурой. Иными словами, власть по-прежнему была бы в руках Годунова. Говорить подданным Русского государства об истинном статусе маркграфа и его положении в династии Габсбургов было необязательно: достаточно было сообщить боярам, что на Ирине женится сын австрийского эрцгерцога.

 Но все сложилось иначе. Царь Федор выздоровел. О переговорах узнала Боярская дума. Разразился скандал. Но Борис Годунов выкрутился: он заявил, что переговоры носили исключительно политический характер, он зондировал возможности сближения России и Священной Римской империи.

 Вместе с тем проблема наследника царя Федора его серьезно беспокоила: то ли царь, то ли Ирина были неспособны иметь здоровое потомство. Ирина несколько раз была беременна, и беременность каждый раз прерывалась. Надо было что-то делать. И он обратился к англичанину Джерому Горси с просьбой найти в Англии хорошего доктора и акушерку и привезти их в Москву.

В. М. Васнецов. «Царь Иван Грозный». 1897

Горси якобы консультировался с лучшими врачами в Оксфорде, Кембридже и Лондоне. Думается, это досужие домыслы. Горси ничего не смыслил в медицине, тем более в акушерском деле. Но в конце марта 1586 года он, забрав письмо Елизаветы І к царю Федору, отплыл с началом навигации в Россию. На корабле с ним были «лучший личный королевский врач» Роберт Джейкоб и английская акушерка. Кстати, Джейкоб, хоть и числился какое-то время среди врачей Елизаветы I, был на их фоне второстепенной фигурой (ее личными врачами были Уолтер Бейли, Уильям Гилберт и Роберт Хвик). Получается, Горси, по своему обыкновению, приврал, чтобы выставить себя в наилучшем свете.

 И тут в Москве разразился новый скандал. Приезд медиков из Англии вызвал бурю эмоций: Годунова атаковали с двух сторон. Церковники считали возмутительным, что роды у царицы, которая собирается подарить миру православного царевича, будут принимать «иноверцы». Бояре, у которых было по пять, а то и по семь детей, возмущались, что опытные повивальные бабки, принимающие роды в России чуть ли не каждый день, будут заменены акушеркой из чужой страны, к тому же не знающей ни русского языка, ни русских традиций. Бояре негодовали и требовали рассмотрения поведения Годунова на заседании Думы.

 Он в очередной раз умудрился избежать публичных нападок на себя на заседании Боярской думы, но избежать массированной атаки на Ирину был не в состоянии. Митрополит Московский Дионисий, князья Шуйские и Мстиславские, а вместе с ними и другие члены Боярской думы, епископы, представители земства, посадские люди и торговцы ‒ все требовали от царя, чтобы он разошелся с женой, неспособной принести ему наследника, а Ирину отправил бы в монастырь.

 Но с Годуновым было не так легко справиться. Действуя от лица Федора, он начал громить оппозицию. Митрополит Дионисий был лишен сана и сослан в Хутынский монастырь в Новгороде, Крутицкого архиепископа Варлаама заточили в новгородский Антониев монастырь, князь Василий Шуйский был сослан в деревню Буйгород, потом в Галич. Княгиню Марфу Татеву отправили в Суздальский Покровский монастырь.

 Летописцы утверждают, что 29 мая 1592 года у Федора и Ирины наконец родилась дочь Феодосия. Она прожила не то восемнадцать, не то девятнадцать месяцев. Слухов по поводу этого ребенка ходило много. Наиболее распространенным был такой: на самом деле у царя Федора родился мальчик, но его подменил болезненной девочкой незнатных родителей Борис Годунов. Из-за этого во время Смуты возникло много самозванцев, выдававших себя за выжившего сына царя Федора. Другим распространенным слухом был следующий: Ирина ходила с подушкой под платьем, а затем ей принесли и подложили новорожденного ребенка.

 Царь Федор несколько лет мучился разными болезнями и умер 7 января 1598, якобы не оставив после себя завещания. Большинство бояр в думе не сомневалось, что царь Федор внял просьбам патриарха Иова и завещание все же написал, но оно было похищено кем-то из Годуновых. А они представили Земскому собору, который занимался вопросом преемственности власти, такую сомнительную по содержанию версию: Федор якобы оставил жену Ирину царствовать после себя, а душеприказчиками назначил патриарха Иова и Бориса Годунова. Ирине же царь Федор наказал стать монахиней, но, когда именно надлежит ей это сделать, он в своей грамоте не уточнил. Кое-кто из бояр полагал, что и Федора отравили люди Бориса Годунова.

