Уже год, как с нами нет главы редакционного совета «Русской мысли» Виктора Лупана, блестящего профессионала, яркого журналиста и издателя, автора документальных фильмов, ряда книг и бесчисленного количества публикаций в прессе, многогранной личности, человека широкой души. Он успел многое сделать для сохранения русского культурного наследия за рубежом, войдя в 2010 году в состав Патриаршего совета по культуре.
На протяжении двенадцати лет Виктор Николаевич был лицом и душой «Русской мысли». Всегда позитивный, энергичный, полный идей и планов – таким он останется в памяти людей, которым посчастливилось встретить на своем жизненном пути этого необыкновенного человека.
Мы вспоминаем сегодня мудрые мысли Виктора Николаевича, которыми он так щедро делился с читателями «Русской мысли».
ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО, А ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО
(«Русская мысль», январь 2015)
Нельзя, наверное, сказать, что ушедший год был хорошим в отношении России по исторической, географической и, в конце концов, духовной сути. Не только из-за слишком далеко зашедшего, почти метафизического противостояния, а потому, что разразившийся конфликт носит цивилизационный характер, разрывающий нас – и меня, и вас – на части. Ибо в эмиграции, в изгнании, вдали, в рассеянии (можно говорить, как угодно) именно в душе у всех у нас таится близость к тем воспоминаниям, к той культуре, к той правде, в конце концов, в которых мы воспитывались, росли.
Давайте вспомним 2013 год. Ведь было так спокойно! А потом, в 2014-м, вдруг началось и понеслось, да так, что порой не верится, что это наяву. Когда речь еще только зашла о санкциях, я думал – блеф! Какие санкции? Да еще и против России? Но это был не блеф. Потом вдруг заговорили о том, что санкции даже хороши для России, ибо Россия всегда делала прорывы, когда ей было тяжело. Сейчас этого уже никто не
говорит. А все смотрят, разинув рты, и думают про себя – а чем же все это кончится? Ведь санкции плохи не только для России, но и для Европы. Для той Европы, в которой мы живем. Для той Европы, которая казалась нам островом мягкости, благосостояния, умеренности. И которая вдруг пошла на экстремальные, агрессивные меры против России, тогда как Россия ничего вообще против Европы не предпринимала.
Причем всем ведь ясно, что Россия – не Куба, не Иран, не Венесуэла, что идти с ней на конфронтацию просто опасно. Что она является стратегической державой, от которой зависит очень многое. <…>
Историки считают, что ХХ век, по сути, начался в 1914 году, а не в 1900. Ибо до 1914 года люди жили по принципам и меркам XIX столетия. Судьбоносный 1914 год был не только годом начала Первой мировой войны, которой никто не мог себе представить, а годом начала исторического процесса, который уже к концу войны приведет к распаду империй, к коммунизму, к фашизму, к качественно новым реалиям, без которых ХХ век просто немыслим. В 1914 году никто даже представить себе не мог Европы без кайзера и царя, без Австро-Венгерской империи, но со Сталиным, Гитлером, Муссолини, Франко, с Освенцимом и Гулагом. Но это не просто произошло, из этого выросли те реалии, в которых мы живем. Или, точнее, жили до сих пор.
Я знаю – аналогии в истории чаще всего ошибочны и порочны. Но, несмотря на это, не могу отделаться от мысли, что в 2014 году рождается новое время. Немыслимое время, которое рождается у нас на глазах. Немыслимое не обязательно в дурном или добром смысле слова, а именно в прямом его понимании – время, о котором просто нельзя подумать, которое невозможно себе представить.
Немыслимой была Французская революция 1789 года, с которой, кстати, начался XIX век. Русская революция 1917-го была уже вариацией на тему. Немыслимой была Первая мировая война, а Вторая – уже фактически ее продолжением и тоже вариацией. Крах СССР был очередным крахом очередной империи. А вот то, что происходит, или точнее, начинает происходить в 2014 году, – поистине ново. Украина – повод, ну и плацдарм, конечно. Локальное поле брани, если угодно, при глобальном брожении. При новой расстановке сил, с определением новых приоритетов.
Некоторые аналитики считают, что нынешний глобальный хаос, это начало агонии США. И что, пытаясь спастись, американцы провоцируют всемирный хаос. Будучи не в силах контролировать ситуацию, как всего еще лишь 20 лет тому назад, они повсеместно создают зоны конфликта, вмешиваясь не в свои дела. Да, это, возможно, даже правдоподобно. Но не более того. Ибо предвидимый крах США будет все-таки очередным падением очередной империи.
ЧТО БУДЕТ И ЧТО ДЕЛАТЬ?
(«Русская мысль», январь 2018)
В январе месяце каждого нового года многие из нас задаются традиционным вопросом: а что будет? Что в этом году произойдет? Или, как поет Юрий Шевчук: «Что же будет с Родиной и с нами?»
