230 лет со дня рождения выдающегося итальянского композитора
Элизабет Ланди
Слава, обрушившаяся на Джоаккино Россини, когда ему еще не исполнилось и двадцати пяти лет, завораживала Европу. В Италии он пользовался таким обожанием, какое в нынешний век выпадает только на долю поп-идолов подростковой аудитории.
Все ходили на его оперы, все заучивали его песни. Любой венецианский гондольер, болонский купец или римский сутенер мог запросто разразиться арией Фигаро из «Севильского цирюльника». На улице Россини неизменно окружала толпа, и самые пылкие поклонники норовили срезать прядь его волос на память.
А потом он исчез. Бросил все и вышел на пенсию. Ничего подобного в мире музыки прежде не случалось. Человек, которому за одни-единственные гастроли в Лондоне заплатили 30 000 фунтов, вдруг ставит крест на своей карьере, – это казалось немыслимым. Еще более немыслимым оказался тот человек, в которого Россини превратился десять лет спустя: затворник, почти не встававший с постели, парализованный депрессией и мучимый бессонницей. Он растолстел и облысел. «Брильянт» итальянской оперы превратился в развалину с расшатанными нервами.
Детство Джоаккино
Отец композитора Джузеппе Россини был странствующим музыкантом, а когда ему надоело переезжать с места на место, он обосновался в Пезаро, городе на Адриатике, где сошелся с певицей (сопрано) и по совместительству белошвейкой Анной Гвидарини. В 1791 году молодые люди поженились, когда Анна была на пятом месяце беременности. Вскоре она родила сына.
Детство Джоаккино протекало относительно благополучно до тех пор, пока Наполеон не вторгся в Северную Италию. Джузеппе Россини охватила революционная лихорадка, и в дальнейшем его горести и радости целиком зависели от фортуны французского генерала – иными словами, он то попадал в тюрьму, то выходил из нее.
Но уж темнеет вечер синий,
Пора нам в оперу скорей;
Там упоительный Россини,
Европы баловень – Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же; вечно новый.
Он звуки льет – они кипят.
Они текут, они горят.
Как поцелуи молодые,
Все в неге, в пламени любви,
Как зашипевшего аи
Струя и брызги золотые…
А. Пушкин
Анна, как могла, развивала очевидный музыкальный дар сына. И хотя наставляли Джоаккино далеко не музыкальные светила, в 1804 году двенадцатилетний мальчик уже пел на сцене. Публика наслаждалась его высоким чистым голосом, и, подобно Йозефу Гайдну, Джоаккино подумывал о том, чтобы влиться в ряды кастратов. Его отец всей душой поддерживал идею кастрации сына, но Анна решительно воспротивилась осуществлению этого плана.
Настоящая слава пришла к Россини, когда в возрасте восемнадцати лет, перебравшись в Венецию, он написал свою первую оперу – «Брачный вексель». Эта музыкальная комедия немедленно стала хитом, и Россини оказался востребован всеми оперными театрами Италии. Его уважали за скорость, с которой он писал партитуры: он мог сочинить оперу за несколько недель. Работу облегчало то обстоятельство, что Россини не колеблясь переносил мелодии из одной оперы в другую. Но обычно он приступал к выполнению заказа далеко не сразу, и эти проволочки доводили импресарио до бешенства. Россини рассказывал, что, когда он сильно запаздывал с партитурой «Сороки-воровки», директор сцены посадил его под стражу, подрядив для этой цели четырех мускулистых работников сцены, и не выпускал, пока композитор не закончил партитуру.
«Севильский цирюльник»
В 1815 году в Риме Россини работал над своей самой знаменитой оперой «Севильский цирюльник». Позднее он утверждал, что написал партитуру всего за тринадцать дней. Вероятно, так оно и было, если учесть, что композитор приспособил к «Цирюльнику» уже трижды использованную увертюру, лишь слегка перекроив ее.
