Путь дипломата, политика и церковного деятеля в России и русском зарубежье
Евгений Ефремов
Кн. Г. Н. Трубецкой принадлежал к редкому у нас типу высококультурных либеральных консерваторов.
Бердяев Н. А.[1]
Григорий Николаевич Трубецкой родился 17 сентября 1873 года в имении Ахтырка Дмитровского уезда Московской губернии, принадлежавшем представителю одного из старейших российских дворянских родов, который ведет свое происхождение от великого князя литовского Гедимина, правившего в XIV веке. Его внук, Дмитрий Ольгердович, носил титул князя брянского, стародубского и трубчевского, участвовал в Куликовской битве. Вскоре его потомки стали именоваться Трубецкими. В начале XVI века они перешли на службу к Ивану III.
Отец Трубецкого, Николай Петрович, дослужился до чина тайного советника, был известен как председатель (1863-1876) Московского отделения Русского музыкального общества, самый действенный его содиректор (1862–1876), главнейший помощник Н.Г. Рубинштейна по учреждению консерватории в Москве, а также один из двух главных меценатов при начале работы Московского отделения. Мать, Софья Алексеевна Лопухина, также принадлежала к старинному дворянскому роду (который сумел возвыситься благодаря браку Евдокии Лопухиной с царем Петром I).
У них родилось девять детей, младше Григория была только одна из сестер.
Из-за материальных затруднений глава семейства был вынужден в 1876 году перебраться из Москвы в Калугу, чтобы занять там видный пост вице-губернатора.
В части своих мемуаров под названием «Облики прошлого» Григорий Николаевич написал: «Мои первые более ясные воспоминания связаны с Калугой. Мне было четыре года, когда мы туда переехали».
Он так описывает отца, отмечая качества, которые впоследствии оказались присущи и ему: «Мой отец был необыкновенной доброты и незлобивости. Он вечно за кого-нибудь хлопотал <…> При этом никогда никакое мелкое чувство и мелкая мысль не имели доступа в его чистое сердце. Ему органически чужды были тщеславие и зависть. Ему дана была простота от Бога»[2].
Больше места в своих воспоминаниях князь уделяет образу матери, а также ее роли в личном становлении: «…я чувствую, что каждым добрым своим движением, всем духовным содержанием обязан ей и наследственно своему отцу. Но Мама развивала в нас не только религиозные и нравственные стороны души, но и отзывчивость на все вопросы духа»[3].
Родители Григория Николаевича вообще достойны особого упоминания, они смогли воспитать сыновей, получивших всероссийское признание: объединившего все дворянство страны П.Н. Трубецкого; выборного ректора Императорского Московского университета и философа С.Н. Трубецкого; богослова, политика и общественного деятеля Е.Н. Трубецкого.
Прожив немного в большом доме Квасникова, расположенном в переулке недалеко от Воскресенской улицы, а затем в доме Сперанских, они переехали на улицу Загородную и поселились там уже окончательно, полностью заняв дом Кологривова (теперь это ул. Академика Королева, 25) со всеми флигелями и садом. Обыкновенно с мая они переезжали в губернаторскую дачу, в здание постройки еще екатерининского времени, которое стояло в Загородном саду (теперь – парк им. К. Э. Циолковского, а дача, по свидетельству одного мемуариста, сгорела в раннесоветское время, возможно, из-за поджога, скрывшего следы разграбления чужой собственности). Для субботних и воскресных служб семья посещала Георгиевскую церковь «за верхом», т.е. за оврагом. В мемуарах князь подробно описывает губернский центр и калужское общество, выделяя в нем фигуру Н.С. Кашкина, бывшего петрашевца, а тогда товарища председателя окружного суда, отмечая, что этот «человек более высокой культуры и склада»[4].
