История идет вперед, но с оглядкой назад: имя Веры вернули время и память
Ольга Кузьмина
В далеком 1982 году мой дед получил от Министерства геологии участочек под дачу – заветные шесть соток. Земли выделили целое поле – под двести с лишним домиков, поставили даже коробки – основу «индивидуального строительства». Нарезали участки между Кубинкой и Наро-Фоминском, пробравшись между военными частями к полю за лесом у станции Акулово. Так и зажили…
Потихоньку начали осваиваться. Строились кто во что горазд, бегали, конечно, и в лес по грибы, и к Наре – неширокой симпатичной речке, что бежала за полями и перелесками. Все исходили своими ногами – дорог рядом, по сути, не было, даже стройматериалы таскали на своем горбу, а машин в садовом товариществе было всего ничего.
Чуть попозже начали осваивать местные территории так сказать с исторической точки зрения. Оказалось, что не так далеко до Петрищево – знаменитой деревни, где была повешена Зоя Космодемьянская. История это была жуткая, хотя со временем над светлым именем Зои и поглумились изрядно, она все равно осталась и символом сопротивления, и несгибаемой воли для людей не одного поколения.
Годы шли, постепенно стало известно, что за нашими скромными домишками была когда-то здоровущая деревня на триста домов. От нее ныне остался осколок, по сути хуторок Обухово – несколько жмущихся друг к другу домиков на берегу роскошных когда-то прудов. Липовая роща за одним из них, красоты необыкновенной, отсылала к еще более давнему времени, вроде, стоял там барский дом. Но деревня-то куда подевалась? Местные говорили – сожгли. А кто – не понять: то ли немцы, то ли наши.
И вот как-то мы шли от станции со случайным попутчиком-дедом. Он и был тем первым для меня человеком, кто заговорил о не самой известной истории боев под Наро-Фоминском и чудовищной несправедливости. Трагически погибшая Зоя была не одна заброшена для выполнения спецзаданий.
– С ней была еще и Вера, – говорил дед. А встретив изумленный взгляд отца – договаривал: – Ну вы знаете ее, та, что известна как «девушка с веслом»…
Сейчас, когда все точки над «i» в этой истории давно расставлены, имеет смысл ее пересказать – для тех, кто вдруг ее не слышал.
Девушка с веслом
Для Веры Волошиной Москва не была родной, но стала любимой. Верочка родилась в Кемерово. Впервые она увидела Москву, сойдя с поезда. На вокзале пахло пылью, весна была ранней и жаркой. Вера семенила по платформе, прижимая к бедру небольшой чемоданчик. Ой, охнула она про себя: «Эмка»! Такую машину она видела только один раз – в журнале, который дали посмотреть ее однокласснику Юрке Двужильному. При воспоминании о нем Вера вспыхнула, но заставила себя успокоиться. Да, люблю. Как и он меня. Но сначала надо выучиться, а потом уже любовь крутить…
На метростанции «Комсомольской» она остолбенела, позабыв, куда ехала: вот это дворец! И до института на улице Казакова Вера добиралась несколько часов, выходя на каждой станции метро и любуясь, заплутав где-то в городе, благо москвичи – люди добрые, все ей говорили, куда идти, а в итоге едва ли не за руку довели до института.
Бывают на свете люди, которым все удается. Такой была и Вера. Легкая! Легко училась, легко бегала на лыжах, легко выполняла все гимнастические упражнения, а еще плавала и легко справлялась с лодкой. Но хотя учеба ей и давалась без напряжения, получать образование она решила в Московском институте физкультуры и спорта. И вскоре в Кемерово прилетела телеграмма: «Ура Принята Целую Вера».
Как же хорошо было на учебе! Вера стала всеобщей любимицей. Характер солнечный, яркий, теплый, всем поможет, грубого слова не скажет, но и не нюня. Да что там! Она воплощала собой само счастье – свято верила в коммунистический строй, восхищалась теми, кто буквально недавно совершил великие подвиги – это было и спасение челюскинцев, и дрейф папанинцев, и перелет через Северный полюс экипажей Чкалова, Байдукова, Белякова и Громова, Данилина, Юмашева. Ей хотелось всего и сразу, она была активной, бешено энергичной и жила жадно и страстно: в сентябре 1940 года стала курсантом Московского аэроклуба имени Чкалова, прыгала с парашютом и даже пилотировала истребитель, потом отправилась в стрелковый кружок, где перешла на «ты» с винтовкой, пулеметом и револьвером… Потом – будто помешалась: принялась упрашивать начальство отпустить ее на войну в Испанию…
Может быть, она бы и правда убедила отпустить ее туда. Но однажды, чуть больше года спустя после поступления она проснулась в холодном поту и с дикой болью в суставах. Болело и сердце – жгло за грудиной так, что дышать было больно. Вердикт врачей был жестким: никакого спорта как профессии быть не может. Вера сутки рыдала в подушку, затем взяла себя в руки и отправилась с документами в кооперативный институт, оставив, впрочем, занятия спортом как некий «факультатив». А незадолго до этого скульптор Иван Шадр увидел Веру на соревнованиях и упросил ее позировать ему. В итоге Верин образ был увековечен в самом первом варианте знаменитой впоследствии «Девушки с веслом». В 1935 году на главной аллее парка имени Горького в Москве в центре бассейна появилась двенадцатиметровая статуя, изображающая обнаженную молодую спортсменку с веслом в руке. Эту историю многие считают выдумкой, но никакого опровержения для нее тоже не находится.