 В боярской среде царил разброд. Одни, боясь сложных времен, которые могло вызвать междуцарствие, собирались присягнуть царице. Другие полагали, что, сохранив Ирину на троне, они не позволят вступить на трон Борису Годунову. Но он обвел их всех вокруг пальца. Он устроил грандиозный спектакль в трех актах, который удался как нельзя лучше.

 Первым актом было обнародование текста присяги царице. Патриарх Иов, следуя указаниям Годунова, разослал по всем епархиям веление целовать крест в знак признания правления царицы и немедленно присягнуть ей на верность. Текст присяги, однако, был составлен так хитро, что был ловушкой для всех. Подданные должны были принести присягу на верность патриарху Иову и в его лице православной вере, царице Ирине как государыне, но еще Борису Годунову и его детям. Это означало, что останется ли царица на троне или нет, Годунов и его дети будут династийными правителями на Руси.

 Вторым актом спектакля было утверждение Ирины как государыни и последующий ее уход в монастырь. Борис Годунов задумал этот акт как некую имитацию народного волеизъявления и проявления народной любви к царице. Судя по количеству людей, которые собирались у кремлевских соборов и шумно обсуждали будущее царствования Ирины, а также по числу агитаторов, которые называли ее доброй христианкой, благочестивой и заботящейся о народе, Борис Годунов денег не жалел.

 В течение недели она часто появлялась на людях: то приходила в Успенский собор, то, выйдя на Красное крыльцо, щедро раздавала милостыню. А в конце недели она сообщила боярам и велела глашатаям объявить народу, что намерена выполнить волю покойного царя и постричься в монахини.

Федор I

В Кремле сразу же собралось множество народа. Летописцы отмечали, что толпа слезно просила вдову остаться на царстве. Ирина вышла на Красное крыльцо и публично объявила, что уходит в монастырь. Следом за ней заговорил Борис Годунов. Он заявил, что берет на себя дела государства, а управлять будет с помощью князей и бояр.

 На первый взгляд, народу обещали нечто вроде двоевластья или, точнее, разделения полномочий: добрая царица будет направлять Годунова с его князьями и боярами, а они будут выполнять ее добрые дела.

 На девятый день после смерти мужа Ирина удалилась в Новодевичий монастырь и приняла постриг. Она стала инокиней Александрой, но и в этом качестве продолжала считаться государыней, несмотря на двусмысленность своего положения. Это, думается, было нужно Годунову, чтобы доиграть партию до конца.

 Впрочем, это продолжалось всего месяц с небольшим: с 16 января по 21 февраля 1598 года. В течение этого времени Ирина принимала в монастыре послов, просителей с челобитными и даже отдавала приказы в соответствии с тем, что требовал брат. Весь этот месяц и Борис Годунов, и его родня, и сама Александра усердно агитировали духовенство, бояр, купечество, служилых людей и простой люд, чтобы они призывали своих родных и друзей и, конечно, бояр возвести на царский престол ее брата. Но Годунов пошел еще дальше: он подкупал просителей, чтобы они молили его взойти на трон!

 Любопытная деталь: все семейство Годуновых активно обхаживало военных, обещая им более достойное содержание и вручая дорогие подарки. Теперь была обеспечена и поддержка малых воевод и стрельцов.

 Наступило время последнего, третьего акта годуновского спектакля. К этому моменту публика была разогрета речами агитаторов, а Боярская дума жила в условиях осады: на нее давили и сторонники Бориса Годунова, и Иов с его иерархами, и та часть дворянства, которая была согласна на царствование Годунова, лишь бы в стране не воцарилась смута. Примирились с неизбежностью и земские вожди.

 Накануне заседания Боярской думы по вопросу об избрании царя началось шествие просителей от населения. Толпы двигались от Кремля и Якиманки к Новодевичьему монастырю. Борис Годунов уже был там. Выборные лица – или, точнее, заранее отобранные им просители – стали молить его принять корону. Он отказывался, отпирался, просил не вынуждать его брать на себя бремя царствования. Но когда сестра-инокиня, вдова покойного царя, благословила его на царство, а патриарх ее поддержал, также одарив его пастырским благословением, Годунов, к радости своих сторонников, согласился. День был утомительный, но закончился для интригана полным триумфом.

