150 лет назад, 9 [31] августа 1872 года, родилась балерина Матильда Кшесинская
Сергей Макин
В опере П. И. Чайковского «Иоланта», впервые поставленной на сцене Мариинского театра в 1892 году, когда цесаревич Николай был увлечен балериной Кшесинской, герцог Бургундии Роберт поет знаменитую арию:
Кто может сравниться с Матильдой моей,
Сверкающей искрами черных очей,
Как на небе звезды осенних ночей!
Все страстною негой в ней дивно полно,
В ней все опьяняет, в ней все опьяняет
И жжет, как вино…
В основу оперы легла пьеса датского драматурга Генриха Герца «Дочь короля Рене». Автором либретто стал брат композитора – Модест. Пьеса Герца была опубликована в 1845 году. В 1849-м русский перевод Владимира Зотова напечатали в сборнике «Пантеон и репертуар, книжка 4». Причем приписали авторство великому сказочнику: «Сочинение датского поэта Андерсена». В 1888-м Малый театр представил пьесу в этом переводе московским зрителям. В тексте Зотова, который Модест Ильич переработал для оперы, герцог Бургундии действительно пылает страстью к графине Лотарингии Матильде:
…и словом связан я,
Но страсть моя к Матильде так сильна,
Она меня так любит… Брак с Иолантой
Нас сделает несчастными…
Как бы то ни было, ария Роберта стала не подобострастным подыгрыванием роману наследника и балерины, а его прекрасным музыкальным аккомпанементом.
Аристократы преклонялись в те времена перед балеринами, хотя не всегда вступали с ними в церковный брак. Барон Виктор Дандре обожал Анну Павлову, был ее импресарио, но после смерти балерины так и не смог доказать, что они обвенчались. Матильде Кшесинской повезло больше: в 1921 году, уже за границей, великий князь Андрей Владимирович пошел с ней под венец. А в 1935-м великий князь Кирилл Владимирович даровал Матильде Феликсовне и ее потомству титул светлейших князей Романовских-Красинских (согласно легендарной генеалогии семьи Кшесинских, они происходили от польских графов Красинских).
Хотя Кшесинская отличалась феноменальной техникой и первой среди отечественных балерин прокрутила в партии Одиллии 32 фуэте, для большинства она ассоциируется не с лебедиными пачками, а с альковными похождениями. При этом Кшесинская вызывала у своих поклонников не грубое вожделение, а искреннюю, даже беззаветную любовь. Расстрелянный в Алапаевске великий князь Сергей Михайлович до самой смерти не расставался с золотым медальоном, где находилась фотография Матильды и было выгравировано ее уменьшительно-ласкательное имя «Маля».
Самое чистое искусство
Все еще нет фильма, посвященного 200-летию со дня рождения Мариуса Петипа. Но уж лучше ничего не снимать, чем создавать «шедевр» типа «Матильды». Режиссеру Алексею Учителю, которого можно смело назвать учителем лжеистории, стоило дать фильму другое название: скажем, «Клотильда», и всем стало бы ясно: перед нами – фантазия. Анахронизмов, ляпов, откровенных подтасовок в фильме не счесть. К персонажам «Матильды» напрашиваются обращения «ваше неблагородие», «ваше неправдоподобие», «ваша нелепость». Последнее целиком относится к директору Императорских театров Ивану Карловичу (актер Евгений Миронов), представляющему собой фантастический гибрид Ивана Александровича Всеволожского и Карла Карловича Кистера.
Но самое скверное в фильме – его концепция. Мифический герой Миронова называет Мариинский театр борделем, получающим казенные субсидии. Доказательства? В начале «Матильды» выпускниц балетного училища Кшесинскую и Карсавину тайно фотографируют для цесаревича «в интересном ракурсе».
С хронологией в фильме полная путаница: если этот «факт» относится к 1890-му – году выпуска Кшесинской из училища, – то на тот момент Карсавина не училась даже в обычной школе: ей было пять лет. А если к 1888-му (железнодорожное крушение в Борках, перед которым по фильму в царском вагоне разглядывают откровенные фотки) – всего три года. Видимо, таким способом предполагалось заинтересовать тех кинозрителей, которые балет не смотрят, оперу не слушают, зато с удовольствием читают бульварную прессу. Такое впечатление, что задачей «Матильды» было смешать русский балет с грязью.
На вопрос, правду ли говорят люди, которые утверждают, что Мариинский театр был гаремом дома Романовых, Олег Виноградов, долгое время бывший главным балетмейстером Мариинского театра, гневно ответил: «Это абсолютная чушь и неправда. Балет – это самое чистое искусство. Абсолютно. И балерины, они больше похожи на монашек, они отрешены от реальной жизни, чаще всего они закрыты и до них дольше, чем до кого-либо, можно достучаться, добиться открытости. Это связано и с дисциплиной, и с жестким режимом, и с традициями».