В кооперативном институте Вера начнет жизнь с чистого листа. В общежитии оказались очень хорошие девчонки: Нина Цалит, Марина Сонина и Валя Пичкур. Они так поддержали Веру, что она перестала переживать относительно спорта. По вечерам они болтали, и девчонки страшно любили слушать Веркины фантазии о том, какой будет жизнь дальше, когда они с Юркой поженятся…
Он сделал ей предложение в последний свой вечер в Москве. Юра уезжал доучиваться в Ленинград – они пошли в кино. В кинохронике перед сеансом показали вступление фашистских войск в Париж. Возвращались молча. Юра сказал, что война, он уверен, будет. Вера возражала: а пакт о ненападении?! Решили – если что, пойдем на фронт.
…Летом 1941 года после третьего курса Вера и Нина уехали в Загорск на практику, в райпотребсоюз. Валя и Марина навещали подружек по выходным. Приехали они 22 июня. Утром решили отправиться в музей, посмотреть на произведения Рублева и Антокольского. По дороге купили смущенной Вере белое шелковое платье: знаем же, что невеста! Тогда она и надела его в первый и последний раз. Несла сверток в руках, не дыша…
В музее стояла благостная тишина. И эту тишину просто разорвало слово «война»!
Через несколько дней весь курс уже работал на строительстве оборонительных сооружений. За два месяца землекопы сбили ладони в кровь и узнали, какая она разная – земля под Смоленском и Витебском, Орлом и Москвой… В сентябре старшие курсы отозвали в институт – продолжать учебу. Вера писала маме и отчиму: «Вы, наверное, очень беспокоились обо мне. Я ездила по специальному заданию, как и все комсомольцы Москвы. Мы строили укрепления. Теперь идешь по Москве и видишь плакат: “Что ты сделал для фронта?” И чувствуешь удовлетворение – что-то сделала…»
Но линия фронта приближалась. 2 октября началось генеральное наступление. Вера просилась на войну еще в 1936 году – мечтала поехать в Испанию. Тогда ей отказали. Теперь – нет. Добровольцем записалась и Нина. Позже отправятся на фронт и Валя с Мариной.
Ловкая, быстрая, спортсменка. Умеет стрелять. Владеет немецким. С хорошей реакцией, способна принимать решения. Так Веру и отобрали в разведку. Как и Нину. Сначала их учили на базе в Кунцево, 14 октября привезли в Жаворонки. Разместили в помещении бывшего детсада. Шкафы с игрушками теснили ящики с боеприпасами.
…Какими солдатами могли стать эти наспех обученные юнцы, прибывшие в войсковую часть № 9903? Так называлось диверсионное отделение разведотдела штаба Западного фронта. Майору Артуру Спрогису (Эрнест Хемингуэй напишет о нем в «По ком звонит колокол») пришлось за считанные дни натаскивать новобранцев на то, чему учат годами. Азы минирования мостов и переправ, работа с картами. Спрогис был профессионалом. В самые короткие сроки он обучал своих «птенцов» навыкам бесшумного передвижения в темноте, сверхточной стрельбе (он вообще стремился отбирать в отряд ворошиловских стрелков). Он учил их всему, что знал сам, а сердце ныло. Под Волоколамском в первый же выход взяли группу Кости Пахомова. Повесили всех – восемь человек…
Вера писала с базы: «Милые Маринка и Валюта. Завтра у нас начинается новая жизнь. Вы долго не будете получать наших писем. Как только будет время, будем писать. Вы, наверное, беспокоитесь о нас. Сильно не надо. Мы очень крепко вооружены. Если вы сейчас вооружены лопатой, то мы с Нинкой наганом, гранатой и еще кое-какими вещами. Нам выдали все обмундирование. Так что из нас получились бравые ребята… Крепко целую обеих. Вера. 20. Х. 1941 г.».
