Алиса Даншох
У Бриты-Лизы было много увлечений, самых разных, и она к ним относилась очень серьезно. Каждое из них могло бы стать профессией. Она говорила детям, что они могут заниматься в жизни всем, чем хотят и что им нравится, главное – подойти к этому профессионально, досконально изучить предмет и никогда не халтурить. Саду и огороду госпожи Оранен завидовали даже крестьянские хозяйства. Но они были необходимы для выживания семьи, а душу ее волновали другие вещи. В какой-то момент ей захотелось запечатлеть красоту окружающего мира, и она увлеклась фотографией. Внимательно проштудировав купленные пособия по фотоделу и вникнув в суть процесса, Брита-Лиза приступила к практике. Сюжетом съемок стала жизнь бабочек. Она не охотилась за ними с сачком, не насаживала на булавки, она поджидала их в саду и тратила свой час свободы на фотосессии крылатых моделей. Особо удачные портреты летучих красоток украшали стены и бережно хранились в папках с датами съемок и комментариями.
На смену энтомологическим фотоизысканиям пришло другое хобби: Брита-Лиза решила постичь мастерство тканья. Ей захотелось перенести на ткань созданные природой цветные узоры на крыльях бабочек. Она собственными руками изготовила небольшой ткацкий станок, тщательно разработала орнамент, скрупулезно подобрала цветные нитки и стала экспериментировать. Если бы она числилась студенткой художественно-промышленного учебного заведения, то несомненно ее дипломная работа получила бы высочайшую оценку.
Творческий потенциал заставлял Бриту-Лизу двигаться дальше и привел к живописи, к очень непростому ее направлению – к иконописи. Почему она выбрала именно это течение изобразительного искусства? Была ли она все же верующей? Связано ли это с православием или она восхищалась наследием Византии? Юрки на заданные вопросы внятно ответить не смог. Он лишь догадывался, что религиозных взглядов мужа она не разделяла. Возможно, он отказался от кафедры, потому что не смог обратить жену в свою веру? Что бы там ни было, люди ему доверяли и неоднократно избирали в городской совет, в котором он отстаивал интересы избирателей, а не политических партий. О его популярности говорило и то, что местные жители часто приглашали Матти Оранена на семейные мероприятия. Он умел находить нужные слова утешения и напутствия, пожелания радости. Он был общителен, коммуникабелен и комфортен. Думаю, именно эти качества так ценила в нем сдержанная, молчаливая, но очень разумная и мудрая Брита-Лиза. Каковы бы ни были ее верования, она безусловно обращалась к Богу с просьбой защитить и помочь ее детям, поэтому и написала для каждого из них икону с изображением святого покровителя. В своих работах она использовала классические сочетания чистых и нежных цветов, таких как розовый, голубой, оливковый, золотистый, свежей зелени, насыщенный синий, радостно-красный… Лики святых были строги, но лишены суровости и непреклонности. Именно к ним обращалась за помощью Брита-Лиза, основу характера которой составляли сдержанность, уравновешенность и абсолютный контроль эмоций. Эти качества позволяли ей сохранять по отношению к детям (как и ко всем окружающим) непредвзятость и объективность. Ей удавалось никого не выделять, излишне не хвалить и не ругать, а главное – не обескураживать. Брита-Лиза ни разу не позволила себе вмешаться во взрослую жизнь детей. Юрки вспомнил, что лишь однажды она заметила, что ему по причинам здоровья, может быть, не стоит идти в университет, а найти другое занятие после школы. Когда же он сказал, что твердо уверен в своем намерении, она больше не возражала. Своего мнения Брита-Лиза никому не навязывала, лишь молча и сочувственно выслушивала, а если спрашивали совета, то осторожно его давала.
Я поинтересовалась у Юрки, как их в детстве наказывали и часто ли хвалили. Оказалось, что недовольство и одобрение мама высказывала не словами, а жестами или мимикой – улыбкой, наклоном головы, нахмуренными бровями, сжатыми губами. Если что-то очень сильно ее задевало, то она, не говоря ни слова, уходила из дома и никто не знал, когда она вернется. Такое поведение матери повергало семью в расстройство. Все начинали анализировать ситуацию, чтобы понять, кто виноват и что делать. Осуждение членов семьи оказывалось для провинившегося самым серьезным наказанием. Что касается отца, то он наставлял детей на путь истинный ремнем. Наш друг Юрки дважды подвергся экзекуции. Первый раз ремень использовался в целях предотвращения возможных травм из-за бега по крыше дома и головокружительных прыжков с нее же, что было понятно юному сорванцу, – такова цена молодецкой удали. Однако повторное обращение к аксессуару отцовской одежды показалось сыну вопиющей несправедливостью. Отец счел, что его одиннадцатилетний отпрыск оскорбил учителя, когда на вопрос: «Ты видишь в будущем приложение своих сил в городе или деревне?» – ответил письменно коротким словом «yes».