«Большим событием в моей жизни было поступление в третий класс Гимназии осенью 1885 года. Странно вспомнить, какой дореформенной стариной была в то время Калужская Гимназия. Директор Овсянников, как я потом только узнал, приезжал спрашивать моего отца, как он желает, чтобы меня звали: Ваше Сиятельство или только по фамилии. Сам он преподавал у нас в классе историю и числился нашим классным наставником»[5].
По прошествии одиннадцати лет служба отца в Калуге закончилась, он был назначен Почетным Опекуном по ведомству императрицы Марии Федоровны, и семья возвратилась летом 1887 года в Москву. Они поселились в доме Николая Сергеевича Оболенского на Большой Кудринской улице, на втором этаже[6]. В старой столице подростка отдали в одну из лучших классических гимназий – Пятую в здании на углу Б. Молчановки и Поварской[7].
Университетская пора наступила осенью 1892 года. Под влиянием директора гимназии Александра Николаевича Шварца, преподававшего греческий язык, он выбрал историко-филологический факультет Московского университета. К его окончанию в 1896 году защитил кандидатскую диссертацию о российской внутриполитической ситуации накануне освобождения крестьян в 1861 году.
По совету друга родителей, графа Дмитрия Алексеевича Капниста, директора Азиатского департамента, подал прошение о поступлении на службу в Министерство иностранных дел. Состоявшийся дипломат так вспоминал свои мотивы: «Вступление в Азиатский Департамент связывалось для меня с перспективой службы в Константинополе и заграницей. Я имел об этом скорее смутное представление, но сама неизвестность казалась заманчивой, интересной»[8].
Константинополь, конечно, на самом деле назывался Стамбулом, но тогда у нас (в России. – Прим. ред.) и в правительстве, и в обществе было принято такое именование. Вот в этом они были едины.
В октябре Трубецкой был принят на службу и переехал в Санкт-Петербург. Возможно, окружавшие его дипломаты знали, что он приходится троюродным братом дипломату и тогдашнему германскому канцлеру Хлодвигу цу Гогенлоэ. В марте следующего года в стамбульском посольстве произошло служебное движение и открылась должность секретаря консульства (но с размещением в столице), на которую был назначен Трубецкой. Он получал 3000 руб. в год, служебную квартиру и, по установившемуся обычаю, обедал у посла. По тогдашним ценам это было прекрасное жалование, вполне обеспечивающее существование, особенно в Стамбуле. Проведя Страстную и Пасху в Москве, собрав вещи, он отправился к новому месту дипломатической службы.
«Всего лучше, по мне, расположено наше посольство в [набережной] Буюк-Дере. Изящный дом с флигелями и двором, в который въезжают воротами с набережной. Сзади – роскошный сад с дорожками без конца, террасами и нагорными прогулками под тению каштанов и дубов исполинов. По соседству роскошный лес, служащий любимою прогулкою <…> Там открывается широкий, привольный вид, и мы долго, пользуясь радушным гостеприимством уважаемого посла нашего И.А. Зиновьева, гуляли в чудном саду»[9].
Так началась его служба российским дипломатом под руководством нашего посла И.А. Зиновьева в Османской империи, где князю довелось провести более пяти лет. Вскорости в душу Григорию Трубецкому запала мысль о том, «что Проливы должны быть наши»[10]. Там к знаниям трех основных европейских языков он добавил владение новогреческим и турецким, которые позже дополнил изучением сербского и болгарского. Помимо службы он занимался к тому же поиском древностей Ближнего Востока. Его статьи по истории Константинопольской патриархии стали появляться на страницах журнала «Вестник Европы»[11].
Замечательными эпизодами оказались визиты к нему философа В.С. Соловьева во время путешествия того в Каир весною 1898 года. К 1900 году в посольстве в Стамбуле князь в чине титулярного советника занимал должность одного из двух помощников секретаря, а на следующий год был выдвинут на пост первого секретаря посольства.