Дело не в том, что мы как-то особенно волнуемся за суть грядущего. Просто человек так создан, что ему присуще волнение из-за непредсказуемой природы бытия. Есть даже евангельские притчи о том, как люди строят амбары для сохранения богатства на будущее, не подозревая, что этой же ночью смерть наведается к ним и заберет их души. Зная и понимая все это, мы тем не менее пытаемся строить свое будущее. А потому вопросы «что будет?» и «что делать?» не просто закономерны, а жизненно важны. <…>
В середине декабря известный французский интеллектуал Паскаль Брюкнер опубликовал нашумевшую статью под звучным заголовком: «XXI век американским не будет». Статья поразила многих в Европе своим пессимизмом. Особенно потому, что автор ее известен своими либеральными убеждениями и проамериканскими наклонностями. <…> С начала ХХ века Вашингтон воспринимается Европой как некий «альфа-самец», который всегда, особенно в самый критический момент, заставляет подчиниться осмелившихся противостоять ему смельчаков. Но все альфа-самцы стареют и дряхлеют. Это закон природы. Старого, одряблевшего льва изгоняют из прайда, и он скоро погибает с голоду в саванне, где его осмеливаются покусывать даже трусливые гиены.
Сто лет тому назад похожим образом сдала свои позиции могущественная Британская империя, над бескрайними просторами которой «никогда не заходило солнце». Она тоже десятилетиями боролась с Россией за господство в Южной и Центральной Азии. «Большая игра» (Great Game) – под таким странным названием популяризировал этот геополитический процесс великий английский писатель Редьярд Киплинг.
И Российская, и Британская империи рухнули. На смену первой пришел Советский Союз, а вот на смену Британской империи пришли Соединенные Штаты Америки. Новая «Большая игра» стала называться «холодной войной», и приобрела она глобальный характер. Советский Союз тоже рухнул, и на смену ему пришла Российская Федерация. Буквально несколько лет тому назад между РФ и США началась новая «Большая игра» – игра неравная, в которой по всем параметрам Россия должна была бы проиграть. Но этого не произошло. И сегодня сход Америки с амвона международной политики не видят лишь слепцы.
Так каким же будет мир без «чуткого руководства» США? Будет ли он лучше, богаче, спокойней? Стоит ли вообще радоваться подобной перспективе? Ответы на эти вопросы могут быть самые разные. Но даже самые продвинутые и осведомленные люди не могут дать объективной оценки тому, куда ведет нас нынешний политический процесс.
Корифей политологии и международных отношений Збигнев Бжезинский в своей нашумевшей книге «Великая шахматная доска» (The Grand Chessboard) сравнивает международную политику с игрой в шахматы. Метафора, на мой взгляд, рыхловата. Ибо в конце шахматного поединка на доске остается несколько фигур – все остальные погибли. По-моему, современная международная политика больше похожа на китайскую настольную игру Го с ее глубоким стратегическим содержанием. В отличие от шахматных правил, правила игры Го крайне просты, но возможности ее огромны. Смысл поединка – оградить камнями своего цвета более значительную территорию, чем у противника. Это чистой воды современная геополитика. <…>
Сегодня противостоять глобальным тенденциям не может никто. Особенно, как бы это ни казалось странным, Соединенные Штаты. Да, они главные создатели, главные промоутеры и главные идеологи глобализма. Но тот же Збигнев Бжезинский давно предупреждал своих соотечественников об опасностях их же начинаний: «Американское общество стимулирует развитие таких глобальных социальных тенденций, которые подвергают эрозии традиционный государственный интерес». А если говорить более простым языком, то речь идет о суицидальных тенденциях американского общества. Это значит, что те страны, которые отдаляют свои политико-социальные схемы от американской – Россия, Китай и некоторые другие, – имеют куда больше шансов на выживание.
ВОЙНА ПРОТИВ РОССИИ
(«Русская мысль», ноябрь 2020)
Исход, столетие которого мы отмечаем, казался в 1920 году логичным итогом проигранной схватки с идеологическим противником. Но исход этот оказался судьбоносным. Сотни перегруженных людьми кораблей покидали Крым, не осознавая, фактически, того, что с ними происходит. А ведь они расплачивались не только за проигранные баталии, они расплачивались за то, что не сумели уберечь и сохранить то, что, казалось бы, так любили. Миллионы белых эмигрантов десятилетиями считали, что «России больше нет». Но сидели на чемоданах, надеясь вернуться. Куда? Ведь России больше нет! Не в сказочный же лубок!
Россия, разумеется, не умерла и даже не просто «выжила». Ненавидящие Российскую империю большевики воссоздадут ее совсем скоро после развала. Географически к 1940 году СССР – Российская империя без Финляндии и Польши, а к 1945 прибавились еще и Курильские острова – реванш за проигранную японцам войну 1904 года.
Для русской эмиграции 1920–1930 годы были периодом нарастающей растерянности. Одни за другими союзники по Антанте признавали Советскую Россию. Причем советские посольства открывались в исторических императорских зданиях. А это ясно говорило о том, что для Запада СССР – «исторический преемник исторической России». <…>
Так как же определить сто лет спустя смысл Великого русского исхода? Советского Союза больше нет. Но аспекты его проявляются в нынешней России. Советский Союз был парадоксальным преемником российского имперского величия. А Российская Федерация – явная преемница и царской России, и СССР.
