История не знает сослагательного наклонения, но что если бы в Гражданской войне победили белые?
Сергей Макин
В античном театре существовал прием: когда действие безнадежно запутывалось, в верхней части сцены – как будто в небе – на специальном устройстве появлялся актер, изображавший божество, и разрешал все проблемы. Это называлось deus ex machina – «бог из машины». До сих пор не появилась устраивающая всех концепция революции. Можно предложить модель, навеянную компьютеризацией всей страны, да и мира в целом. В Советском Союзе то, что мы сегодня называем «компьютером», именовалось «ЭВМ» – «электронно-вычислительная машина».
Триумф воли
Поразительно все-таки складывались события в России конца XIX – начала XX веков. В 1894 году, не дожив до 50 лет, умирает император Александр III Миротворец. Известны две его знаменитые фразы. Первая: «Я рад, что был на войне и видел сам все ужасы, неизбежно связанные с войною, и после этого, я думаю, что всякий человек с сердцем не может желать войны, а всякий правитель, которому Богом вверен народ, должен принимать все меры для того, чтобы избегать ужасов войны, конечно, если его (правителя) не вынудят к войне его противники, – тогда грех, проклятия и все последствия этой войны – пусть падут на головы тех, кто эту войну вызвал».
Вторая фраза: «Во всем свете у нас только два верных союзника – наша армия и флот. Все остальные, при первой возможности, сами ополчатся против нас».
Два вывода. Первый: император в принципе готов был вести войну. Второй: царские армия и флот оказались не лучшими союзниками, поскольку при сыне Александра III они потерпели поражение в войне с Японией, а в Первую мировую не смогли победить в войне с Германией.
Николай II в теории тоже хотел мира, но на практике невольно приблизил Русско-японскую войну, которая стала катализатором первой русской революции. Сергей Витте, мудрый государственный деятель, к мнению которого царь не всегда прислушивался, писал: «Когда государь был в Дармштадте, император Вильгельм ему сообщил, что, по его сведениям, Япония сильно приготовляется к войне, на что его величество с полным спокойствием ответил: “Войны не будет, так как я ее не хочуˮ <…> Не желая войны, ответственные министры хотели соответственно и вести дела, и войны бы не было, но неответственная банда внушила государю, что можно не желать войны, но действовать, не признавая ничьих интересов, “моему нраву не препятствуйˮ. Государь не желал войны, но действовал так, что война сделалась неизбежной…»
В своих мемуарах Вильгельм II отмечает: «Германии нечего было опасаться нападения со стороны России. Прямой характер Александра III был тому порукой. При его слабом сыне положение изменилось». Николай II, как считал кайзер, не обладал сильной волей: «При Александре III Россия, конечно, никогда не вступила бы в войну с Германией, ибо он был достаточно устойчивым человеком. Император Николай II, наоборот, был человек слабый и колеблющийся. В его глазах был прав тот, кто последним уходил от него; этим последним я, естественно, мог быть не всегда».
Но может, проживи Александр Миротворец подольше, не только Русско-японская, но и Первая мировая с революцией и гражданской войной не разразились бы? Неясно, сумел бы самодержец Александр в одиночку предотвратить войну, подобно тому, как он, по монархической легенде, удерживал на плечах крышу вагона по время железнодорожного крушения в Борках. У царя, проживи он еще лет пятнадцать, оказался бы мощный политический если не враг, то конкурент – английский король Эдуард VII. Как и Александр III, получил прозвище Миротворец (The Peacemaker), хотя в начале XX века повел резко антигерманскую политику, которая в итоге привела к европейской войне. Эдуард умер в 1910 году, успев стать крестным отцом Антанты.
Однако Николай II, обладая слабой волей, был и вовсе фаталистом. Премьер-министр Владимир Коковцов вспоминал, как император слушал его доклад в ноябре 1913 года, когда глава правительства возвратился из Берлина с ощущением близости большой войны и отправился в Ливадию докладывать царю о военных приготовлениях Германии: «Он ни разу не прервал меня за все время моего изложения и упорно смотрел прямо мне в глаза, как будто ему хотелось проверить в них искренность моих слов. Затем, отвернувшись к окну, у которого мы сидели, он долго всматривался в расстилавшуюся перед ним безбрежную морскую даль и, точно очнувшись после забытья, снова упорно посмотрел на меня и сказал: “На все воля Божья!ˮ».
