Беседу вел Вячеслав Катамидзе
В гостях у «Русской мысли» – Павел Русланович Палажченко, один из наиболее талантливых и титулованных переводчиков, которому довелось работать с государственными деятелями России и со многими международными организациями.
Павел Русланович, известно, что вышла ваша книга, в которой вы делитесь воспоминаниями о вашей переводческой работе. Вы по-прежнему занимаетесь этой деятельностью?
Да, я действующий переводчик, я работал все эти годы и после того, как ушел с госслужбы. Работал в ООН, в Совете Европы, в ОБСЕ и в других международных организациях. Это было мое основное занятие.
Хотелось бы услышать, как сложилось, что вы попали, скажем так, в самые высокие эмпиреи переводческой деятельности?
После института я окончил Курсы переводчиков ООН и потом в течение года работал в институте, а затем пять лет в ООН. В 1979 году я вернулся в СССР, и как раз в это время в МИДе было принято решение о расширении отдела переводов. И я туда попал. Работал на переговорах по ракетам средней дальности, по мерам укрепления доверия, по неядерным вооружениям в Европе. А в 1985 году, имея уже большой опыт работы, оказался в силу стечения обстоятельств в числе переводчиков, работающих на высшем уровне.
В мою пользу сыграло то, что в середине 1985 года, когда состоялась первая встреча госсекретаря Шульца и министра иностранных дел Шеварднадзе, американцы предложили использовать синхронный перевод. Раньше на таком уровне этого не было, и возник вопрос, кто будет переводить. Выбрали меня. А если в таких ситуациях человек справляется, то от него уже не отказываются. Я потом переводил во время встреч Шеварднадзе, а в ноябре 1985 года, когда состоялся первый саммит Горбачева и Рейгана, переводил и на этом саммите.
Я продолжал переводить государственным деятелям до самого конца 1991 года. После распада Союза мне было предложено вернуться из аппарата президента, где я работал тогда, в Министерство иностранных дел, но я решил уйти с госслужбы и с тех пор работал в разных местах – в «Горбачев-фонде», различных международных организациях. Сейчас уже не работаю, потому что там есть возрастной ценз.
Какую роль сыграли в выборе профессии ваши родители? Ведь они были языковыми специалистами.
Конечно, «языковая атмосфера» в доме была, но в подростковом возрасте у меня вообще не было жизненных планов, тем более связанных с языком. Чуть позже возник интерес к культуре, музыке, языкам – ведь наше поколение увлекалось творчеством группы «Битлз». Время было относительно «вегетарианское» с точки зрения идеологии, можно было свободно слушать Би-би-си на английском языке. Я слушал разные передачи, новости популярной музыки. Помнится, когда в СССР, как и во всем мире, широко отмечался юбилей Шекспира, мне это было очень интересно. Тогда я читал Шекспира больше в переводе, чем в оригинале.
К 14–15 годам окончательно сформировалось мое стремление к занятию языками, точнее – желание стать переводчиком. В 1966 году, когда пришло время поступать в институт, у меня уже не было никаких сомнений. Я решил поступать в МГПИИЯ имени Мориса Тореза (теперь он называется Московский государственный лингвистический университет) на переводческий факультет. Я шел на экзамены довольно уверенно, хотя признаюсь, что тогда мои знания не были фундаментальными, скажем, в области грамматики, но, тем не менее, языковый экзамен я сдал на «отлично». Хорошо я сдал экзамены и по другим предметам и поступил на переводческий факультет.
Что я могу сказать сейчас? Никогда не жалел о своем выборе. Работа эта была для меня интересной, желанной. Как переводчик я принимал участие в международных и государственных делах. Я считаю, что мне повезло, жизнь и профессиональная карьера оправдали все мои ожидания. Я всегда работал – работаю и сейчас, когда нужно бывает переводить, – с огромным желанием, с большим интересом.
Что бы вы посоветовали молодым людям, которые начинают жизнь в лингвистике, чтобы они смогли ускорить процесс познания языков?
Если говорить о том, что делает человека лингвистом, переводчиком, то это прежде всего способность поглощать большое количество материала – чтение газет и книг, фильмы, радио. В годы моей молодости это было менее доступно. Тогда были препятствия и цензурного, и идеологического характера. И все же у нас было гораздо больше возможностей, чем у поколения наших преподавателей, которые учились в 40–50 годы. А ведь способность поглощать большие объемы информации очень важна для лингвиста, потому что именно таким образом возникает тот массив языкового материала, который позволяет со временем сделать скачок от количества к качеству.
Поэтому я бы посоветовал начинающим лингвистам использовать все те возможности, которые есть сегодня, в эпоху массовых коммуникаций и интернета, полной доступности всего золотого фонда кино, телевидения, литературы. Ведь им можно в этом плане позавидовать! Пользуясь интернетом, можно подключиться к заседаниям международных организаций, включая ООН, или войти в архивы и слушать выступления американских президентов и государственных секретарей, можно переводить синхронно в режиме реального времени какое-нибудь выступление, скажем, кандидата в президенты США на съезде его партии. Возможности разнообразнейшие, и ими над пользоваться.
И вот еще что бы я посоветовал. Надо понимать две вещи. Во-первых, переводчик работает не ради престижа, не ради того, чтобы покрасоваться. Он должен обладать огромным объемом знаний, и если он стремится к удовлетворению собственного тщеславия, то, пожалуй, здесь сочетание необходимых затрат и результата не самое выгодное. Потому что работаешь много, всю жизнь, а в итоге достаточно часто имеешь такую рядовую работу, где ты никак не прославишься. Я выбрал переводческую профессию не ради славы. Если работа вам в радость, значит время и силы были потрачены не напрасно, а если работа не доставляет вам удовольствия, то надо поискать себе другое занятие.
Во-вторых, финансовый результат тоже никогда не будет каким-то сверхъестественным. Тот, кто мечтает о славе и капиталах, должен искать счастья в другой сфере. Если переводчик все это понимает, то его карьера может быть вполне успешной. Переводчик может заработать достаточно для того, чтобы обеспечивать семью, вырастить и дать образование детям, но миллионером он не станет.
Как вы считаете, сохранится ли профессия переводчика в будущем? Ведь идут исследования в области создания искусственного интеллекта, машинного перевода.
Полагаю, что эта профессия сохранится – даже несмотря на глобализацию английского языка, на то, что делает успехи автоматизированный и машинный перевод. Характер работы, вероятно, изменится и, вполне возможно, она станет даже более сложной, творческой и, надеюсь, престижной, хотя, конечно, хотелось бы для нее и большего статуса, и чтобы она была достаточно хорошо вознаграждаемой. Но не на уровне высших финансовых и статусных достижений, а на уровне должной оценки деятельности высокого профессионала.
Если вы к этому относитесь положительно и спокойно, если вам нравится работа, сам процесс, то, как говорится, флаг вам в руки! Жизнь будет интересной.