Революция 1917 года началась в России не «просто так», с «бухты-барахты»: ее долго готовили, о ней мечтали, не понимая сути того, о чем грезят. Врангель тоже не понимал, что творил: хотел спасти армию и вернуться воевать с красными. Не вернулся… Ленин и Троцкий делали революцию, а строил СССР Сталин.
В далекую уже Первую чеченскую войну вашему покорному слуге довелось оказаться в полевой палатке одного старшего лейтенанта. Паренек сразу же мне понравился. Его какая-то особенная офицерская выправка придавала ему облик «белого офицера» из «Дней Турбиных». Над кроватью лейтенанта были приколоты вырезки из газет и журналов. Незнакомые грозные советские военные молча смотрели на меня с легко шевелящегося брезента палатки. И вдруг я узнал генерала Деникина. То, что он находился в обществе «красных», которые гоняли его по степям, удивило меня. Ничуть не смутившись, лейтенант ответил: «Гражданская война была войной против России, которая велась руками русских». Более точного определения я никогда не слышал.
РОЖДЕСТВО И КУЛЬТ ПОТРЕБЛЕНИЯ
(«Русская мысль», декабрь 2021)
На Западе сегодня Christmas – никакое не Рождество, а главнейший в году разгул богохульского, по сути своей, культа потребления. Люди судорожно бегают по переполненным покупателями магазинам и, если не находят того, что искали, ибо раскупается все, то берут, что попало. Пусть даже в кредит. <…> Люди экономят на отпусках, отказываются от путешествий, от покупки книг, от походов в театр и кино, но по-прежнему тратятся на рождественские подарки. Основополагающая семейно-религиозная традиция, связанная с празднованием радостного события – рождения Младенца Христа, – остается семейной и является поводом для встречи в расширенном кругу семьи. Просто радость теперь все больше зависит от материального фактора – получения или вручения подарков. Католическая церковь и различные протестантские конгрегации пытаются бороться с коммерциализацией великого христианского праздника, но у них это плохо получается. Да, обычно полупустые храмы вдруг заполняются в Рождественскую ночь прихожанами. А точнее, той категорией людей, которые бывают в церкви два раза в год – на Рождество и на Пасху. Это уже неверующие или мало верующие люди, которые заходят в храм по старой памяти, по привычке, из-за воспоминаний о том, как их в детстве водили туда родители, или о том, как им все это казалось красивым тогда, когда они еще веровали. <…>
Со временем установившаяся и окрепшая христианская цивилизация упразднила языческие традиции, и мы уже мало что о них знаем. Но отголоски и даже всплески языческой вакханалии периодически проявляются. Великая Французская революция была одним из них. Не только из-за мученической смерти тысяч католических священнослужителей, но и из-за гротескного изменения календаря, отмены отсчета лет от рождения Христа, изменения названий месяцев года и прочая дурь, в частности переименование Собора Парижской Богоматери в Храм Рассудка. Фашизм, особенно немецкий, и особенно в рядах СС, был пронизан языческой мистикой – с ритуалами, шествиями, храмами и прочей бесовщиной. Хорошо знакомый нам советский период истории России и восточной части Европы тоже носил псевдорелигиозный, языческий характер. Культ Ленина, культ Сталина, культ Революции, непогрешимость Партии, всенародные праздники с инсценированными шествиями, фигуры мучеников, такие как Павлик Морозов, Павел Корчагин, Александр Матросов, Зоя Космодемьянская, закрытие и уничтожение храмов, неслыханное в истории физическое истребление священнослужителей и гонения на верующих, запрет на все религиозные праздники и обряды – все это говорит о языческой сути режима. Несмотря на претензии на научность и знание, псевдорелигиозная суть коммунистической идеологии неоспорима.
Сегодня многие западные аналитики и вообще интеллектуалы с удивлением констатируют депрессивность общества. Культ наживы давно уже не оправдывает себя, ибо количество бедных непрерывно растет. Вера в демократию и равноправие тоже переживает тяжелые времена. Расовые, этнические, гендерные и прочие меньшинства считают себя ущемленными. Критикуя «патриархальный строй», молодое поколение фактически отвергает основы и суть западной цивилизации. Исламизация, особенно европейского общества, происходит так, будто ислам восполняет духовную пустоту отрекшегося от христианской веры и цивилизации социума, оставшегося, по сути, нагим и беззащитным.
На примере того, во что превратился праздник Рождества Христова, можно заметить, как происходит подмена христианской религии любви на языческую религию потребления. Любовь к ближнему заменена любовью к приобретенному за деньги предмету. <…>
И все же человеку свойственно стремиться к чему-то возвышенному. Люди нуждаются в положительной динамике, способной принести им удовлетворение. Удовлетворение от того, что они способствуют чему-то нужному, хорошему, доказывающему, что их существование не бессмысленно, а наполнено сутью, которую принято называть «смыслом жизни».
