Представляем вниманию читателей рассказ Владимира МАЛЫШЕВА из книги «Возвращение», вышедшей в 2022 году в московском издательстве «Вече»
Игнатий Петрович Семечкин, вот уже несколько месяцев возглавлявший департамент сырьевых отходов в Министерстве, не торопясь собирался на работу. С утра заботливая жена, полногрудая Оксана, накормила его полезным завтраком, милостиво позволив ему в порядке исключения съесть под кофеек хрустящий рогалик. Супруга всегда тщательно следила за внешним обликом мужа и объемом его живота, искренне полагая, что от этого во многом зависит продвижение по службе. А уж когда тот стал начальником, она тем более стала уделять этому особое внимание. И то сказать, что кроме посещения косметических салонов и модных магазинов, заниматься ей, по сути, было нечем.
Каждое утро Оксана собирала мужа на работу, тщательно продумывая, доставала из гардероба ворох одежды вплоть до рубашек, носков и галстуков. Эта церемония всегда проводилась с особой тщательностью, с учетом распорядка рабочего дня.
А сегодня день обещал быть особенным в силу того, что Игнатий Петрович впервые был приглашен в числе приближенных лиц на вечеринку в честь юбилея самого министра. И тут уж проштрафиться было никак нельзя – либо ты пришелся ко двору и закрепился в этом сообществе, либо при первой же пертурбации вылетишь из обоймы. Посему Оксана подобрала к этому случаю элегантный черный костюм от лучшего местного кутюрье и белоснежную рубашку. И когда муж, сопя и ворчливо похрюкивая, облачился в оное, жена с загадочной улыбкой торжественно преподнесла ему небольшую атласную коробку.
– Это еще что? – недовольно спросил Игнатий Петрович.
– Да вот, дорогой, купила я подарок на твой день рождения, но уж ради такого случая вручаю тебе сейчас, – с этими словами она достала из коробки яркий голубой атласный галстук.
Семечкин напрягся, а когда к нему вернулся дар речи, взвизгнул:
– Ты че, Оксан, совсем сдурела? Я таких ошейников отродясь не носил. Куда мне в нем, людям на смех?
– Сам ты дурак, – надула губки Оксана. – Посмотри, какое время нынче, не кэпээсэс твоя, человек, если он современный и говорит свободно, и гаджеты всякие в каждом кармане, и одевается по западной моде. Вот и ты должен показать, что уверенно идешь по жизни в ногу со временем, а не торчишь увальнем на обочине.
– Ну ладно, мать, не обижайся, – сконфузился Игнатий, – просто непривычно как-то. Лучше давай помоги сей хомут завязать. Может, и впрямь ты права.
На работе с самого начала дня все действительно пошло замечательно. Семечкин наслушался столько комплиментов от подчиненных по поводу галстука, сколько он не получал за все месяцы совместной работы. А уж когда вечером прибыл он на банкет в небольшой ресторанчик, то сразу обратил на себя внимание сослуживцев. Да что там коллеги, сам министр, подойдя к нему в начале вечера, по-отечески похлопал его по плечу и отметил: «Экий вы, Игнатий Петрович, оказывается, модник, а на работе-то скромничаете, все в сереньком ходите. Надо сказать, голубое-то вам к лицу».
После этих слов министр двинулся дальше, а Семечкин расслабился и впал в эйфорию. За столом он на равных общался с соседями – сплошь разного ранга начальниками – и даже шутил. А про себя нет-нет и думал: «Все-таки молодец у меня Оксана, повезло мне с ней».
Когда в середине вечера соседи по столу попросили Игнатия Петровича произнести тост для их узкой компании, он налил рюмку коньяка, хотя до этого многие годы к спиртному не притрагивался. И только собрался начать говорить, как вдруг за его спиной кто-то громко обратился к нему:
– Привет, шеф, и вы здесь.
Семечкин от неожиданности резко повернулся, отчего рюмка в его руке потеряла равновесие и незаметно для Игнатия Петровича выплеснула часть содержимого напитка аккурат на середину голубого атласного галстука. Перед Семечкиным стоял его заместитель Кочетков, непонятно как попавший на столь важное мероприятие и успевший изрядно откушать дармовых напитков.