Кшесинская не была монахиней. Но у каждого человека в жизни своя роль. Матильда исполнила свою сложную роль с блеском. Мы ведь помним слова настоящего учителя истории Мельникова из фильма «Доживем до понедельника»: «От большинства людей остается только тире между двумя датами».
В фильме цесаревич Николай, глядя в бинокль на сцену, узрел обнажившуюся грудь юной Кшесинской и воспылал безумной страстью. Завязка фильма низкопробна, а главное – фальшива: на самом деле все было чинно и благородно.
Моя дорогая пани
Знакомство Матильды с будущим императором Николаем II произошло 23 марта 1890 года после выпускного спектакля Императорского театрального училища, на котором присутствовала царская семья. Тогда Александр III сказал выпускнице: «Будьте славою и украшением нашего балета». Вслед за представлением состоялся ужин. Кшесинская вспоминает:
«Государь сел во главе одного из длинных столов, направо от него сидела воспитанница, которая должна была читать молитву перед ужином, а слева должна была сидеть другая, но он ее отодвинул и обратился ко мне:
– А вы садитесь рядом со мною.
Наследнику он указал место рядом и, улыбаясь, сказал нам:
– Смотрите только не флиртуйте слишком…
Я не помню, о чем мы говорили, но я сразу влюбилась в наследника. Как сейчас, вижу его голубые глаза с таким добрым выражением… Когда я прощалась с наследником, который просидел весь ужин рядом со мною, мы смотрели друг на друга уже не так, как при встрече, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения, хоть мы и не отдавали себе в этом отчета».
Не за горами был XX век, далеко в прошлое ушло крепостническое отношение к актрисе: «Нарядить пастушкой – и ко мне в опочивальню». Все же взять в жены театральную диву считалось зазорным: офицер мог жениться на актрисе, но обязан был после этого уйти в отставку. А тут не обычный дворянин, не граф, не князь – цесаревич…
Николай, надо отдать ему должное, очень смущался при мысли, что, не обвенчавшись с девицей, вступит с ней в интимные отношения. Кшесинская написала в своем дневнике: «Ники меня поразил… Летом он сам неоднократно в письмах и в разговоре напоминал насчет более близкого знакомства, а теперь вдруг говорил совершенно обратное, что не может быть у меня первым, что это будет его мучить всю жизнь…»
Матильда оказалась смелее, хотя тоже переживала на свой лад:
«Но как сказать об этом родителям?.. Мать, говорила я себе, еще поймет меня как женщина, я даже была в этом уверена и не ошиблась, но как сказать отцу? Он был воспитан в строгих принципах, и я знала, что наношу ему страшнейший удар… До сих пор, вспоминая тот вечер, когда я пошла сказать отцу, я переживаю каждую минуту. Он сидел в своем кабинете за письменным столом. Подойдя к двери, я не решалась войти. Решилась бы я или нет… но меня выручила сестра. Она вошла в кабинет и обо всем рассказала отцу. Хотя он умел владеть собой, я не могла не заметить, что в нем творится, и сразу же почувствовала, как он страдает. Он выслушал меня внимательно и лишь спросил, отдаю ли я себе отчет в том, что никогда не смогу выйти замуж за наследника и что в скором времени должна буду с ним расстаться…
Я нашла маленький, прелестный особняк на Английском проспекте, № 18, принадлежавший Римскому-Корсакову. Построен он был великим князем Константином Николаевичем для балерины Кузнецовой, с которой он жил… (Не имея возможности развестись с женой, либерально настроенный великий князь Константин, брат императора Александра II, создал вторую семью с балериной Анной Васильевной Кузнецовой. В этом союзе родились пятеро детей. – С.М.).
Я устроила новоселье, чтобы отпраздновать мой переезд и начало самостоятельной жизни. Все гости принесли мне подарки к новоселью, а наследник подарил восемь золотых, украшенных драгоценными камнями чарок для водки…
После переезда наследник подарил мне свою фотографию с надписью: “Моей дорогой паниˮ, как он меня всегда называл».
Страдания юной Матильды
Кшесинская отпраздновала новоселье в 1892 году. Тогда же решила дополнить личное счастье сценическим.
«Мне очень хотелось получить балет “Эсмеральдаˮ, в котором так изумительно танцевала Цукки (Вирджиния Цукки – виртуозная итальянская балерина, в 1885–1888 годах прима Мариинского театра. – С.М.). Я попросила об этом нашего знаменитого, всевластного балетмейстера Мариуса Ивановича Петипа.