В 1901 году, 28 апреля, состоялась его женитьба на Марии Константиновне Бутеневой. Венчание происходило в храме Московского Кремля – соборе Спаса Преображения на Бору, построенном в 1330 году <…> У них родились дети: Константин (1902), Николай (1903), Михаил (1905), Сергей (1906), Петр (1910), Григорий (1912, умер в младенчестве).
В январе 1903 года Григорий Трубецкой уже занимал пост в нашем (российском – Прим. ред.) посольстве в Берлине, находясь в подчинении еще более старого посла Н.Д. Остен-Сакена. <…>
Возможно, он осенью ко 2 октября 1905 года успел прибыть на похороны брата Сергея Николаевича, как говорят об этом опубликованные в советское время мемуары А. Белого[12].
В декабре того же года Григорий Николаевич оставил свою карьеру, чтобы присоединиться к усилиям Е.Н. Трубецкого по организации издания либерального общественно-политического журнала «Московский еженедельник», заменив горячо любимого ими старшего брата С.Н. Трубецкого. Так началась история неофициального органа «Партии мирного обновления». Шагом к ее созданию в Москве явился «Клуб независимых». Собрание учредителей составило 200 человек, а уже на первом общем собрании, прошедшем 5 февраля в Политехническом музее, присутствовало около 400. Председателем президиума клуба избрали В.М. Голицына, в президиум вошли либералы-центристы: Е.Н. и Г.Н. Трубецкие, А.С. Вишняков, Н.И. Астров, Н.В. Давыдов, Н.Н. Баженов, Л.М. Лопатин, В.К. Рот, позднее присоединились С.А. Котляревский, Н.Н. Львов, И.Ф. Огнев. В декабре 1905 года в журнале «Полярная звезда», которую издавал П.Б. Струве, появилась заметка князя о московском восстании. С ним он начал сотрудничать еще в октябре, после возвращения в конце того месяца Струве из эмиграции, и очень похоже на то, что Трубецкой познакомился с ним в Германии как с редактором журнала «Освобождение» и был его сторонником уже тогда. Сама же новая партия продолжала формироваться во время совещаний в Москве в сентябре и октябре 1906 года между бывшей фракцией мирнообновленцев в Первой Думе – П.А. Гейденом, Н.Н. Львовым, М.А. Стаховичем – и некоторыми московскими общественными деятелями, среди которых были Д.Н. Шипов, Е.Н. и Г.Н. Трубецкие, П.П. Рябушинский, С.И. Четвериков, А.И. Коновалов и другие. Князь вступил в эту партию и выступал с разъяснениями ее платформы, в том числе в Иваново-Вознесенске и Костроме.
На страницах совместного с братом еженедельника было опубликовано 53 статьи бывшего дипломата. С этой трибуны он выступал с публицистическими статьями, особенно широко комментируя правительственную внешнюю политику. Близко касался он и внутренней политики: так, в мае 1908 года их с братом еженедельник привлекли к суду за использование Григорием Николаевичем в статье оборота «зло самодержавия»[13]. Но состава преступления власти, видно, не нашли.
Представляя «Московский еженедельник», с 1909 года князь участвовал в совещаниях журналистов, специализировавшихся на вопросах внешней политики. В 1910 году Е.Н. Трубецкой по личным причинам прекратил выпуск еженедельника.
Отметим, что в 1907 году (с № 8 журнала) в качестве второго редактора выступает Г.Н. Трубецкой – и так весь 1908 год. Но на самом деле он в том году оторвался от своих редакторских забот: «В 1908 г., частным человеком я объезжал Балканы. <…> я перевидел почти всех монархов и выдающихся деятелей на Балканском полуострове»[14].
Он побывал также в Италии и Турции. Причина предпринятого вояжа – переход внимания общества от утомительной политической борьбы к событиям внешней политики, а также к славянскому вопросу.
