На 17 июня григорианского календаря приходится память Фронтасия, Северина, Севериана и Силана, тогда как 17 июня календаря юлианского празднуется память Савела, Мануила и Исмаила
Августин Соколовски, доктор богословия, священник
Продолжая серию публикаций о забытых и неизвестных, известных и знаменитых, почитаемых и безымянных святых Древней Церкви предлагаем читателям «Русской мысли» богословское размышление о весьма почитавшихся в древности мучениках, память которых празднуется в июне. Назовем их июньскими святыми.
Это святые Фронтасий, Северин, Севериан и Силан, жившие и пострадавшие за веру во Христа на юге современной Франции, и Савел, Мануил, Исмаил, жившие в западной части Малой Азии. Назовем первых святых «провансальскими», других же память Церкви именует «мучениками халкидонскими». Они жили в разное время в разных странах Римской империи. Однако их удивительным образом связали григорианский и юлианский, то есть новый и старый календари.
Дело в том, что на 17 июня григорианского, то есть современного светского календаря, приходится память Северина, Севериана и иже с ними. Тогда как 17 июня календаря юлианского празднуется память Савела, Мануила и Исмаила. Разница в 13 дней между этими двумя календарями, при которой юлианский календарь «запаздывает», становится причиной того, что память всех этих святых совершается как бы в один день.
Северин, Фронтасий, Севериан и Силан
В книге «Деяния святых апостолов» сообщается о том, что император Клавдий (41–54) «повелел иудеям удалиться из Рима» (18,2). Следствием этого очередного иудейского рассеяния стало переселение римских иудеев. В то время римляне еще не вполне отличали иудейство от христианства, да и сама Ранняя Церковь ожидала, что все иудеи уверуют в Мессианство Христово. Поэтому по указу Клавдия о переселении христиане также были затронуты этим процессом.
Итак, святые Северин, Фронтасий, Севериан и Силан, согласно житию, оказались на Юге Франции, где проповедовали христианство. В этой своей миссии они не были одиноки, поскольку проповедников, странствующих по примеру апостолов, на Юге Галии в первые века христианства было достаточно много. Так, по свидетельству жития Марии Магдалины, после Воскресения Христова мироносица также проповедовала Христа в Провансе. Во главе же миссии Северина со дружиною стоял епископ Фронтон.
Напомним, что римские законы признавали иудейство законной религией, поскольку ее существование освящалось древностью происхождения. Христианство же, с того момента как римские власти начали отличать его от собственно иудейства, считалось религией-нововведением, а потому было запрещено. Проповеди провансальских мучеников приходились на то время, когда римляне начинали понимать, что христианство не только не тождественно, но и прямо противопоставляет себя иудейству.
За проповедь о Христе святые были схвачены и приведены на суд. Согласно житию, на суде под председательством местного римского прокуратора Сквиридона у Северина и его спутников требовали отречься от веры Христовой. Для этого они должны были совершить жертвоприношение Зевсу. По свидетельству Отцов Церкви, а также современных историков, такая жертва могла быть как публичной и торжественной, так и совершенно формальной. Однако для Древней Церкви в обоих случаях имело бы место отречение – прямое отречение от веры Христовой.
«После того, как игемон (то есть прокуратор) не мог препобедить святых мучениями, он сделал относительно их последнее решение – повелел отсечь им головы», – пишет в своем житии мучеников святитель Димитрий Ростовский. «Нечестивые воины, усекнувши главы мучеников, бросили их тела для поругания на землю, оставив честные останки без погребения», – свидетельствует то же житие. Архаичность языка не должна заслонять от нас смысл происшедшего. За отказ отречься от Христа и принести жертву богам, святые были подвергнуты пыткам, а затем обезглавлены.
По прошествии некоторого времени Господь явил с телами святых нечто сверхъестественное. Это было явное чудо. Ведь обезглавленные Северин, Фронтасий, Севериан и Силан встали, взяли в руки свои отсеченные головы, взошли на высокий холм, где в то время скрывался от гонения пославший их на проповедь епископ Фронтон. Сложив головы пред ногами епископа, они «крестообразно распростерли тела свои на земле». Отметим, что крестообразный поклон, когда руки полностью распростерты, а форма тела образует собой крест, представляет собой одну из древнейших форм христианского поклона. В наши дни оно полагается в чине монашеского пострига.
Итак, святые мученики «встали, взяли в руки свои отсеченные головы и взошли на высокий холм». Подобное, почти аналогичное повествование содержится и в описании мученической смерти парижского епископа Дионисия (+96), бывшего современником наших святых.
Возможно, что сама тождественность этих повествований из мученических актов ранних святых указывает на то, что составители их вряд ли преследовали целью воссоздать историческую картину того, что произошло после смерти мучеников. Налицо эсхатологический символ.
Напомним, что эсхатология – учение, или описание, ставящее целью истолкование последних времен. Итак, особая семантика, эсхатологическая символика, и в задачу богослова-систематика входит необходимость попытаться ее расшифровать. Перефразируя слова Ремарка из романа «Тени в раю» «вещи начинают говорить, только когда на них долго смотришь»: жития святых молчат, если к ним не прислушиваться.
Интересно, что именно это временное восстание из мертвых, взятие в руки собственной отсеченной главы в житии того же Дионисия Парижского были предметом особенной насмешки со стороны Ивана в романе Достоевского «Братья Карамазовы».
