Он ушел из жизни «театрально», в час своего наивысшего актерского торжества – умер так, как мечтает умереть каждый лицедей
Мария Щербак
О великих актерах говорят: «родился и умер на сцене». В отношении Андрея Миронова эта фраза приобретает еще один, буквальный смысл.
Мария Владимировна Миронова вспоминала: «Предродовые схватки у меня начались во время представления, и меня еле успели довезти до роддома». Это было 7 марта 1941 года… Так, по словам отца, Александра Семеновича Менакера, появился на свет «прелестный малыш, смешной, толстый, с белесыми ресницами».
А 14 августа 1987 года, во время спектакля в Рижском оперном театре, актер Андрей Миронов в черном с серебром костюме Фигаро, произнеся свой прощальный монолог, покачнулся, оперся рукой на угол витой беседки и начал падать… Он ушел из жизни «театрально», в час своего наивысшего актерского торжества – умер так, как мечтает умереть каждый лицедей. Смерть его трагична и противоестественна, но, как сказал тогда кто-то из коллег: «Она и прекрасна».
Прекрасна была и его жизнь, такая короткая и, по представлению многих, яркая и праздничная, как фейерверк. Андрей, совсем как его блистательный, легкий и воздушный Фигаро, чаще всего производил на окружающих впечатление такого же беспечного, зажигательного, не знающего грусти, порхающего по жизни человека. Но этот раскрепощенный и летящий имидж, созданный Мироновым-актером на экране и сцене, вряд ли похож на Миронова-человека. В реальности ему, как и любому другому человеку, пришлось пережить всякое – и личные драмы, и неурядицы в театре, и серьезные проблемы со здоровьем.
Актерским даром и мастерством Андрей во многом обязан своим знаменитым родителям – и Мария Миронова, и Александр Менакер были известными эстрадными артистами. Его детство было таким же, как у многих московских мальчишек 50-х годов: кино в «Метрополе», коллекционирование значков, футбол во дворе. С той лишь разницей, что еще мальчиком Андрей обожал театр. Его первой студийной театральной ролью стал Хлестаков в «Ревизоре».
В школу он пришел под фамилией своего отца – Менакер, но в разгар «дела врачей» родители сменили ее на Миронов, от греха подальше. В старших классах Андрей считался неформальным лидером и носил прозвище Мирон. Уже к окончанию школы юноша не сомневался, что будет только артистом. Перед вступительными экзаменами в Щукинское училище его актерские способности решили продемонстрировать известному педагогу Цецилии Мансуровой. Андрей срывающимся от волнения голосом произнес первую строку пушкинского «Прощай, свободная стихия!», и от напряжения у него хлынула носом кровь. «Темперамент у мальчика есть. Для начала и это неплохо…» – сказала тогда Мансурова. Несмотря на знаменитое родство, при поступлении в училище Миронов никакой протекцией не пользовался, в приемной комиссии даже не знали, что он актерский сын.
После окончания учебы в Театр имени Вахтангова Андрея не взяли, но зато безоговорочно приняли в Московский театр сатиры, где с полной силой раскрылся его комедийный и сатирический талант. Его игра в спектаклях «Клоп», «Баня», «Доходное место», «Дон Жуан, или Любовь к геометрии», «Ревизор» изумительна и неподражаема. По словам М. Захарова, острокомедийные образы Миронова стали визитной карточной Московского театра сатиры, без которых история отечественного театра просто немыслима. С каждой новой ролью Андрей отшлифовывал и оттачивал свое мастерство, доводя его до совершенства.
В театре Андрею удалось реализоваться не только как комедийному актеру, но и попробовать себя в серьезных ролях (Лопахин в «Вишневом саде», Чацкий в «Горе от ума»). Безусловно, то, что сделал Миронов как трагедийный и драматический актер, несравнимо с тем, что он мог бы сделать, если бы жизнь его не оборвалась так рано. Прав А. Эфрос, считая, что Миронов «многих своих возможностей просто не опробовал», что он «еще не жил в трагедии…»
Еще меньше серьезных ролей довелось сыграть актеру в кино («Мой друг Иван Лапшин», «Фантазии Фарятьева»). Миронов мечтал о серьезных ролях и хотел сняться у Тарковского и Михалкова… Хотя как эксцентрик, комедиант Андрей проявил себя в кинематографе настолько ярко, что трудно найти ему равных.
Одноплановую роль Димы Семицветова в картине «Берегись автомобиля» он окрасил в такие краски, что эта роль стала одной из лучших. А его невообразимо обаятельный прохвост Козодоев из «Бриллиантовой руки»! Миронов так блестяще, элегантно, с шиком сыграл эту роль, что после выхода ленты в прокат в отрицательного персонажа влюбилась вся страна. Фильм принес актеру не только потрясающий успех и славу, но и послужил поводом к тому, что отныне его самого… воспринимали как легкомысленного авантюриста, причем не только на экране, но и в жизни.
Да, он искал славы, наград, любил деньги, вернее ту свободу, которую они давали, шумные веселые компании и женщин, но вряд ли его можно отождествлять с тем Мироновым, которого мы видим на экране. В действительности актер был мало похож на баловня судьбы, каковым его считали.
Миронов успел сняться в 37 кинофильмах, сыграть 18 главных ролей в театре и поставить 5 самостоятельных спектаклей. Сцена была для него властительницей его дум, мечтаний и надежд. Она была его невероятным успехом и славой. Она была его жизнью. И его смертью. «Андрей Миронов подарил театру свою жизнь», – сказал Марк Захаров после смерти друга, и эти слова не являются преувеличением.
За два года до своей смерти Андрей сказал в одном из интервью: «Жизнь – великое благо. И она у человека, как выясняется, очень недлинная. В ней хватает и несчастий, и горя, и драматизма, сложностей, неурядиц. И поэтому надо особенно ценить мгновения счастья и радости – они делают людей добрыми. Когда человек улыбается, смеется, восхищается или сострадает, он становится чище и лучше…» Эти его слова можно считать последним напутствием всем тем, кто остался жить на земле, и всем, кто его любил…