 Через несколько дней Земский собор избрал Бориса Годунова царем. Сын помещика средней руки, не имевший никаких связей с правившими на Руси династиями или хотя бы со знатными родами страны, он добился своего: стал русским самодержцем. Он царствовал до 1605 года, то есть был царем семь лет, и умер, когда ему было всего 53 года. Но ведь до этого он был де-факто правителем России еще полтора десятилетия!

 Инокиня Александра, его сестра, умерла в монастыре в 1603 году, за два года до смерти брата. Как полагали, от чревоугодия.

 Осталось совсем немногое: оценить двадцатилетие правления Бориса Годунова как в роли царя, так и в роли фактического правителя государства до его восшествия на престол. Это долгий срок, и даже за половину этого времени, как показал период знаменитой хрущевской оттепели, вполне можно воспитать целое поколение политиков, литераторов и заштатных пропагандистов, которые оправдают все провалы в политике и экономике и припишут правителю все достижения, которые обычно имели место не благодаря ему, а, скорее, вопреки.

 Начать, очевидно, следует с характера этого человека, который, собственно, и определял на протяжении всей жизни его дела и поступки. А человеком он был злобным, жестоким и мстительным. Иван Семенов (Тимофеев), политический и государственный деятель времен Бориса Годунова, так писал о нем в своем «Временнике»: «Род и племя убийц царевича, которые исполнили его волю, он не только не предал казни или чем-либо немного наказал, но, найдя всех их, руки их наполнил наградами, имениями и многими дарами… Подражатель Ирода Борис не удовлетворился только кровью одного его, но и родительницу неповинно зарезанного отрока с ненавистью одел в монашеские одежды и против ее воли поселил в некий монастырь, находящийся в удаленных от этого места пределах, в месте пустом, непроходимом и безводном, лишенном всякого телесного утешения; и приказал заточить ее там в бедности, лишив того, что необходимо телу, и не только всего этого самого нужного, но и, по сравнению с рабами, – даже пищи, сосудов и одежд, и прочего, что необходимо было дать».

Федор II, сын Годунова

Человеком был Борис Годунов малообразованным: современники писали о нем, что он был грамотен, но «никакого книжного образования не получил». К церкви относился довольно цинично; морально-этические нормы православия, как видно из приведенного выше текста, были ему чужды. То, что он был хитрецом и интриганом, это факт, но давно замечено, что люди такого типа созидателями, творцами, просветителями быть не могут. Управлять страной разумно не мог: это при нем в России в 1601 году разразился такой страшный голод, что в одной только Москве умерло 127 тысяч человек. Голод продолжался два года, чего не было на Руси никогда прежде, и она потеряла треть населения.

 Поразительно, с каким усердием пытаются некоторые историки выгородить Годунова и найти объективные причины тех страшных событий. Это и сильный неурожай, и проливные дожди в течение всего лета, и даже – на полном серьезе! – последствия извержения вулкана Уайнапутина на территории Перу. Все, что угодно, только не то, что голод, наряду с невиданным обнищанием простого народа, был вызван чудовищной жадностью самого Годунова, приближенных бояр и помещиков.

 Не желая содержать голодающих, помещики либо просто гнали крестьян прочь из своих земель, либо давали им вольную, чтобы те уходили на все четыре стороны. Сотни тысяч голодающих устремились в Москву, где от имени царя Бориса и его бояр раздавали милостыню и хлеб на Красной площади, чтобы избежать голодных бунтов. Но бунты все равно прокатывались по стране, и их усмиряли войсками. Тысячи крестьян и ремесленников влились в банды разбойников, которые промышляли повсюду, даже в окрестностях Москвы. Более десятка городов и многие сотни деревень опустели.

 По самым скромным подсчетам только в центральной части России умерло не менее двух миллионов человек (историк Владимир Муравьев приводил цифру 2,6 миллиона!). Уже за одно это следовало бы предать анафеме Годунова, этого убийцу и разорителя, и никогда не поминать его добрым словом. Но находятся историки, которые обнаруживают в его правлении и положительные стороны.