В XX веке эта идея, казалось, стала неактуальной. Люди добились таких технических успехов, что решили: все зависит от человеческой воли. Между тем в среде интеллигенции находились личности, задававшиеся вопросом: «Имеем ли мы право говорить о воле Вселенной?» Именно так думал Константин Циолковский: «Можно говорить о воле разумного существа, даже о воле глупого животного, но можно ли говорить о воле космоса? Можно ли уподобить его хотя глупому животному? Но раз все зависит от устройства Вселенной (в настоящий или давно прошедший момент), то значит, она или ее неизвестная причина имеет волю. Эта воля обусловливает все, что мы сейчас видим, или на что указывает нам наш разум. Вопрос только в том, какова эта воля».
Россия, которую бы мы потеряли
Жаль спускаться с небес русского космизма на землю, но, к сожалению, придется. Сегодня немало политиков и ученых (не только за границей, но и в России) утверждают, что Советский Союз спровоцировал войну одним своим существованием. Мол, не приди к власти большевики, отпугнувшие старых союзников коммунизмом и атеизмом, глядишь, и германский национализм не стал бы таким радикальным, а союз России с западными демократиями сложился бы легче.
Узок кругозор этих теоретиков, страшно далека их мысль от полета. Действительно, останься наша страна царской или белогвардейской, союзников она бы точно нашла. Вот только каких? Что помешало бы немецкой дипломатии привлечь на свою сторону Россию, будь она капиталистической и православной? Воевала же во время Первой мировой войны католическая Италия на стороне Антанты, а в 1936-м она стала частью оси «Берлин – Рим». Сегодня популярно мнение: не произошла бы революция, не было бы и пакта Риббентропа-Молотова. Но и без революции могли заключить пакт Риббентропа-Голицына (условно): в правящих кругах царской России были сильны германофильские настроения. В 1920–1930-х годах они бы усилились, и на то есть причины.
Весной 1917 года Георг V, сын Эдуарда VII, фактически предал своего свергнутого кузена Николая II, отказавшись предоставить бывшему царю и его семье убежище в Великобритании, и тем самым обрек их на гибель. Где гарантия, что в 1919-м (год Парижской мирной конференции) правительство Ллойд Джорджа поддержало бы Россию и ее монарха, останься он у власти? Даже автократор Сталин, деля с Черчиллем сферы влияния в 1944-м, отдал Англии Грецию: потому что она находилась неподалеку от Суэцкого канала, контролировавшегося тогда британцами. Аналогично в 1919-м, несмотря на секретное соглашение 1915 года, Англия могла бы отказаться от идеи передачи ослабленной войной России Константинополя с черноморскими проливами. Еще в 1848 году лорд Палмерстон сказал: «У нас нет неизменных союзников, у нас нет вечных врагов. Лишь наши интересы неизменны и вечны, и наш долг – следовать им».
Впрочем, если шанс на обретение вожделенных проливов у царской России еще оставался, то после Февральской революции, которую совершили отнюдь не большевики, он стал призрачным. Слабость Временного правительства, скорее всего, довела бы страну до военного поражения и заключения сепаратного мира с Четверным союзом (Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией). В таком случае Англия и Франция тем более не стали бы настаивать на передаче России Босфора и Дарданелл. Потому что 5 сентября 1914 года британский министр иностранных дел Эдуард Грей, генеральный французский резидент в Англии Поль Камбон и российский посол Александр Бенкендорф от лица своих стран подписали в Лондоне соглашение: ни в коем случае не заключать сепаратного мира с Центральными державами. Держава, нарушившая соглашение, лишалась прав на плоды победы.
Теперь предположим, что в Гражданской войне победили белые. При политическом хаосе в Белом движении сначала с большой долей вероятности возникла бы конституционная монархия. Или республика, но затем – неоимперский режим: другой объединяющей идеи не существовало.
Но одно бесспорно: Красная армия в 1941–1945 годах спасла Европу, поскольку в противном случае континент ждала американская атомная бомбардировка.
Апокалипсис вчера
В жизни всех нас слилось белое и красное, дореволюционное и советское. В том и в другом имелись плюсы и минусы. Человеческий разум не может примириться с идеей бессмысленности исторического процесса. Если в Гражданской войне победили красные, значит, в этом был смысл. Хочется в это верить. Иначе совсем уж беспросветно.
