Отрывок из новой книги Алисы Даншох, которая в скором времени выйдет в московском издательстве «Эксмо» (начало – в №128/12(4999))
Алиса Даншох
За долгие годы в отчем доме мало что изменилось, разве что прибавилось коммунальных удобств. Осматривая родовое гнездо семьи Ораненов, я пришла к выводу, что из него мог бы получиться отличный музей загородного быта середины прошлого века с красивой табличкой у входной двери – «Дом образцового содержания». Тяжелая темная мебель неизвестного мне дерева, но в отличном состоянии производила впечатление горделивого достоинства, солидности и стабильности. Если бы вы прислушались к поскрипыванию дверцы резного буфета, когда из него доставали посуду, то наверняка бы услышали: «Я и мои деревянные родственники, мы храним традиции этой семьи. Как и они, мы прочны и устойчивы. Мы свидетели долгой и счастливой жизни. Нам, стоящим в этой столовой, можно позавидовать: в нашей памяти столько интересных историй! Кстати, нас недавно реставрировали. Никогда не догадаетесь кто. Это наша хозяйка Брита-Лиза, у нее золотые руки».
Буфетная дверца проскрипела чистейшую правду: госпожа Оранен в совершенстве владела неженской профессией мастера-краснодеревщика. Она не только восстанавливала первоначальный облик предметов мебели, но и могла создать свой собственный образец обстановки. Кстати, ее внук Оскари Оранен унаследовал от бабушки Бриты умелые руки и стал известным финским дизайнером. Без малейшего преувеличения можно утверждать, что руки матери нашего друга Юрки были из золота высочайшей пробы. На образцовое содержание у Бриты-Лизы претендовали не только два дома, но и сад, и огород, и летний сортир. Последний по архитектуре мало чем отличался от привычных дачных отхожих мест нашего детства, разве что приятным глазу нежно-кремовым цветом деревянного строения. Он прекрасно сочетался с темно-зелеными кустами рододендронов, среди которых находился. Ведущая к нему дорожка, обсаженная разноцветными веселенькими цветочками, приглашала посетить санузел, обещая неминуемое облегчение. Однако больше всего поражали внутреннее убранство заведения и его приятные ароматы. За них отвечали развешанные по стенкам букеты сухих трав и еловых веток с шишками, а также огромный мешок со свежими, аппетитно пахнущими стружками. Мешок заменял сливной бачок: уходя, посетитель заметал следы пребывания содержимым увесистого совка из торбы с опилками. К стенке сортира была прибита замысловатая полочка, на которой красовался глиняный горшок со свежими левкоями. Как известно, этим представителям флоры по силам заглушить любое амбре. Покинув гостеприимный туалет типа сортир, вы сталкивались с рукомойником и вышитым красными петухами полотенцем. Меня нисколько не удивило бы, узнай я, что стильные кукареки на рушнике обязаны жизнью волшебным ручкам госпожи Оранен. Моего мужа волновало другое: если ночью ему приспичит пойти кой-куда, надо ли будет для приличия натягивать джинсы или можно остаться в трусах? Все обошлось. Мы легли на рассвете, а в нашем пристанище было так холодно, что спали мы не раздеваясь.
За праздничным столом гостей собралось немного, человек двадцать. Все явились с каким-нибудь готовым блюдом, чтобы избавить хозяев от лишних хлопот. Как водится в здешних финских краях, основное угощение – это рыба, обычно два вида лосося, горячего копчения и слабосоленый с укропчиком. К красной рыбе подают икру, она может принадлежать кому угодно – и щуке, и сигу, и лососю, и муйку (корюшке). Рыбьи яйца корюшки ярко-оранжевого цвета самые дорогие, больше 100 € за килограмм, и по мне – самые вкусные. Обычно икру смешивают со сметаной, добавляют мелко нарезанный репчатый лук, и кроме рыбы она отлично сочетается с вареным картофелем. На том праздничном обеде кто-то побаловал нас главным деликатесом страны Суоми. Его готовят из вырезки лося путем холодного копчения. Нарезают потоньше, чтобы растянуть удовольствие, и оценивают как самые дорогие сорта итальянского прошутто или испанского хамона. Угощали нас и традиционными овощными салатами – из капусты-моркови или из свеклы. Часто в них добавляют хрен и заправляют не менее ядреным майонезом. Небогатое кулинарное прошлое Финляндии определяется как климатическими условиями, так и бедностью населения. До недавнего времени предпочтение отдавалось сезонным фруктам-овощам. Уважали, как и в России, то, что подлежит долгому хранению: картофель, морковь, свеклу, репу, капусту, горох… Отыскался на столе и русский кулинарный след – соленые огурцы. Иногда их предлагают в местных ресторанах под названием «Старинная русская закуска». Вам приносят нарезанные вдоль четвертинки соленого огурца, которые вы должны полить медом или обмакнуть в него, а сверху не пожалеть положить слой жирной сметаны. Мне понравилось – получается неожиданно, противоречиво и интересно. Кстати, в каждом уважающем себя финском супермаркете продаются на развес соленые огурцы и стоят они намного дороже маринованных. Интересно, что, позаимствовав у Российской империи соленый огурец, финны за сто лет так и не восприняли нашего отношения к грибам. Они зациклены на лисичках, оставляя в лесах гнить многочисленные белые, подосиновики, подберезовики, грузди, маслята и т.д. Правда, в последнее время приехавшие к ним на ПМЖ вьетнамцы прочесывают леса методом гребенки и сдают улов белых итальянцам.