 О том, как Россия приобрела патриарха, мы уже говорили; особой заслуги Годунова тут не было. Вторым важнейшим его достижением были, как утверждают некоторые историки, успешные переговоры со шведами, в результате которых России были возвращены ее крепости Ям, Копорье и Ивангород. Почему-то не упоминают, что Годунов отдал за это шведам Нарву. Люди, которые хвалят за это царя Бориса, ничего не смыслят в военном деле. Результат был катастрофическим для России! Шведам приходилось раньше держать три небольших гарнизона в трех крепостях,

ни одна из которых не была такой мощной, как Нарва, находившаяся на

острове и считавшаяся неприступной. Теперь шведы консолидировали свои силы, раньше расположенные в трех гарнизонах, и соответственно получили возможность иметь в Нарве один большой гарнизон с невиданным количеством пушек.

Когда Петр I осадил крепость Нарву в 1704 году, у шведов было там до 3,5 тыс. пехоты, 1 тыс. кавалерии и 570 орудий! А навигацию на реке Нарве, впадавшей в Нарвский залив, крепость полностью блокировала. Так кто в итоге выиграл в результате годуновских переговоров?

 Говорят, что Борис Годунов «преодолел страшные последствия опричнины», включая экономический кризис. Но при Иване Грозном и опричниках не было ни обнищания страны, ни голода! О каком же кризисе речь?

 Или вот такое утверждение: Годунов якобы поддерживал посадское население, облегчал положение тех, кто занимался ремеслами и торговлей. Прекрасно, но почему те, кто выдвигает этот тезис, не называют конкретных мер, которые царь Борис принимал для «облегчения положения» ремесленников и торговцев? Я скажу, почему. Потому что меры эти принимали местные бояре и землевладельцы. Им приходилось выделять средства на поддержание местных ремесел, давать кредиты торговцам и ремесленникам, чтобы оживить товарооборот в своих княжествах. А без этого уезды и целые княжества быстро бы захирели: при Годунове нищали не только крестьянские хозяйства, но также ремесленные артели и торговый люд.

 К успехам его правления относят строительство городов в Поволжье и возведение Смоленской стены с башнями. Первое было объективным, естественным процессом, Годунов к нему отношения не имел. А второе было задолго до него запланировано Иваном Грозным; его сын Федор просто выполнил волю отца. Да и инициировано оно было боярами западных княжеств, которые настрадались от набегов разных банд…

 Российских западников особенно умиляет, что царь Борис отправил за границу учиться 18 дворянских детей: дескать, то был первый опыт отправления молодых россиян за знаниями в просвещенную Европу. Но ни один из них в Россию не вернулся: либо не смог, либо не пожелал. В отсутствии сведений о них в течение целого десятилетия винили беспорядки, бунты, Смуту – дескать, было не до них. О юношах, посланных во Францию, никто ничего узнать не смог и многие десятилетия спустя. Кое-что стало известно в 1606 году о посланных в Любек. Бургомистры этого города известили Москву, что за ними хорошо смотрели, сытно кормили, упорно учили, но они, мол, были непослушны, к ученью относились плохо и в конце концов разбежались кто куда. Никто их, конечно, не искал.

 Царь Михаил Федорович настойчиво требовал от английского короля Якова I вернуть в Россию его подданных, учившихся в Англии. В грамоте, направленной королю, говорилось, что они уже 11 лет на чужбине, в то время как царь хотел бы их видеть в Посольском приказе. Англичане отвечали, что после окончания учебы русские не захотели ехать домой, а против воли выслать их не могут; между тем в Посольском приказе имелись сведения о незаконном удержании молодых людей в Англии. В Россию никто так и не вернулся. Микифор Олферьев, закончив Кембриджский университет и став магистром богословия, переменил веру и сделался англиканским священником. Фетка Костомаров служил секретарем в английской администрации в Ирландии. А Сафон Михайлов и Казарин Давыдов занялись коммерцией: открыли в Индии несколько торговых предприятий…

 Словом, царь Борис ничего хорошего для своей страны не сделал. Он думал только о себе, о больших доходах и об установлении своей династии в России. Но и это не удалось. Умер он внезапно – в то самое время, когда Лжедмитрий с помощью поляков начал свой поход на Москву, и не исключено, что царь Борис был отравлен своими же слугами. Его шестнадцатилетний сын, ставший царем Федором II после смерти отца, процарствовал всего семь недель, был предан боярами и убит по наущению Лжедмитрия, войска которого подошли к Москве.

 Да и был ли он настоящим царем? Над ним не успели совершить обряда венчания на царство…

VN:F [1.9.16_1159]
Rating: 0 (from 0 votes)

Комментарии закрыты.