В отличие от Матти Оранена меня реплика отрока Юрки развеселила. Она свидетельствовала о чувстве юмора, которым феи нечасто награждают финских младенцев. Замечу, что, несмотря на вмешательство ремня, оно получило дальнейшее развитие. Во всяком случае, русские анекдоты наш друг находит смешными и даже довольно громко смеется. Он сказал, что мама никогда не шутила, но чувством смешного обладала: на забавные и остроумные вещи реагировала улыбкой и веселым огоньком в глазах. За вечерней общей трапезой дети часто рассказывали смешные истории, приключившиеся за день в школе. Матти за обедом делился со всеми последними городскими новостями. А вот о политике в семье не говорили. Бриту-Лизу она не интересовала, ей вполне хватило боевого государственного прошлого отца. Муж ее тоже считал, что его непосредственный начальник Господь Бог чужд накалу сиюминутных политических страстей. Своему представителю на земле он поручил помогать людям мирно сосуществовать, несмотря на их безумные мысли, взгляды и поступки.
Надо сказать, что Матти отлично справлялся с небесными заданиями, за что люди его уважали и ценили. Брита-Лиза радовалась успехам и популярности мужа. Охотно и всегда отпускала его на разного рода мероприятия, в то же время сама тщательно их избегала. Ей с избытком хватало внутрисемейных событий и праздников, которые отмечались очень скромно. Справляли Рождество, Пасху, Мид-саммер, дни рождения детей и День матери. В этот день дети готовили праздничный завтрак и, когда Брита-Лиза спускалась в столовую, хором пели веселую песенку. «Телячьи нежности» – поцелуйчики, обнимашки – в семье не были приняты, так же как и рукопожатия. Подобные вольности в сельской местности хождения не имели, ибо суровая крестьянская действительность к ним не располагала. Руки пожимали только на похоронах в знак сочувствия.
В семье Ораненов детям дарились исключительно нужные и полезные вещи. Чаще всего это были велосипеды и лыжи, на которых легче было добираться до школы. В ответ родители получали самоделки и бережно их хранили долгие годы. Скромность быта Ораненов, как и подавляющего большинства финского населения, определялась, как мне кажется, не только небольшим материальным достатком – она была нормой. Эта скромность воспитывалась в нации веками, ведь жизнь была трудной и бедной. Доходы населения удалось существенно повысить лишь к концу двадцатого века, но и сегодня финны гордятся тем, что у них по-прежнему нет богатых. Рост благосостояния легко прослеживается в строительстве: некогда скромный маленький типовой финский домик с невероятной скоростью перерождается в оригинальный, просторный, комфортный, по-скандинавски стильный дом с очень-очень ухоженной прилегающей к нему территорией, не огороженной забором.
Каждый из семерых детей Ораненов имеет загородный дом, что не мешает им по-прежнему собираться в alma mater. В мае 1920 года день памяти Бриты-Лизы они провели вместе: говорили о ней, о себе, вспоминали и радовались, что сохранили теплые отношения, остались друзьями. Самое интересное, что, как и их родители, они все счастливы в браке, воспитали прекрасных детей и теперь гордятся внуками. Все семеро привезли на встречу фотоальбомы, сделанные Бритой-Лизой. Каждый получил от нее в подарок фотолетопись про себя, да еще с ее комментариями. С такими документами легко и приятно предаваться счастливым совместным воспоминаниям. Все семь детских альбомов заканчивались одинаковой семейной фотографией с празднования семидесятилетия совместной супружеской жизни родителей. Вскоре после юбилея отец скончался.
Семь десятилетий жизни бок о бок в полном согласии я расцениваю как подвиг. Намного проще один раз в героическом порыве пожертвовать собою ради благородной цели, нежели год за годом для сохранения нормальных человеческих отношений идти на компромиссы, подавляя недовольство, раздражение и прочие отрицательные эмоции. Однако я почему-то уверена, что Брита-Лиза не воспринимала семьдесят лет, проведенных с Матти, как подвиг. Подобно героине рассказа Мопассана, она, глядя с нежностью на полуслепого, плохо слышащего мужа, сказала, обращаясь к собравшейся на чествование семье: «Все эти долгие годы мы были очень-очень счастливы…»
В ее искренности никто из присутствующих не усомнился, ведь она всегда говорила только то, что думала, и только то, во что верила. Посвятив себя целиком семье, Брита-Лиза не только стала идеальной хранительницей домашнего очага, но и смогла реализовать свой творческий потенциал. Каждое из ее увлечений – будь то фотография, тканье, иконопись, реставрация мебели – по сути превратилось в профессию. У большинства людей на овладение одной из них ушли бы годы. Воистину талантливый человек талантлив во всем.
– Юрки, признайся, – потребовала я голосом судьи, – твои родители прятали в семейном шкафу хоть один скелет?