Либретто было написано по знаменитой пьесе Пьера де Бомарше, первой части трилогии о великолепном Фигаро. К несчастью, известный римский композитор Джованни Паизиелло уже написал оперу на тот же сюжет в 1782 году. В 1815-м Паизиелло был глубоким стариком, но по-прежнему имел преданных поклонников, которые замыслили сорвать премьеру оперы Россини. «Оппозиционеры» освистывали и высмеивали каждый акт, а на выходах примадонны издавали такое громкое «бу-у-у», что оркестра не было слышно. Кроме того, они подбросили на сцену кошку.
Россини впал в отчаяние. Запершись в номере гостиницы, он наотрез отказался присутствовать на втором представлении, которое, вопреки почитателям Паизиелло, завершилось триумфом.
К началу 1820-х Россини стало тесно в рамках комической оперы, а заодно и в пределах Италии. Кочевье по итальянским городам его более не прельщало. Россини наконец захотелось, чтобы его воспринимали как серьезного композитора. Он также мечтал об оседлой жизни и в 1822 году женился на талантливой певице (сопрано) Изабелле Кольбран.
В том же году композитора пригласили в Вену. Он ухватился за приглашение, ему не терпелось опробовать свои произведения на новой публике и познакомиться с прославленным Бетховеном. Великий композитор нахваливал «Севильского цирюльника», но затем порекомендовал Россини и впредь не писать ничего, кроме комических опер. «Вы не обладаете достаточными познаниями в музыке, чтобы справиться с подлинной драмой», – подытожил Бетховен. Россини попытался отшутиться, но в действительности был глубоко этим задет.
Угнетенный прогрессом
В следующем году Россини опять отправился на заграничные гастроли во Францию и Англию. Поначалу все шло хорошо, однако пересечение Ла-Манша на новомодном паровом судне напугало композитора едва ли не до смерти. Он слег на неделю. И никакие почести, коими его осыпали в Британии – благосклонность короля, долгие овации в опере, восторженные отзывы в прессе, – не помогли забыть о пережитом кошмаре. Из Англии Россини уехал, изрядно пополнив свой кошелек, но с твердым намерением никогда больше туда не возвращаться.
В тот же период начали проявляться первые признаки разрушительной депрессии. Пусть Россини и обосновался в Париже, а его новая опера «Вильгельм Телль» имела успех, говорил он только о том, что ему пора отдохнуть от дел.
Семейная жизнь с Кольбран стала невыносимой. Потеряв голос, Изабелла пристрастилась к картам и выпивке. Россини утешался в обществе Олимпии Пелиссье, красивой и богатой парижской куртизанки. Это был союз преданной сиделки и беспомощного больного. В 1837 году Россини официально объявил о расставании с Изабеллой и поселился с Олимпией в Италии. Вскоре после смерти Изабеллы в 1845 году Россини и Пелиссье сыграли свадьбу.
Однако 1840-е годы были мучительным временем для композитора. Современный мир вызывал у него ужас. Новая поросль композиторов, вроде Вагнера, озадачивала и удручала (Россини приписывают такие слова: «У господина Вагнера есть чудесные моменты, но за каждым следует четверть часа плохой музыки»).
Набор физических недугов, которыми страдал Россини, выглядел внушительно, но самой страшной болезнью была депрессия, пожиравшая композитора. По настоянию Олимпии в 1855 году Россини вернулся в Париж, и депрессия немного отступила. Он даже снова взялся писать музыку, но более не пытался сочинять ни серьезную музыку, о чем он когда-то страстно мечтал, ни прославившие его остроумные оперы, – он ограничился короткими изящными вещами, составившими альбомы вокальных и инструментальных пьес и ансамблей, которым композитор дал общее название «Грехи старости».
В конце 1860-х Россини тяжело заболел. 13 ноября 1868 года, в пятницу, он умер на руках своей жены.