Григорий Николаевич выехал 20 марта от двух газет – петербургского «Слова» и московского «Русского слова» (самой распространенной российской газеты) – с условием присылки корреспонденций из посещаемых стран. Готовясь к поездке, он просил начальника отдела печати МИД А.А. Гирса: «…окажите мне хорошую циркулярную протекцию по местам моего приблизительного маршрута: Константинополь, Афины, Крит, Смирна, Салоники, Укскюб, Белград, София, Бухарест и др.» Просьба была удовлетворена, и Трубецкой получил рекомендательное письмо за подписью товарища министра Н.В. Чарыкова. Посланник в Софии Д.К. Сементовский-Курилло докладывал ему о миссии нового корреспондента: «Кн. Трубецкой прибыл в Софию 7-го текущего мая и в течение десяти дней подробно изучал существующую здесь обстановку. Благодаря принятым мною мерам он имел возможность войти в ближайшие отношения со всеми наиболее выдающимися политическими деятелями страны и с большинством дипломатического корпуса, помимо того, в распоряжение его были предоставлены сведения, коими располагает вверенное мне дипломатическое агентство по некоторым существенным вопросам»[15].
В свою очередь журналист сообщал Гирсу: «Мое путешествие протекает в самых благоприятных условиях благодаря исключительной любезности, которую я встречаю со стороны всех наших представителей, делающих действительно все возможное, чтобы облегчить мою задачу»[16]. Он получил аудиенции у царя Болгарии Фердинанда I и сербского короля Петра I. Об этих беседах, не предназначавшихся для печати, он докладывал лично министру А.П. Извольскому: «Мне приходится быть очень осторожным и далеко не все писать в корреспонденциях, чтобы не выдавать слишком большой осведомленности, – делился он с А.А. Гирсом. – Осторожность диктуется также тем громадным интересом и подозрительностью, с которыми относятся к моей поездке во всех кругах, местных и иностранных»[17].
Дипломатический опыт и отличное знание балканских проблем позволили Трубецкому оправдать оказанное ему МИДом доверие. По мнению посланника в Софии, корреспонденции князя вполне верно описывали политическую обстановку: «Широкое и беспристрастное осведомление общественного мнения в России о всем происходящем на Славянском Востоке имеет при существующих обстоятельствах первостепенное значение»[18].
В тот год на Балканы совершили поездки политики П.Н. Милюков, А.А. Стахович и В.А. Маклаков.
Группа общественности 31 октября в зале Литературно-художественного кружка собралась для обсуждения реферата «Основы русской политики на Ближнем Востоке и славянский вопрос», явившегося результатом поездки Г.Н. Трубецкого. В дискуссии приняли участие Е.Н. Трубецкой, С.А. Котляревский, Л.А. Камаровский и Ф.Е. Корш. Было признано, что австрийской аннексией Боснии и Герцеговины Берлинский трактат был нарушен и требует полного пересмотра; истинная задача России – постановка славянского вопроса в полном объеме. Камаровский предложил провести плебисцит среди населения аннексированных провинций.
Действия русской дипломатии были подвергнуты критике. Когда же Е.Н. Трубецкой связал проблему освобождения балканских славян с судьбой поляков в Российской империи, собрание было закрыто полицией.
17 января 1909 года рассказ В.А. Маклакова о посещении им Балкан слушали в Обществе славянской культуры. Собрание было представительным, с участием известных общественных деятелей и ученых: И.Х. Озерова, Д.Н. Шипова, С.А. Котляревского, Г.Н. Трубецкого и др. Председательствовал академик Ф.Е. Корш. К этому времени отделения общества возникли во многих провинциальных городах.
Председатель Славянского вспомогательного общества А.И. Череп-Спиридович, также принимавший участие в заседании, попытался поднять вопрос о подготовке добровольцев на случай войны, но не встретил поддержки. Ему было сказано, что военные вопросы вне компетенции Общества славянской культуры. Зато оно на одном из ближайших своих заседаний поставило вопрос об обеспечении достоверной информацией о событиях, происходящих в славянском мире. Было предложено начать работу по созданию Славянского телеграфного агентства.