Говорят, история не знает сослагательного наклонения. Значит, должна узнать, иначе она рискует остановиться в развитии.
Сегодня в моде компьютерные игры. И во что играют… Бесконечные перестрелки, танковые и воздушные сражения. Появились и военно-исторические игры: «Московская битва», «Сталинград», «Курская дуга». Победить в них могут как «русские», так и «немцы»: в зависимости от действий игроков. Почему не допустить, что чем-то подобным занимается и Высший разум?
Предположим, перед «Высшим программистом» стояла задача: обеспечить вступление человечества в ядерную эпоху с наименьшими для него потерями. Полностью избежать их невозможно, поскольку на Земле продолжается череда войн. И на «небесном компьютере» разрабатывается программа, в ходе выполнения которой (ранняя кончина Александра III, безволие Николая II, Февральская революция, слабость ее деятелей, Октябрьский переворот, приход к власти большевиков, победа красных в Гражданской войне, сталинская индустриализация) возникла страна – тоталитарная, репрессивная, называйте, как хотите, но которая приняла на себя страшнейший удар и выстояла, несмотря ни на что, ценой немыслимых жертв. Потому что иначе разразилась бы еще более ужасная трагедия. Для того чтобы справиться с нацистской Германией и ее союзниками, Соединенные Штаты не остановились бы перед тем, чтобы применить в Европе, от Атлантики до Урала, атомное оружие: «летающих крепостей» для этого хватало.
Воля Вселенной по Циолковскому
Циолковский считал, что, если есть инопланетные цивилизации, они не будут вмешиваться в человеческие дела: «Может быть, вмешательство иных существ в жизнь Земли еще не подготовлено развитием большинства людей. А может быть, оно бы повредило человечеству в настоящее время. Большинство людей совершенно невежественно и смотрит на Вселенную почти так же, как животные. Религиозные его взгляды – сплошное суеверие. Если бы они увидали вмешательство иных существ в земные дела, то сейчас бы поняли это с точки зрения своей веры. Проявился бы фанатизм с его преступлениями, и больше ничего. Положим, силы иных миров остановили бы войну 1914 года. Войны бы не было. Много людей избавилось бы от страданий и смерти. Но человечество так грубо, что только эти страдания могли возбудить в них отвращение к войне. Только они оказались наукой, заставившей людей иначе думать, способствовали движению их мысли. Что делать, люди таковы, что только тяжкие страдания могут их переделать и вести к лучшему. Так, может быть, хулигана ничем не уймешь, кроме грубого наказания. Пьяного буяна приходится связывать, на сумасшедшего – надевать горячечную рубашку».
А может, «вмешательство иных существ в жизнь Земли» состоялось, и именно в XX веке?
История человечества ужасна. Но она могла и пока что может быть еще ужаснее. Какой смысл был в послевоенном противостоянии СССР и США? В том, чтобы, развивая ракетные технологии, люди вышли в космос, поднялись над Землей с приземленным мышлением. К сожалению, мышление и в начале XXI века остается отсталым, политиканским, милитаристским. Земные властители и их подданные продолжают играть в свои игры. Как бы всем не заиграться. И ведь ясно: очередной виток развития смертоносных вооружений может привести к апокалипсису, по сравнению с которым нынешний апокавирус покажется детской игрой. Одна надежда на то, что в небесной игре «Человечество» не предусмотрен финал с уничтожением жизни на Земле.
Мистерия ХХ века окончилась. Какой будет мистерия ХХI столетия? Раньше сказали бы: одному Богу известно! Сегодня догадаться могут и некоторые продвинутые компьютерщики. Есть еще вариант: существуют два «небесных игрока»: один играет за человечество, другой – против. Остается надеяться, что первый – гений, а второй – в лучшем случае талант.
Великий немецкий математик Карл Фридрих Гаусс сказал о своем ученике, ушедшем в литературу: «Для математики у него все равно недостаточно фантазии, а для писательства хватит». Нужна ли фантазия историкам? Жрецы Клио относятся к альтернативной истории свысока. По крайней мере, в России. Здесь то генетика – лженаука, то кибернетика. Не сомневаюсь: в США уже строятся компьютерные модели будущего на основе детального изучения прошлого. Вариативность минувшего может помочь в расчете разных вариантов предстоящего. Не включаются ли ученые нашей планеты в управление миром, подобно богам? Пора сдуть пыль со статуи музы истории.