21 октября подготовленная Спрогисом группа (11 человек) была заброшена под Старицу. Взлетевший на воздух мост и паника немцев окрылили разведчиков. С этого момента каждый вел про себя подсчет нанесенного им урона врагу. Он был не так велик. Они хотели большего.
В ноябре часть № 9903 пополнилась новенькими, включая юную разведчицу Зою Космодемьянскую. Зоя пару лет жила на Енисее с родителями, и их с Верой прозвали сибирячками. Они подружились. Зоя была не слишком общительна, но с Верой их связывало какое-то особое взаимное доверие.
Волошина успела написать с войны совсем немного писем: «Мамуш, институт мне кончить не удалось, но я его кончу после войны. Я сейчас на фронте, мамочка. Только не волнуйтесь, ничего страшного нет, и потом, смерть бывает только один раз… Крепко целую. Вера. 19. ХI. 1941 г.».
Восхождение
По донесениям разведки танковые группы Гоота и Хюнера готовились нанести удар по Москве с северо-запада, Гудериан нацелился на Тулу, чтобы потом ударить по Москве с юга, часть сил перебросив через Коломну на соединение с частями на востоке. Армия фельдмаршала фон Клюге действовала в центре, на Можайском, Звенигородском и Серпуховском направлениях. Кое-где войска врага от Москвы отделяло 30–40 километров. Ситуация была критичной. Ученики Спрогиса готовились к операции в тылу врага – под Нарой.
«Мои милые! Я жива-здорова, пожалуйста, будьте спокойны. Денег не высылайте. Мамочка, если можно где-нибудь достать валенки, рукавички (те у меня порвались), если не трудно, пошлите, а то мне будет очень холодно в наших необъятных лесах. В Москве все спокойно, она крепко охраняется, я сегодня туда поеду. Мамочка, пожалуйста, поменьше думайте обо мне, со мной ничего не случится, я же родилась в рубашке, буду жить сто лет. Целую крепко. Вера».
Она поехала в город перед уходом на задание. Москва была мрачной. Она повидала друзей, но уезжала с этого свидания с тяжелым сердцем.
21 ноября в немецкий тыл под Наро-Фоминском ушли группы Бориса Крайнова и Павла Проворова. Волошина и Космодемьянская были в группе Павла. До перехода линии фронта отрядом командовал Крайнов, после деления на группы каждая работала по своему плану. Немцы чуть приостановили наступление и перешли к обороне. Они превращали деревни в крепости. Повсюду были минные поля, дзоты, патрули и колючая проволока.
…Ночью 22 ноября отряд прошел около 20 километров. Дневали в овраге. Холод стоял страшный. Вера жалела Зою – она решила идти в пальто: если схватят – проще сойти за местную. Вот, мерзнет, хоть Вера и отдала ей свитер. Как хочется пить. Губы в трещинах. Они натопили на костре снега с хвоинками, и получился хвойный чай. Когда война кончится, они приедут сюда с Юркой и выпьют снеговой воды, чтобы все вспомнить. Или лучше забыть?! Закат погас. Двинулись в путь.
План был таким: перейти шоссе на Верею, заложить мины и, разделившись, идти дальше. Местность Вера и без карты помнила отлично. Позади Обухово. Правее, далеко, Кубинка. Слева дорога на Верею, впереди правее – Крюково, Головково. Неподалеку петляет Нара с топкими, но сейчас замерзшими берегами. За Нарой – немцы. Линия фронта четко идет по реке…
На краю поляны Крайнов приказал Вере с двумя бойцами стать «головным охранением», то есть идти вперед, не теряясь из виду. До черной громадины леса оставалось метров сто, когда пулеметная очередь разорвала тишину в клочья. Разведчики отползли в укрытие. После обстрела не досчитались семерых: тройки с Верой и четверки с Алей Ворониной. Поиски ничего не дали. Потеряв почти треть состава, отряд направился к Петрищево: основной задачей группы было уничтожение расположенного там узла радиоразведки для обеспечения контрнаступления РККА под Москвой.
Но тройка Веры успела дойти до леса и соединилась с группой Ворониной. Основной отряд они не нашли. Решили действовать самостоятельно. За полночь пересекли дорогу между Якшиным и Головковым. Заложили мины, по поляне с молодым ельником двинулись к лесу. Ветер стих, и тут вышла луна. Очередь прошила поляну неожиданно. Часть группы успела отойти в лес. Вера упала, взмахнув рукой. У дороги взревели моторы, потом их звук затих вдали… Разведчики нашли одного убитого и пятна крови на снегу – там, где упала Вера. Тела не было.
В ту ночь группа нарвалась еще на две засады, но все обошлось. Они перешли линию фронта у Больших Семенычей. Сообщили о гибели Веры и узнали, что под Петрищевым попала в плен Зоя. Но с этого момента история двух подруг пойдет по равно устрашающим, но очень разным сценариям.