– Приветствую, а вы-то какими судьбами здесь? – строго спросил Игнатий Петрович.
– Да вот замминистра, родственник мой, пригласил, когда я ему вечером бумаги носил на подпись – ответил заместитель и, пьяно улыбаясь, продолжил икнув:
– А вы что ж, Игнатий Петрович, тоже немного клюкнули? Экое пятнище на галстучек разместили! Аккуратней как-то надо, право, совсем неудобно получается, – хихикнул Кочетков и пошел к другим столам.
А Семечкин поспешил в туалетную комнату и, глянув в зеркало, к ужасу своему, убедился в непоправимости ситуации. Это противное темное пятно так резко выделялось на голубом фоне, что не заметить его было никак нельзя. «Экая неприятность случилась, – с досадой подумал Игнатий Петрович, – они и впрямь могут подумать, что напился». Возвращаться в зал было неприлично, и он решил двигать домой.
К несчастию своему Семечкин на выходе из туалета лицом к лицу столкнулся с министром.
– А, Игнатий Петрович, – улыбаясь обратился тот, – ну как вы, освоились? Как вам наш вечер? А что вы за сердце-то все рукой держитесь? Не болит чего?
– Да нет, все в порядке, – конфузливо ответил Семечкин и машинально опустил руку.
– Ах, вот оно в чем дело, – засмеялся министр, увидев пятно, – перебрали немножко, так что руки задрожали? Оно, конечно, с кем не бывает, но все-таки края видеть надо. Идите отоспитесь, чтобы завтра на работу как стеклышко, – сурово произнес министр и пошел дальше. А Игнатий Петрович в унылом настроении поехал домой.
– Ну, дорогой, рассказывай, как вечер прошел, с министром говорил? – встретила его Оксана. – А галстук произвел впечатление?
Вся досада, которая скопилась в Семечкине за вечер, разом вулканом выплеснулась на супругу. Он выдал ей такую тираду выражений вперемешку с матом, от которой у бедной Оксаны глаза округлились до диаметра стекол очков, после чего она картинно пластом рухнула на так кстати оказавшуюся рядом кушетку. Не обращая на жену никакого внимания, Игнатий Петрович судорожно сорвал с шеи злосчастный галстук, в ярости швырнул его на пол и стал с остервенением отплясывать на нем чечетку. Как ни странно, через какое-то время горячий танец успокоил Семечкина. Он остановился и сразу обмяк, немного постоял и пошел в кабинет. Там он взял плед, подушку, улегся на диван и, немного поворочавшись, вскоре заснул.
Утром завтракал Игнатий Петрович в одиночестве, а перед уходом на работу все-таки зашел в спальню к жене и извинился за вчерашнее. Когда он поведал ей про свои злоключения, она сочувствующе поохала, как могла успокоила и простила бедолагу мужа.
Рабочий день начался, как обычно, с суеты, бумаг и срочных отчетов. Правда, Игнатий Петрович, проходя по коридору, иногда слышал смешки за спиной, да на обеде в столовой ловил на себе любопытные взгляды, приводящие его в смущение.
Уже на следующий день все пошло своим чередом, и вскоре новые курьезы служебного бытия стерли из памяти сослуживцев произошедший с Игнатием Петровичем случай. Но через пару месяцев, когда решался вопрос о направлении делегации в загранкомандировку и кадровик предложил кандидатуру Семечкина, министр задумчиво спросил: «Постой-постой, а это не тот ли Семечкин, который у меня на дне рождения напился до поросячьего визга так, что весь галстук заляпал?» И, услышав утвердительный ответ, сказал как отрезал: «Что ж у нас кроме алкоголиков и послать некого? Ты давай подбери-ка кого-то другого, а с этим пьянчужкой повнимательней будь».
Опытный начальник кадров все понял, и вскоре в министерстве произошла то ли оптимизация, то ли реструктуризация, в результате которой должность директора департамента сырьевых отходов была упразднена. Игнатия Петровича Семечкина уволили по сокращению штатов в полном соответствии с законодательством. Где он работает сейчас, неизвестно. А коллектив отнесся к этому с пониманием. И то сказать, разве может кто-то с пятнышком работать в аппарате такого серьезнейшего ведомства?!