Наш друг улыбнулся:
– Целых два. Первый касался отца и несчастного случая с его маленьким братишкой. Второй скелет принадлежал материнской семье Хегглундов.
Младший брат Бриты-Лизы пошел по стопам отца и сделал блестящую карьеру. Однако, прежде чем стать генералом, он был очень молодым, подающим надежды выпускником военной академии. Он был не только умен, но и высок, строен, хорош собой и пользовался успехом у девушек. Совершенно неожиданно, как это часто бывает, одна из них забеременела и родила девочку. Молодой человек наотрез отказался жениться и признавать дочь. Тогда и его подружка отказалась от новорожденной. Намечался ненужный громкий скандал в высокопоставленном буржуазном семействе. Для спасения репутации и карьеры сына Лилла-Анна-Лиза придумала блестящую комбинацию. Она уговорила свою младшую замужнюю дочь, потерявшую малюток-близнецов, удочерить собственную племянницу. Старшие члены семьи строго хранили тайну рождения крошки Хегглунд, и она с гордостью носила фамилию приемного отца – Розенлев. В СССР эта фамилия была прекрасно известна, потому что муж Гретель дал ее не только маленькой девочке, но и холодильнику, о котором мечтал каждый советский человек.
Возможно, никто и никогда ни о чем бы и не догадался, если бы не фантастическое сходство дочери с биологическим отцом. По мере взросления девочки оно становилось все очевиднее. Сначала это вызывало недоумение, а затем и вопросы. В конце концов в результате расследования мисс Розенлев узнала тайну своего рождения. Однако мелодраматическая развязка к хэппи-энду не привела: отец с дочерью, обливаясь слезами, не пали друг другу в объятия. Молодая женщина долгие годы не могла простить обман ни своему родителю, ни своей тетке, которая любила ее как родную дочь.
В отличие от старшей сестры Бриты-Лизы, семейная жизнь Гретель Хегглунд-Розенлев сложилась не очень удачно. Ее брак не был продолжительным, в младенчестве умерли мальчики-близнецы, а через несколько лет скончался и муж. Появление на свет племянницы, ее удочерение и воспитание наполняли жизнь Гретель смыслом. Вторично замуж она не вышла, хотя возможность предоставлялась не один раз. Когда скоропостижно от рака умерла ее тридцатипятилетняя кузина, Гретель взяла на себя заботу о двух осиротевших мальчиках. Их отец постоянно находился в длительных командировках, и появление в его роскошной огромной квартире привлекательной свояченицы с малолетней дочерью вполне устраивало состоятельного вдовца. Он был готов на ней жениться, но Гретель предпочла супружеским отношениям финансовые. Ей нравилась обеспеченная жизнь. А детей она любила.
С Гретель, ее старшей сестрой Бритой-Лизой и их младшим братом генералом Хегглундом я познакомилась на том самом юбилее нашего друга Юрки, с описания которого и начинается вторая часть главы. Госпожа Розенлев обратила внимание на мою шляпку, и мы обсудили женские головные уборы, искренне сожалея, что нынче они вышли из моды. Пожилая родственница юбиляра понравилась мне своей приветливостью и оживленностью. Она искренне радовалась прекрасной погоде, угощению с шампанским и веселой концертной программе, подготовленной друзьями племянника.
После смерти мужа Брита-Лиза жила одна. Конечно, дети и внуки ее навещали, но чаще она общалась с ними по скайпу. Скучать госпожа Оранен не умела, она всегда находила интересные занятия. Работать в саду-огороде теперь ей было трудно, да и не для кого. Она ухаживала лишь за несколькими кустами любимых роз возле крыльца дома. За продуктами ездила на стареньком автомобиле, любимце мужа, а ее верный дружок велосипед разместился в гараже доживать свой век со всеми удобствами. Теперь ранним утром Брита-Лиза больше не торопилась кормить кур и искать повсюду снесенные в самых неожиданных местах яйца. Не будил ее и настойчивый лай собаки, требовавшей немедленно открыть ей входную дверь. На адрес в Миккели перестали приходить научно-популярные издания на шведском языке. Все новости Брите-Лизе поставлял интернет, с которым она подружилась. Он даже показывал ей пропущенную серию любимого сериала «Корона». По-прежнему она ходила на ежедневные прогулки, а вместо лающего спутника ее сопровождала удобная трость. Днем она работала над новым проектом: Брита-Лиза задумала написать историю вещей, которые вместе с ней прожили счастливую жизнь. Они были ее друзьями, помогали ей, радовали ее, потому-то она и решила отблагодарить их в письменной форме.
Мне эта идея очень понравилась. Интересно, что рассказали предметы о долгой дороге Бриты-Лизы в страну возрастных изменений? Увы, ознакомиться с мемуарами я вряд ли смогу, потому что по-фински я en ymmärrä – не понимаю.
Продолжение следует