Наш друг Юрки вспоминал, что в детстве в обязательном порядке он с братьями и сестрами ходил в лес за черникой и малиной. Ягоды ели с молоком и сахаром, иногда мама пекла пироги с черникой. Собирать дары леса Юрки не любил, но поглощал их с удовольствием. На покупные фрукты семья не тратилась, обходилась тем, что давал собственный сад: яблоки, груши, сливы, смородина, крыжовник. Конечно, на зиму Брита-Лиза делала заготовки, варила варенье, сушила яблоки и груши. Скромный доход заставлял экономить на всем, в том числе и на овощах. Эту часть потребительской корзины Брита-Лиза выращивала в огороде, что позволяло детям отбывать летнюю трудовую повинность дома. В качестве поощрения их по очереди посылали ненадолго к бойскаутам или погостить у дедушки Хегглунд.
За заслуги перед Отечеством генералу пожаловали участок земли в районе Миккели. Он построил дом, жил в нем и из него отошел в мир иной. Похоронив мужа, его супруга Лилла Анна-Лиза переехала в Хельсинки. Она находила большой город намного привлекательней сельской местности. К тому же роль многовнуковой бабушки ей не слишком нравилась. Юрки рассказал, что в студенческие годы пользовался столичным гостеприимством бабушки Хегглунд, за что отдавал ей часть стипендии. Ведением хозяйства генеральша себя не утруждала, съестное покупала в кулинарии. Целый день она пила кофе, листала журналы, слушала радио и курила одну сигарету за другой. У Юрки бабушка всегда ассоциировалась с сигаретой. Он помнил, что в его детстве она курила зеленые американские без фильтра. В целях экономии и смягчения крепости табака бабушка ломала их пополам. Одну половинку убирала в пачку, а вторую вставляла в короткий деревянный мундштук. Как-то в жаркий летний день она сидела на ступеньках дома, курила и наблюдала за бегающими голышом тремя младшими внуками. В это время мимо дома проходили незнакомые люди и вслух заметили, что нехорошо таким взрослым мальчикам разгуливать без штанов. Лилла Анна-Лиза даже не взглянула на сторонников пуризма. Выпустив струю дыма, она лишь громко произнесла: «Тело должно дышать, а кожа на пенисе ничем не отличается от кожи на носу».
Когда я спросила Юрки об отношениях мамы с его бабушкой, он ответил, что с его точки зрения теплотой они не отличались. Мама относилась к родителям уважительно, но сдержанно. Она не могла забыть, что они демонстративно предпочитали ей младшую дочь Гретель. Через много лет она призналась своей дочери, что в детстве чувствовала себя очень одинокой, а когда ей исполнилось десять лет, решила, что будет строить свою жизнь так, как считает нужным. Она будет рассчитывать только на собственные силы и никому не позволит вмешиваться в свои дела. Самое интересное, что принятое в столь юном возрасте решение она выполнила. Брита-Лиза создала такую семью, которая ни в чем не походила на родительскую. В ее семье царили объективность и разумность, никаких любимчиков среди семерых детей не было, отношения строились на трех принципах с добавлением приставки «взаимо» – понимание, уважение, помощь. В ее личной ячейке общества не было места ни социальным предрассудкам, ни спорам, ни разногласиям. Права не качали, отношения не выясняли, только бесконечно доверяли друг другу и во всем поддерживали. Вот она, истинная демократия не на словах, а на деле!
