Публикация 1973 года
Андрей Дубов
Впервые я услышал о существовании газеты «Русская мысль» в августе 1970 года. Мой крестный отец, Анатолий Эммануилович Левитин, только что вернулся из Краснодарской тюрьмы. Под давлением прогрессивного советского и международного мнения коммунистический режим был вынужден изменить по отношению к нему меру пресечения – арест – и освободить его. На письменном столе Анатолия Эммануиловича я увидел старый номер газеты «Сочинская правда» за март месяц. «На, вот, почитай, что обо мне пишут», – сказал Анатолий Эммануилович.
Я развернул газету и отыскал заметку, в которой на голову «антисоветчика и пасквилянта» А. Левитина ретивый советский газетный писака выливал целые ушаты грязи. В заметке также упоминалась некая Зинаида Шаховская, редактор эмигрантской газеты «Русская мысль», поднявшая свой голос в защиту советского церковного писателя. «Все они одним лыком мазаны» – такой вывод можно было сделать из заметки в «Сочинской правде».
Написавший заметку гебешник – что ее написал именно гебешник не было никакого сомнения, откуда рядовому советскому журналисту читать какую-то там «Русскую мысль», – располагал, очевидно, материалами по делу Левитина-Краснова и подготовлял местное общественное мнение перед судом, который должен был состояться в Краснодаре.
Что ж, заключил я, если «Русская мысль», Зинаида Шаховская и Анатолий Эммануилович «одним лыком мазаны», а Краснова-Левитина я знаю как одного из самых честных, искренних и бескорыстных людей в Москве, то значит и «Русская мысль» должна быть отличная газета.
Анатолий Эммануилович по моей просьбе рассказал, что знал о газете: формате, содержании и политическом направлении. Надо прямо сказать, что по его словам общая политическая ориентация газеты и его взгляды во многом расходятся, но он считает «Русскую мысль» очень полезной и необходимой для России за ее стремление сохранить русские духовные и культурные ценности.
Прошло некоторое время, и я впервые увидал номер «Русской мысли». Мне принес его один знакомый московский литератор. Газета была полугодовой давности, зачитанная, порванная во многих местах, но любовно склеенная папиросной бумагой. Мой друг оставил мне газету на несколько дней. Он сказал, что на московском черном рынке номер «Русской мысли» стоит от двадцати до тридцати рублей.
Для меня этот номер газеты был целым откровением. Я привык уже к довольно скупому языку Самиздата, который в Советском Союзе все-таки проходит через какую-то самоцензуру. В «Русской мысли» же авторы статей открыто называют вещи своими именами, смело высказывают «архикрамольные» для коммунистической диктатуры идеи. Это поистине свободная и открытая трибуна русского зарубежья и прогрессивных литераторов в Советском Союзе. Каждый номер газеты, оказией попадающий в Россию, – маленький светлячок в темном царстве убогой советской действительности.
Через несколько дней мой друг зашел за газетой. У меня уже собралось несколько человек и запоем читали «Русскую мысль». Газета была прочитана до последней строчки и у нас завязалась интересная дискуссия о судьбах литературы Самиздата и литературе русских писателей за рубежом.
Прошло еще немного времени, и к моему удивлению я стал замечать, что ручейки, по которым «Русская мысль» проникает в Советский Союз, становятся все шире и шире, вытесняя даже другие, намного прочнее укоренившиеся в России периодические издания русского зарубежья. Летом прошлого года я стал регулярным читателем «Русской мысли». Читать газету я приходил в одну московскую квартиру, куда она поступала всего только с двухнедельным опозданием. Газета была свежая, никем до этого не читалась и еще сохраняла запах типографской краски.
В небольшую комнату читать «Русскую мысль» набивалось человек по сорок. Газеты, конечно, на всех не хватало. Ее разбирали по отдельным листам и читали их, столпившись плотными кучками.
«Русская мысль» очень популярна в России. Этот вывод можно сделать из того, с каким остервенением КГБ охотится за газетой, с какой регулярностью партийные борзописцы выдают площадную ругань по адресу «Русской мысли» в своих пропагандистских изданиях и прессе. Найденные на обысках у Петра Якира номера «Русской мысли» (обыски от 5 мая и 21 июня) были вписаны в самом начале протоколов обыска, как наиболее существенные «антисоветские» материалы.
Конечно, «Русская мысль», в силу доступности для КГБ на обысках, не является основным источником информации для Советского Союза. Наибольшая роль отводится передачам западных радиостанций на русском языке. Но передачи сильно заглушаются и не у всех есть приемники. Кроме того, печатное слово заключает в самом себе огромную силу и выразительность. В связи с окрепшей эмиграцией из СССР в Израиль, многих сторонников Демократического Движения начинает интересовать жизнь соотечественников за рубежом. Ведь КГБ подчас оказывает прямой нажим на них с целью вынудить их эмигрировать. Многие понимают, что рано или поздно они могут оказаться в эмиграции. Также большой интерес вызывают в Москве публикации в «Русской мысли» статей, полученных газетой из Советского Союза.
Разумеется, что не все сторонники Демократического Движения разделяют политическое направление газеты. Многие статьи кажутся им слишком резкими. У некоторых вызывает раздражение некоторые сообщения и объявления, по их мнению, «монархического» характера. Некоторые противопоставляют «Русской мысли» более «либеральную» газету «Новое русское слово», которую, кстати, почти невозможно встретить в России.
И тем не менее все осознают большое значение газеты как средства духовной связи русских людей, проживающих в СССР и на Западе. Несмотря на все возрастающие преследования КГБ, «Русская мысль» все больше и больше проникает в Советский Союз и встречает там горячую поддержку и симпатии.