В период 1908–1910 гг. А.И. Коновалов и П.П. Рябушинский стали инициаторами проведения так называемых «экономических бесед». Они и их соратники понимали, что для обеспечения намеченных ими политических целей они нуждаются в содействии интеллектуалов, в первую очередь специалистов по экономике. В беседах принимал участие и опытный дипломат Г.Н. Трубецкой. Кстати, московские промышленники поддержали в свое время не только «Партию мирного обновления», но и курс «Московского еженедельника».
Собрания начались в апартаментах Коновалова на Поварской улице, а затем переместились в дом Рябушинского на Пречистенском бульваре. Среди ученых, регулярно принимавших участие в подобных мероприятиях, можно отметить экономиста и ректора Императорского Московского университета А.А. Мануйлова, экономиста П.Б. Струве, историка экономики М.М. Ковалевского, юристов П.И. Новгородцева и С.А. Котляревского, историка П. Г. Виноградова и богослова С.Н. Булгакова (получившего экономическое образование).
На этих совещаниях нередко ставились вопросы программного значения. В октябре 1910 года в ходе одной из «экономических бесед» на квартире П.П. Рябушинского в качестве приоритетных тем будущих дискуссий были обозначены: рабочее законодательство, размеры земского налогообложения, формы государственного вмешательства в экономическую жизнь, организация мелкого кредита. По сведениям Трубецкого «резолюции» этих собраний были чрезвычайно авторитетны даже в Министерстве иностранных дел.
Важным итогом сотрудничества академиков и бизнесменов стал изданный в 1910 году В.П. Рябушинским (при тесном содействии Трубецкого) двухтомник «Великая Россия: сборник статей по военным и общественным вопросам». Его авторы анализировали проблемы страны в политической и экономической перспективе.
Милитаристский, имперский пафос «Великой России» произвел сильное впечатление на деловое сообщество, не привыкшее к тому, чтобы его воспринимали как фактор российской военной мощи. В том же году отдельным изданием вышла статья князя из этого сборника, и даже появился ее перевод в Германии в 1913 году, а затем, в 1915 году, в Италии и Болгарии.
После закрытия еженедельника Трубецкой продолжал жить в Москве на Поварской, 18, в доходном доме своего тестя графа К.А. Хрептович-Бутенева, и публиковался на страницах журнала «Русская мысль», самого живого российского ежемесячника, который издавался под редакцией П.Б. Струве. В редакционный кружок тогда входили: С.Л. Франк, А.П. Татаринова, А.С. Изгоев, A.M. Рыкачев, Н.Н. Львов, Е.Н. Трубецкой, Г.Н. Трубецкой, С.А. Котляревский, Г.Н. Штильман. Отметим, что в свое время связь «Московского еженедельника» и «Русской мысли» была настолько тесной, что читателям, оформлявшим подписку на оба издания, предоставлялась скидка.
В этот период Григорий Николаевич был одним из руководителей очень важной политической ориентации среди либерал-консерваторов, которые начали выражать свое несогласие с царем не только по вопросам политической свободы и реформ его власти, но и выступали на националистической почве с критикой внешней политики правительства. У Трубецкого она была удачным сочетанием его влечения к славянской идее и реалистических мнений о лучших способах по сохранению баланса между государствами, чтобы в конечном итоге избежать войн. Его контакты с товарищем министра иностранных дел С. Д. Сазоновым можно проследить с 1909 года (с периода скандала в Бухлау), когда Трубецкой был близок последнему со своей критикой подхода российских представителей на местах к этой проблеме. Впрочем, он не терял связей с МИДом с самого начала своей работы публициста, поддерживая отношения с А.П. Извольским, занявшим кресло министра в 1906 году.