Жизнь Бриты-Лизы, с одной стороны, стала убедительным подтверждением правоты народной мудрости «человек – кузнец своего счастья», а с другой – она поколебала мою уверенность в том, что брачный мезальянс всегда обречен на неудачу. Конечно, я подозревала, что бывают исключения, подтверждающие правила, потому что мне на это намекнул мой любимый писатель Ги де Мопассан. В его рассказе «Счастье» (1884 год) речь шла о девушке из известной состоятельной семьи города Нанси, сбежавшей с молодым человеком. Он был из крестьян и служил солдатом в полку под командованием ее отца. Найти сбежавших не удалось. Через много лет человек, от лица которого ведется повествование, путешествуя по Корсике, проводит ночь в сельском уединенном доме. После скромного ужина он разговорился с хозяйкой, пожилой женщиной со следами былой красоты. Узнав, что неожиданный гость из ее родного города Нанси и знаком с ее семьей, хозяйка призналась, что она и есть та самая сбежавшая дочь полковника. Указав на старика, сидевшего у очага, она сказала, что он тот самый солдат-красавец, покоривший когда-то ее сердце. Она ни разу не пожалела о своем поступке, потому что они очень любили друг друга и, хотя прожили трудную, полную лишений жизнь, были счастливы вместе 50 лет.
Удивительно, как литературный сюжет может повторяться в реальной жизни! Шел 1939 год. Началась Зимняя война с СССР. В это тяжелое для родины время семнадцатилетняя Брита-Лиза Хегглунд пошла работать на почту городка Миккели, а восемнадцатилетний Матти Оранен нанялся в то же почтовое отделение ночным сторожем. Как-то, закрывая помещение, начальник почты посоветовал Матти взять в сарайчик матрас, ведь трудно всю ночь просидеть на стуле. Брита-Лиза вызвалась проводить юношу и показать, где лежит тюфяк. Молодой человек, не растерявшись, пошутил, что вдвоем на матрасе было бы теплее. Не уверена, что шутка крестьянского паренька покорила генеральскую дочку, но, может быть, ее тронул брошенный на нее восхищенный взгляд ночного сторожа?
Маннергейм серьезно и тщательно готовился к возможному военному конфликту с Советским Союзом. Неудивительно поэтому, что Красная армия, начав военную зимнюю кампанию в 1939-м, столкнулась не только с ожесточенным сопротивлением финских войск, но и с мощной системой оборонительных сооружений. Матти Оранена призвали под знамена, и он оказался на участке фронта, которым командовал генерал Хегглунд. Через несколько недель война для Матти закончилась. Пойдя в разведку, он подорвался на мине и был доставлен в прифронтовой госпиталь. Ногу спасти не удалось, ее ампутировали. Несколько дней молодой человек находился без сознания, борясь со смертью. В эти критические ночи ему казалось, что над ним склоняется ангел в белом одеянии и просит его не покидать землю. Матти ангела послушался и не умер. Позже он узнал, что небесное создание действительно дежурило у его изголовья и звали его Брита-Лиза Хегглунд. В этом месте мой рассказ немного расходится с сюжетом Мопассана. Молодым людям не пришлось бежать из родного города. Война подходила к концу, шел 1944 год, и дочь генерала вышла замуж за бывшего солдата Матти Оранена. К этому времени молодой человек закончил теологический факультет Хельсинкского университета, стал пастором и получил место в приходе городка Миккели. Генерал не был в восторге от выбора дочери и напутствовал молодоженов словами из Библии, смысл которых сводился к тому, что необходимо зарабатывать хлеб насущный в поте лица своего, а в свободное время плодиться и размножаться. Молодые люди приняли близко к сердцу общехристианское наставление, и вскоре один за другим на свет появились две дочери и два сына, а после шестилетнего перерыва родилось еще три сына.
Пастором Матти служил только год. Почему он вообще решил посвятить себя церкви? Скорее всего, на выбор жизненного пути повлияло несколько факторов. В первую очередь война, ранение, инвалидность и благодарность за спасение. Однако существовала и другая причина: Матти чувствовал необходимость искупить свою вину. В раннем детстве, когда ему было всего четыре года, он нашел на столе револьвер отца, взял его, прицелился в младшего братишку и нажал на курок. Оружие оказалось заряженным, а выстрел – смертельным. Конечно, это был несчастный случай, ответственность за который целиком лежала на взрослых, оставивших оружие и детей без присмотра. Маленький Матти неоднократно видел, как отец из револьвера стрелял по грызунам, свободно забегавшим в сельский дом с амбаром и скотным двором. Трагическую историю пастора Оранена его дети узнали только после смерти отца. А до того времени никто и не подозревал о наличии подобного скелета в шкафу семейной памяти.
