К 130-летию Осипа Мандельштама в Москве появится новая экспозиция
Беседу вела Людмила Тарасова
Экспозиция, посвященная жизни, творчеству и посмертной судьбе Осипа Мандельштама расположится в центральном здании Государственного музея истории российской литературы имени В.И. Даля «Доходный дом Любощинских – Вернадских».
Ее открытие знаменует начало реализации проекта «Музей истории литературы XX века» – той самой истории, которая до сих пор не написана. С течением времени здесь будут представлены авторы очень разных эстетических направлений и судеб: и в той или иной мере отрешенные от читателя (О.Э. Мандельштам, А. Платонов, М.А. Булгаков), и другие, до поры до времени приближенные к советской ортодоксии и даже «канонизированные» (например, Маяковский, Луначарский) либо оставшиеся в зарубежье (Ремизов, Вертинский).
Первая в этом ряду экспозиция, «Улица Мандельштама: Осип и Надежда», создавалась совместно с Мандельштамовским центром НИУ «Высшая школа экономики» и воплощает в себе основные черты проекта в целом: она динамична, предполагает трансформации и коррекции, служит примером описания и осмысления истории литературы XX века как незавершенного, пока еще не полностью прожитого прошлого.
Мы побеседовали с кураторами новой экспозиции: главным хранителем ГМИРЛИ имени В.И. Даля Дарьей Кавериной и председателем Мандельштамовского общества, директором Мандельштамовского центра НИУ ВШЭ Павлом Нерлером.
Известна ли уже концепция экспозиции «Улица Мандельштама: Осип и Надежда»? На каких особенностях личности и творчества поэта вы бы хотели сделать акцент?
Д.К.: Экспозиция будет состоять из трех частей: комнат Осипа Эмильевича, Надежды Яковлевны и ведущего к ним коридора, который будет оформлен плакатами и афишами 1900–1930-х годов. С помощью оригинальных вещей и мультимедийных комплексов мы постараемся рассказать о главных этапах жизни и творчества поэта. Сложность задачи усиливается тем, что после Мандельштама, в силу различных трагических поворотов его судьбы, почти не осталось вещей, документов, рукописей. В нашей работе мы не могли этого не учитывать. Главный сюжет экспозиции очевиден: это – цельность и единство судьбы Осипа Эмильевича и Надежды Яковлевны, включая тот факт, что жизнь Надежды Мандельштам после смерти супруга была полностью посвящена спасению и возвращению его стихов. Эта абсолютная смысловая тотальность способна была преодолеть (и преодолела) все несчастья и трагедии, прорвалась сквозь внешнюю скудость и безбытность к мировой славе великого поэта.
Будут ли продемонстрированы какие-либо уникальные экспонаты, которые никогда не выставлялись?
Д.К.: Пять лет назад мы совместно с Мандельштамовским обществом уже проводили большую выставку к 125-летию поэта, где показывали всю нашу мандельштамовскую коллекцию. Но есть три реликвии, связанные с судьбой поэта, которые москвичи увидят впервые. Это недавно подаренные музею два разновременных автографа Осипа Эмильевича Георгию Иванову на втором издании поэтического сборника «Камень» и «кушетка Мандельштама» из дома Виктора Борисовича Шкловского. История последнего предмета требует некоторых пояснений. В мае 1937 года, когда закончился срок воронежской ссылки Мандельштама, Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна ненадолго вернулись в Москву. Жить им было негде. Надежда Яковлевна могла ночевать у брата, а Осип Эмильевич нередко приходил в знаменитый писательский дом в Лаврушинском переулке и оставался ночевать в квартире Шкловских, где для него была выделена небольшая кушетка, стоявшая в чуланчике. Для нас эта кушетка – не просто мемориальная вещь, связанная с Мандельштамом, а свидетельство той бездомности поэта, которая в последние годы жизни во многом определяла его творчество. Эта кушетка уже экспонировалась на мандельштамовских выставках в Германии и Испании, но в России она будет выставляться впервые. Третий подлинный артефакт – это письменный стол Александра Ивича (псевдоним Игнатия Игнатьевича Бернштейна). В одном из ящиков этого стола в середине 1950-х хранился архив Мандельштама. Софья Игнатьевна Богатырева (дочь А. Ивича – прим. ред.) подарила этот стол Мандельштамовскому обществу, предоставившему его для музея.
Какой вам видится программа мероприятий? Планируются ли экскурсии и лекции, посвященные Мандельштаму?
Д.К.: Экспозицию будут сопровождать тематические экскурсии, лекции, презентации новых книг, занятия для детей и кинопоказы. Мы также планируем «выставки одного экспоната», которые позволят расширить и дополнить основные сюжеты и темы экспозиции.
Какие эпизоды из личной и творческой биографии поэта остаются сегодня наименее изученными?
П.Н.: Мандельштамовских музеев в мире до сих пор не было: приближение к нему – замечательная библиографическая экспозиция во Фрязино, созданная Сергеем Василенко. Есть постоянная экспозиция в здании НИУ ВШЭ на Старой Басманной (ремейк большой юбилейной выставки «Я скажу тебе с последней прямотой…», которую ГМИРЛИ имени В.И. Даля подготовил совместно с Мандельштамовским обществом в 2015 году). И еще мандельштамовская комната в Воронежском областном литературном музее им. И.С. Никитина. И это все!
Так что устойчивая традиция бездомности Осипа и Надежды Мандельштам имела свое последовательное «продолжение» и в ходе его музеефикации. Если бы изученность биографии и изданность творчества были ключевыми критериями для открытия персонального музея поэта, то сейчас, пожалуй, было бы самое время, поскольку больших прорывов или сенсаций ждать не приходится. Но, к счастью, в большинстве случаев это не так, и как раз наличие музеев способствует все более глубокому изучению жизни и творчества тех, кому они посвящены.
Уже много лет творческие рукописи поэта не выявляются и не находятся (единственное исключение – автограф «Оды Бетховена», но в научный оборот он был введен еще Николаем Харджиевым). Если что-то и всплывает теперь, то это инскрипты, редко – неизвестные письма. Почти нет надежд и на успех библиотечных раскопок-поисков прижизненных публикаций. Тем не менее эти поиски следует продолжать – в киевской, харьковской, может быть, в батумской и бакинской периодике 1919– 1921-х гг., а также в воронежских изданиях 1934–1935 гг. (газеты-однодневки, некий оборонный альманах).
Аналогично с биографией: главная находка последних лет – это обнаруженные Анатолием Усановым метрики поэта на генеалогическом портале, которые позволили окончательно уточнить день его рождения (до 2018 года он отмечался 15, а не 14 января), а также ряд «варшавских деталей» биографии. Благодаря тем же генеалогическим источникам мы знаем гораздо больше и о предках Мандельштама как по отцовской, так и по материнской линии.
В мандельштамоведении наступило время новых интерпретаций уже известного. Не уточнения, а именно реинтерпретаций, о чем свидетельствует, например, моя дискуссия с Глебом Моревым о том, читал ли Сталин мандельштамовскую инвективу против себя или нет. Столкновение интерпретаций наблюдается в области изучения поэтики Мандельштама в целом и разбора отдельных его произведений. Есть несколько ученых (прежде всего это Ирина Сурат, Лада Панова, Леонид Видгоф, Олег Лекманов), систематически ныряющих вглубь стихов в поисках новых смыслов и коннотаций.