Он говорил всегда по-русски, хотя очень плохо его знал и так и не выучился за долгие годы пребывания в России. Ко всем он обращался на “тыˮ. Приходил обыкновенно завернувшись в свой клетчатый плед и посвистывая…
Выслушав мою просьбу о балете “Эсмеральдаˮ, он спросил:
– А ты любил?
Я ему восторженно ответила, что влюблена и люблю. Тогда он задал второй вопрос:
– А ты страдал?
Этот вопрос мне показался странным, и я тотчас ответила:
– Конечно, нет.
Тогда он мне сказал то, что потом я вспоминала часто. Он объяснил, что, только испытав страдания любви, можно по-настоящему понять и исполнить роль Эсмеральды. Как горько я потом вспоминала его слова, когда выстрадала право танцевать Эсмеральду и она стала моей лучшей ролью».
Матильда была готова к тому, что придется расстаться с Николаем, но
все равно мучилась, когда пришел конец мимолетному счастью: в ноябре
1894 года в Большой церкви Зимнего дворца Николай II обвенчался с
Александрой.
«Что я испытывала в день свадьбы государя, могут понять лишь те, кто способен действительно любить всею душою и всем своим сердцем и кто искренне верит, что настоящая, чистая любовь существует, – признается она позже. – Я пережила невероятные душевные муки, следя час за часом мысленно, как протекает этот день. Я сознавала, что после разлуки мне надо готовиться быть сильной, и я старалась заглушить в себе гнетущее чувство ревности и смотреть на ту, которая отняла у меня моего дорогого Ники, раз она стала его женой, уже как на императрицу. Я старалась взять себя в руки и не падать духом под гнетом горя и идти смело и храбро навстречу той жизни, которая меня ожидала впереди…»
Кшесинская до конца своих дней держалась независимо, но в глубине ее души затаилась горькая обида, которая выплескивалась чисто по-женски: балерина не давала развернуться соперницам по сцене.
Трон за любовь
А можно ли было отдать трон за любовь несравненной Матильды? По Высочайшему манифесту от 20 марта (1 апреля) 1820 года, представитель российской Императорской фамилии мог вступить в морганатический брак. Другое дело, что дети от этого брака не имели права наследовать престол. Ситуация изменилась, после того как Александр III подписал Высочайший указ от 23 марта (4 апреля) 1889 года, запрещавший мезальянс членам Императорского дома.
Это в наше демократическое время принц Уильям запросто пошел под венец с «простолюдинкой» Кейт Миддлтон и при этом не стал «рыцарем, лишенным наследства». А когда в 1936 году молодой британский король Эдуард VIII решил вступить в брак с разведенной американской красавицей Уоллис Симпсон, он вынужден был отречься от престола: как глава Англиканской церкви, Эдуард не имел права на такую женитьбу. «Я нашел невозможным нести тяжелое бремя ответственности и исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую я люблю», – объявил он на всю страну по радио. Если бы Николай любил страстно, безоглядно, он тоже отказался бы от права на трон ради Матильды. В таком случае ему наследовал бы брат Георгий, а после его смерти (великий князь умер в возрасте 28 лет от туберкулеза) Михаил. Однако Николай не был способен потерять голову от любви.
Пока наследник предавался неге с балериной Матильдой, Александр III заключил франко-русский союз и захотел дополнить его союзом брачным, женив наследника на дочери графа Парижского Елене Орлеанской. Однако возникло препятствие: католичка не соглашалась перейти в православие, как того требовали обычаи дома Романовых. Цесаревич не стал страдать, как юный Вертер, а увлекся немецкой принцессой Викторией Алисой Еленой Луизой Беатрисой Гессен-Дармштадтской. В ее жилах текла не только немецкая, но и английская кровь: девушка была внучкой королевы Виктории (как писал французский посол Морис Палеолог, еще и отдаленным потомком Марии Стюарт). Она была готова преодолеть единственное препятствие к браку – разницу в вероисповеданиях. «Помимо этого барьера, между нами ничего не стоит – и я почти уверен, что чувства взаимны! – пишет Николай в дневнике. – Все в руках Божьих. Я преклоняюсь перед Его добротой и спокойно гляжу в будущее». Николай не терзался, что Матильда была «низкого» происхождения, – выходит, не суждено. Не переживал, что прекрасная Елена оказалась строптивой католичкой – значит, не судьба. Он считал, что его судьба – Алиса…
После Февральской революции для Кшесинской настали трудные времена. Над ней издевались в прессе, печатали непристойные карикатуры: кончилось царствование Романовых, наступило царство свободы. Поэтому Матильда Феликсовна не ждала ничего хорошего, когда ее пригласили выступить в петроградском театре Консерватории перед солдатами лейб-гвардии Кексгольмского полка. Она боялась, что ее встретят улюлюканьем и криками «царская фря», если не хуже. Как пишет балерина, ее друзья «смешались с солдатами и прислушивались к тому, что говорилось в их среде. Сперва они нашли довольно враждебное ко мне отношение со стороны солдат… Но когда они стали им говорить, что я замечательная артистка и что когда они меня увидят, то придут в восторг, – настроение солдат постепенно изменилось». Наконец, Кшесинская решилась выйти на сцену.
