По сей день Русский дом в Сент-Женевьев-де-Буа является главным местом встреч русской эмиграции
М. Блинов (архивы русской эмиграции в Париже)
Русский дом (также Русский старческий дом) – дом престарелых, основанный 7 апреля 1927 года в имении Коссоннри (франц. Cossonnerie) в Сент-Женевьев-де-Буа. Управляется Ассоциацией Русского дома. Его постояльцы – первые русские эмигранты.
На самом крупном русском зарубежном кладбище Сент-Женевьев-де-Буа покоятся князь Феликс Юсупов, княгиня Вера Оболенская, Иван Бунин, Зинаида Гиппиус, Альберт Бенуа, Серж Лифарь, Матильда Кшесинская, Рудольф Нуреев, царские генералы, казаки, летчики, представители многих знатных фамилий. Перед входом на кладбище высится церковь Успения Божией Матери, возведенная в 1938 году по проекту Альберта Бенуа. Первые русские могилы здесь датированы 1927 годом.
Основателем и первым президентом Ассоциации с 1927 по 1949 год была княгиня Вера Кирилловна Мещерская, дочь дипломата Кирилла Струве (1884–1889). После Октябрьской революции она эмигрировала во Францию, где вместе с сестрой Еленой Орловой открыла пансион для благородных девиц. Позже при финансовой поддержке одной из своих воспитанниц, богатой американки мисс Доротеи Пэджет, Вера Кирилловна купила в тридцати километрах от Парижа участок земли, где 2 апреля 1927 года организовала Русский старческий дом для эмигрантов первой волны. В 1920–1940-х годах Дом принимал до 250 пенсионеров.
Благодаря своим связям, главным образом с иностранцами, Мещерской удавалось привлекать крупные пожертвования. Русский дом существует до настоящего времени, хотя русских в нем теперь – меньше половины. Похоронена княгиня Мещерская вместе с мужем, князем П.Н. Мещерским на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Вот как в 1937 году описывались цели и задачи такого учреждения:
«Нынешнее положение Эмиграции и Русских организаций во Франции характеризуется отсутствием средств и тем невозможностью за редким исключением даже приступить к реальному осуществлению своих задач. О достижении же цели и говорить не приходится. Необходимо поэтому подвести под русские Национальные организации материальную базу, могущую постепенно обеспечить им хотя сперва и скромный, но постоянный бюджет.
Эмиграция не создала себе возможности жить на свои средства, работая на себя, тогда, когда были деньги и у частных лиц, и у организаций. Теперь денег нет, но есть сознание спешной необходимости найти выход, а если это мы поняли, и не на словах, то будут и деньги.
Организации не могут существовать и осуществлять свои задачи на членские взносы, подписные листы и балы. Организации – это статья расхода. Где же доходная статья? Нужно ее создать, что ничуть не исключит ныне применяемые способы изыскания средств. Другая характерная для эмиграции черта – это невозможность реального объединения ее организаций на политическом плане.
Вот некоторые причины такого положения: отсутствие общей реальной работы и невозможность, за неимением средств, создать таковую; отсутствие сдерживающего начала, дисциплины, общего интереса и взаимной зависимости между организациями; и наоборот, присутствие отдельных самолюбий и честолюбий – личных или организованных – увы, почти неразрывно связанных с личностью большинства энергичных людей, и это при недостаточном противовесе идейности и жертвенности, несмотря на часто только словесную готовность идти на все жертвы во имя спасения нашей Родины.
Что же может восполнить эти пробелы, дать эмиграции необходимую ей мощь, а ее остову – русским национальным организациям – не словесное, а реальное объединение, сплоченность на общей работе и общем интересе, которые являются взаимно связующим и взаимно сдерживающим началом? Только общий Русский дом, спаянный общим русским кооперативом.
Мысль эта нашла отклик во многих организациях и ныне созрела для своего осуществления – как мера спасения эмиграции от денационализации, а русские организации от прозябания…»
После Второй мировой войны Русский дом продолжал функционировать, кто мог – платил за проживание самостоятельно, кто нет – получал, как и сейчас, пособие от французского правительства.
По сей день Русский дом в Сент-Женевьев-де-Буа, директором которого является правнук княгини Мещерской Николя де Буаю, – главное место встреч русской эмиграции.
В 2010 году Правительство Российской Федерации выделило более 700 тысяч евро на ремонт здания, предназначенного для Центра по изучению истории русской эмиграции.
Здания Русского дома XIX и XVIII веков, домовая церковь святителя Николая Чудотворца и часовня для отпеваний взяты под охрану французским государством в 2012 году. Здесь хранятся портреты императоров и трон, находившиеся до признания Францией СССР в здании Российского посольства в Париже, занимающем Особняк д’Эстре.
С самого основания при старческом доме существовала библиотека, которой пользовались постояльцы. Со временем количество читателей и потребности в книгах неуклонно уменьшались… Часть библиотеки сохранилась и по сей день.