Оставив службу в церкви, Матти нашел другую паству: он перешел на преподавательскую работу и успешно учил уму-разуму молодежь, доработав до заслуженной пенсии. Зарплаты педагогов в сельской местности и тогда, да и теперь невелики, даже если ты в школе завуч, поэтому прокормить, одеть и обуть семерых деток было непросто. Брита-Лиза не унывала. Она разбила сад, посадила огород и выращивала фрукты-овощи всем на зависть, а семье на стол. Она очень любила цветы, особенно розы, которые платили ей взаимностью и начиная с июня благоухали вокруг дома. Первые годы замужества Брита-Лиза вместе с мужем ездила ловить рыбу, оставляя детей в доме одних. В отсутствие родителей старшие девочки Анна-Майя и Саара присматривали за Юрки и Пеккой. Однажды случилось ненастье: над озером разразилась буря. Удары грома следовали один за другим, а между ними успевали вклиниваться всполохи молний. Дети не на шутку перепугались: а вдруг лодка перевернулась и родители утонули? Что делать? Они в тревоге и слезах прижались к оконным стеклам, с ужасом вглядываясь в расходившееся волнами озеро. Вдруг на дорожке появились родители. Эту сцену все участники событий запомнили на всю жизнь. Детей охватила бурная радость, но Брита-Лиза успела увидеть в окнах побелевшие, искаженные страхом лица своих дочерей и сынишек, и ей стало плохо. С тех пор деток никогда не оставляли одних, кто-то из взрослых за ними присматривал. Теперь отец отправлялся на рыбалку в одиночестве, однако не терял надежды, что сыновья подрастут и придут на помощь.
Интересно, как все же Брите-Лизе удавалось справляться со всеми делами и обязанностями? Как был организован повседневный быт? Кто помогал? Я с пристрастием расспросила Юрки, и вот что он мне рассказал. Раз в неделю приходила женщина и помогала с уборкой дома и стиркой. Посуду все мыли по очереди, включая отца. Каждый из детей обязан был убирать за собой, класть все вещи на место. За братьями и сестрами были закреплены разные цвета, которыми отличались предметы личной гигиены: зубные щетки, трусы… Постельное белье сдавали в прачечную. Сестры сами наглаживали себе наряды, иногда соглашались помочь кому-нибудь из братьев, но, как правило, те и самостоятельно могли привести в приличный вид свои рубашки, пиджаки и брюки. Мама занималась исключительно папиным гардеробом, и он всегда выглядел ухоженным и аккуратным. Еду готовила мама: все было просто, сытно и очень традиционно.
Если по воскресеньям отец был занят, то без него в церковь не ходили. Иногда он вслух читал домочадцам Библию, и все пели псалмы. Мама не настаивала на строгом религиозном воспитании, и было не очень понятно, разделяет ли она взгляды мужа по божественным вопросам. Однако окружающие относились к ней как к жене пастора и наблюдали за ее поведением с пристрастием. С их точки зрения, она была обязана подавать другим пример и отвечать, как и муж, высоким морально-этическим требованиям. Какое-то время Брите-Лизе удавалось соблюдать правило «положение обязывает». При всей домашней занятости она не устранялась от участия в социальной жизни местного общества. Она посещала заседания филиала женского общества «Марта», цель которого состояла в улучшении положения домохозяек. Для Бриты-Лизы цель не была фиктивной, все советы и рекомендации она испытывала на себе и только потом делилась опытом с другими. В один прекрасный день ее избрали на руководящую должность, и она решила в знак признательности за оказанное ей доверие преподнести по букету желтых роз из своего сада тем, кто до нее помогал хранительницам очага чувствовать себя социально значимыми. Получившие цветы были растроганы, а остальные дамы истолковали ее жест весьма странным образом: мол, она выпендривается, хочет подлизаться к «мартовским» звездам и сделать карьеру с помощью цветочков. Реакция соратниц по феминистическому движению, не понявших естественный порыв души, огорчила и расстроила Бриту-Лизу до такой степени, что она даже плакала при детях, чего практически с ней никогда не случалось. За внешним спокойствием и сдержанностью прятался легкоранимый человек, так никогда и не оправившийся от пережитой в детстве несправедливости. Вскоре под благовидным предлогом Брита-Лиза сложила с себя руководящие полномочия, а вместо желтых роз посадила в саду кусты нежно-сиреневых. Однако она не перестала интересоваться вопросами домоводства, продолжала выписывать специализированные журналы из более продвинутой Швеции, очень внимательно знакомилась с их содержанием и реализовывала особо понравившиеся идеи. Думаю, она могла бы стать магистром домохозяйственных наук, могла бы читать лекции и вести практикумы.
На ознакомление с печатной продукцией Брита-Лиза ночного сна не тратила. В семейном дневном расписании за ней был закреплен час свободного времени, в течение которого никто и ничто не имели права ее беспокоить. Свой личный час она проводила в гостиной, где стояли ее рабочий стол и очень удобное кресло. Иногда она в нем дремала, иногда читала, иногда занималась рукоделием. Эти шестьдесят минут дети и муж перемещались по дому молча и на цыпочках.
Продолжение следует