О смерти Зои мир узнает после публикации очерка «Таня» в «Правде»: она не выдала даже своего имени, назвалась немцам Таней. Фотографии ее, размещенные в газете, врезались в память всего поколения. Немцы глумились над телом после смерти… Все это было каким-то бесконечным кошмаром: ее опознание, вокруг которого, кстати, тоже было много горького, поскольку за право называть себя мамой героини билось минимум с десяток женщин…
Ну а Вера пропала. И в феврале 1942 года мама Веры получила письмо, написанное незнакомым почерком: «Волошина Вера Даниловна пропала без вести при выполнении боевого задания в тылу врага. Майор Спрогис». Клавдия Лукьяновна ждала дочь долгие годы. Разве можно проститься с Верой? Она же не может умереть… А пока жива вера, не умирает и надежда…
… Годы шли. Имя Тани-Зои давно стало святым. И вот. Когда Клавдия Лукьяновна уже отчаялась узнать о дочери хоть что-то, ей позвонил Георгий Фролов, следопыт, историк войны, решивший «раскопать» историю Веры до конца. Путь, проделанный им, тоже подвиг. Он не мог смириться, что кто-то «пропал без вести». Он провел колоссальные изыскания, восстановил возможный путь разведгруппы и однажды по Якшинской дороге вышел к уютному, ситцевому селу Головково. И местные жители сразу опознали в предъявленной им фотографии девушку, которую 29 ноября 1941 года, в один день с Зоей Космодемьянской, повесили в селе. Более того – сохранилось даже гигантское дерево, то самое…
Местные помнили, какой это был кошмар. Немцы привезли девушку в грузовике – еле живую после пыток, с простреленным плечом, едва прикрытую обрывками белья. Велели, чтобы пришли люди. Девушке велели встать, даже попытались помочь это сделать, но она оттолкнула руки и встала в кузове сама. Она не видела ивы, но все понимала. Пока на дерево прилаживали веревку, она говорила. На немецком, которому в школе учила ее сосланная в Кемерове немка. И на русском, чтобы поняли те, кого пригнали смотреть. Сказала, что не боится умирать. И что верит в победу.
Офицер махнул рукой в перчатке – кончайте, холодно. Немец-водитель никак не мог завести грузовик – тряслись руки. Он еще не привык убивать. Но вот машина дернулась и поехала. Девушка крикнула – прощайте! Все было кончено. Местные жители смогли снять тело лишь в середине декабря, когда немцев отбросили от Москвы. Похоронили девушку с почестями. Она так и осталась для селян «партизанкой» без имени – почти на 20 лет.
Клавдия Лукьянова успела приехать на могилу дочери. А Георгий Фролов написал о Вере и Юрии Двужильном книги.
…Сегодня в Головково именем Веры Волошиной назван местный лицей, возглавляемый чудесной женщиной, Татьяной Хударовой. Директор школы-лицея – энергичная, яркая, свято блюдет школьный музей, посвященный Вере. Когда я приехала туда впервые, она отвела меня к этой страшной достопримечательности – иве. Она была совсем старой, ствол ее будто вывернуло наружу и руку-ветвь дерево тянуло к дороге. Смотреть на нее было невозможно, и я искренне обрадовалась, узнав, что дерево упало и больше его нет. Зато есть обелиск. Скромный камень на месте гибели. Вера смотрит с камня – как живая.
Зое дано было стать героиней сразу. Но покоя ее душа не обретала долго. Ее тело, над которым фашисты измывались, эксгумировали для опознания на волне пересмотра истории. Истрепали, как тряпку, ее имя, договорившись до того, что не было ни ее, ни подвига, ни даже немцев в Петрищеве! Но пересмотреть факты истории мешают в том числе и показания унтер-офицера Карла Бейерлейна. «Она ничего не сказала!» – признал он. Так что были немцы в Петрищеве.
И в Головкове были. История идет вперед, но с оглядкой назад. Имя Веры вернули время и память, а хранит его неравнодушие – в том числе тех, кто уже не знал войны.
***
…Свадебное платье Веры хранится в музее Наро-Фоминска. Вера Волошина родилась 30 сентября 1919 года в Кемерове. Казнена 29 ноября 1941 года в селе Головково. 6 мая 1994 года ей присвоено звание Героя России – посмертно.
Юрий Двужильный родился 25 августа 1919 года в селе Константиновка Донецкой области. Кавалер двух орденов Красного Знамени, ордена Ленина. Убит под Могилевом. 24 марта 1945 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Артур Спрогис родился в 1904 году. Начальник диверсионно-разведывательной школы. Умер в 1980 году, похоронен в Латвии. Награжден двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны I степени.