Еще в свою бытность на дипломатическом поприще Трубецкой заинтересовался историей российской политики на Востоке. Одним из итогов этих изысканий стала большая статья «Россия и вселенская патриархия после Крымской войны. 1856–1860 гг.», опубликованная в нескольких номерах журнала «Вестник Европы» в 1902 году. Внимание к этой теме продолжилось и позднее, результатом чего стала книга «La politique Russe en orient le schisme Bulgare» (Paris: Typ. Plon-Nourrit et Cie, 1907). Спустя три года ее перевод вышел в Болгарии[19].
Интерес к православию привел Трубецкого в «Кружок ищущих христианского просвещения», десять лет просуществовавший в Москве (примерно с 1907 по 1917 год). Он возник вокруг M.A. Новоселова и издававшейся им с 1902 года «Религиозно-философской библиотеки». К 19 января 1907 года был разработан его устав, в первом параграфе которого значилось: «Кружок имеет целью помогать своим членам, а также и посторонним лицам, которые будут к нему обращаться, в усвоении начал христианского просвещения. Кружок никаких политических целей не преследует и в обсуждение политических вопросов не входит». Членами-учредителями были Ф.Д. Самарин (председатель), M.A. Новоселов, В.А. Кожевников, П.Б. Мансуров, Н.Н. Мамонов; в кружок входили А.А. Корнилов, А.И. Новгородцев, кн. Е.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, В.Ф. Эрн, прот. И.И. Фудель, Л.А. Тихомиров, С.Н. Дурылин, Н.Д. Кузнецов, Н.С. Арсеньев и др. Последний вспоминал много лет спустя об этих встречах, что часто проходили в особняке доктора Корнилова на Нижней Кисловке: «В небольшой зале вечером приблизительно раз в две недели собиралось человек 60–70, из них 15–20 члены кружка, а остальные слушатели, публика: дамы, молодежь»[20].
Продолжение следует
[1] Бердяев Н.А. Памяти кн. Г.Н. Трубецкого. // Путь. № 21. Апрель 1930 г. С. 94-96.
[2] Там же. С.74.
[3] Там же. С.88.
[4] Трубецкой. Облики прошлого. С.137.
[5] Там же. С.131.
[6] В 1900 году дом принадлежал С.Н. Эйлер (урож.Оболенской). – Княжна Трубецкая О.Н. Князь С.Н. Трубецкой (Воспоминания сестры). Нью-Йорк: Изд. им.Чехова. 1953. С.61. Ныне улица Баррикадная, дом сгорел при пожаре.
[7] Трубецкой. Облики прошлого. С.159. Здание гимназии было уничтожено при прокладке проспекта Калинина.
[8] Там же. С.240.
[9] Шереметев С.Д. Константинополь. М., 1900, С.20-21.
[10] Константинополь и проливы. По секретным документам б. Министерства иностранных дел. Т.I. М.: Издание Литиздата НКИД. 1925. С.203.
[11] Трубецкой Г.Н. Россия и вселенская патриархия после Крымской войны. 1856—1860 гг. // «Вестник Европы». 1902, № 4, 5, 6.
[12] Андрей Белый. Между двух революций. Книга 3. М.: Художественная литература. 1990.
[13] Савин А.Н. Университетские дела. Дневник 1908–1917. М.-СПб: Центр гуманитарных инициатив. 2015. С.86.
[14] Трубецкой Г.Н. Русская дипломатия 1914-1917 гг. и война на Балканах. Монреаль: Русь. 1983. С.66.
[15] Кострикова Е.Г. Российское общество и внешняя политика накануне Первой мировой войны. М., 2007, С.21-22.
[16] Там же. С.22.
[17] Там же.
[18] Там же. С 22-23.
[19] Ее русский перевод вышел там же: Трубецкой Г. Русская политика на Востоке (Болгарская схизма). София. 1950.
[20] Арсеньев Н.С. Из русской культурной и творческой традиции. London: Overseas Publications Interchange Ltd. 1992. С.105.