«После того как я протанцевала свою “Русскуюˮ, овациям не было конца, и мне пришлось повторить ее еще раз и, если бы хватило сил, могла бы повторить и в третий раз, так меня приняли, но сил больше не было никаких. Солдаты бросали фуражки на сцену от восторга… Вернулась я домой усталой, но с облегченным сердцем, что я выполнила свое обещание и все обошлось благополучно, но чего это мне стоило, мало кто знал».
В одном из эпизодов фильма «Ленин в 1918 году» революционные матросы завороженно смотрят в Большом театре «Лебединое озеро». После революции «новый зритель» сразу принял балет, и не только потому, что там можно было поглазеть на девушек с голыми ногами. Этот зритель был очарован и околдован. «Очарован» – от слова «чары». Балету присуща белая магия.
И все же Матильда эмигрировала. За границей давала уроки классического танца, на занятиях никогда не повышала голос. В мемуарах написала: «В моей жизни я видала и любовь, и ласку, и заботу, но видала я, помимо горя, и много зла… Не хочу ни с кем сводить каких бы то ни было счетов, ни о ком не хочу говорить скверно».
Она переписывалась с директором Дома-музея Чайковского в Клину, а во время парижских гастролей Большого театра 1958 года плакала от счастья. И тактично передала свое восхищение Галине Улановой через английского балетного критика Арнольда Хаскелла, понимая, что прямой контакт с эмигранткой, тем более связанной с домом Романовых, может повредить советской артистке.
Матильда Феликсовна Кшесинская, светлейшая княгиня Романовская-Красинская, скончалась в 1971 году в Париже на сотом году жизни.
И найдется ли пара вам?
Не все дореволюционные артистки вели такой образ жизни, как Кшесинская. Карсавина, девушка самых строгих правил, даже ужин в ресторане считала «безнравственным» и долго боялась ходить в театральные салоны: опасалась, что ее оттуда похитят балетоманы с известными целями. Наконец, пошла – и никто ее не похитил, хотя Тамара Платоновна была дивно хороша и впоследствии вышла замуж за британского дипломата. Как писал Игорь Северянин: В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом – Вы такая эстетная, вы такая изящная… Но кого же в любовники? и найдется ли пара вам?
А многие ли дореволюционные артистки балета были содержанками? И если они выходили замуж, то за кого? В книге Ольги Ковалик «Повседневная жизнь балерин русского императорского театра» (М.: «Молодая гвардия», 2011) приводятся следующие цифры: «Из всех этих нимф связали себя “артистическимˮ браком 129 девиц, обвенчались с купцами и чиновниками – 26, с разными лицами – 306, с высшей аристократией – 19, на содержании состояли 34 красавицы, в официальном безбрачии пребывали 343 артистки».
Пребывают ли балерины в безбрачии, замужем ли за коллегами или за сильными мира сего, ведут ли себя не вполне благопристойно с точки зрения обывателей, они живут в своем мире – телом и душой, и ни князь, ни царь, ни герой на самом деле им не пара.
XIX век сделал из классической танцовщицы богиню, и балерины охотно входили в этот образ. То была нимфомания, но не в вульгарном смысле. В античной мифологии нимфы – божества, пусть и не самого высокого ранга. Балерины на сцене и в жизни играли роли богинь, а аристократы, вплоть до великих князей, носили своих театральных подруг на руках и порой создавали с ними вторые семьи, причем считали их главными. Комплекс превосходства в отношении балерин переплетался с комплексом неполноценности перед ними. Разум твердил аристократам, что они выше танцовщиц, чувства шептали обратное: дворяне мечтали о женщине, на которую можно молиться, как на богиню, и одновременно сжимать в объятиях. Такими женщинами для любителей прекрасного стали балерины.
В 2017 году Санкт-Петербургскую Академию русского балета имени Вагановой окончила Элеонора Севенард, праправнучка старшего брата Кшесинской Иосифа Феликсовича (он остался в России и умер во время блокады Ленинграда). Элеонора завоевала в 2017-м 1-ю премию на Всероссийском конкурсе молодых исполнителей «Русский балет», где танцевала Одиллию в па-де-де из «Лебединого озера». В том же году ее приняли в труппу Большого театра. Поразительная девочка. Да хранят ее силы небесные!