Важно понимать, что мировоззрение первых христианских поколений строилось на противопоставлении христианского убеждения в преодолении смерти Воскресением Господа Иисуса идее биологического, технологического, литературного, естественного и любого другого бессмертия личностей, людей, богов, героев. Если попытаться переложить только что сказанное на язык современности, то можно сказать, что христианское новозаветное бессмертие это не природно-религиозное, мифологическое и даже не библейское ветхозаветное бессмертие продолжения рода, не голая жизнь медицинских технологий и не «бессмертие словарей».
«Словарное бессмертие» – это память о человеке, которая хранится в статьях энциклопедий или же в написанных им бесчисленных книгах и трудах, хранящихся на полках библиотек. Современники называли таких людей «плодовитыми авторами», но писатель Владимир Набоков (1899–1977) считал их «окаменевшими». Так вот, евангельское бессмертие – не бессмертие окаменения.
Последнее чрезвычайно важно, потому что как в светской, так и в нашей, внутренней церковной среде присутствие, признание и даже стремление к такому «бессмертию словарей» порой чрезвычайно сильно. В частности, у человека создается убеждение, что через карьеру, строительство, иерархическую принадлежность или богословское творчество можно прочно войти в историю и тем самым обрести «бессмертие». Так возникает иллюзия, что будущие поколения будут читать наши тексты, видеть наше имя на книжных полках и, что может казаться весьма убедительным и весомым фактором, – помнить и знать о нас благодаря словарям.
Именно здесь очень важно вспомнить о той аксиоматической новозаветной библейской нетождественности между тем человеком, что живет и действует здесь и сейчас, будучи еще жив, и тем именем, обозначением, титулом, фотографией, картиной и обелиском, которые будут существовать здесь на земле после его смерти. Мы абсолютно не тождественны тому, что будет после нас. Не тождественны всем тем, кто будет после нас.
В этом тотальном отрицании преодолимости смерти биологическим, наследственным, иерархическим или каким-либо иным путем заключается одна из аксиом христианского понимания вещей последних, в том виде, как пыталась это сформулировать ранняя Церковь. Как было сказано, осмысление этого знания со временем стало содержанием отдельной богословской дисциплины – эсхатологии (дословно – учения о последних временах).
За этой первой аксиомой – назовем «ее аксиомой нетождественности» – в христианстве раскрывается другая. Эта аксиома утверждает, что по мере реального причастия, то есть приобщенности человека здесь и сейчас благодатному дару Веры Христовой, смерть обречена на преодолимость.
Человек, по ту сторону своего земного бытия, во Христе Иисусе и только в Нем, предопределен жить. Не существовать, но жить – и это самое важное. Не своими силами, не потому, что «душа по природе своей бессмертна и продолжает жить после смерти тела», как учила античная философия, но, во-первых, по причине того, что человек сотворен по образу Божию, образ же Божий не может обратиться в небытие. А во-вторых, силой Христова Воскресения, как об этом пишет Павел, «как во Адаме все умирают, так во Христе, напротив, все оживут» (1 Кор.15,22).
Андрей Платонов в рассказе «Одухотворенные люди» пишет о том, что нужно умереть так, чтобы сама смерть обессилила, встретив нас. Этому вторит средневековое изречение: «Он жил, как имеющий умереть, чтобы, умерев, жить».
Важно понимать, что судебные процессы над христианами в Римской империи следовали определенной схеме. Поэтому многие из таких актов, то есть описания судебного процесса над мучениками, обязательно включавшего в себя требования отречься от веры во Христа, пыток и страданий, были попросту одинаковыми. Для придания этим документам теологической и философской релевантности использовали насыщенный особенной семантикой, игрой слов и образов язык. Употребляли образы, символы и повествования, которые не только нам, но и детям Нового Времени, каким был Иван Карамазов, казались и продолжают казаться наивными, нелепыми и лишенными смысла.
Итак, возвращаясь к обладающему особой семантической нагрузкой языку мученических актов, важно отметить следующее. Будучи уже приобщен силе грядущего всеобщего воскресения мертвых, силой веры мученик уже пребывает со Христом на Небесах. Свидетель Веры, а именно это означает слово «мученик», обретает способность взглянуть на себя прежнего, а потому бывшего прежде смертным.
Ныне же мученик приобщился бессмертности Господа Иисуса Христа. Он смотрит на нас со страниц собственного страдания, чтобы словом и делом, жестом позвать за собою, как бы повторяя евангельские слова Господа. «Встаньте, пойдем отсюда» (Ин.14,31). Говоря символьным языком житийных мученических повествований, он призывает «взять в руки свою главу и взойти на Высокий Холм». Зовет последовать эсхатологическому призыву Христа Спасителя.
Мануил, Савел, Исмаил
Современники называли Халкидон «городом слепых». Именно здесь, на азиатском берегу Босфора в 680 году до Рождества Христова древние греки основали колонию. Они не заметили, что на другом, европейском, берегу имелась несравнимо более удобная и невероятно подходящая для основания города местность. Спустя тысячу лет, в 330 году, именно там император Константин основал новую столицу империи – Новый Рим, Константинополь.
Современный Халкидон – это район Стамбула на азиатской его стороне. Свое прежнее название он давно утратил, следов древнего христианского присутствия в нем нет. В древние времена оно было весьма значимым.
В древнем римском месяцеслове-мартирологии святые Мануил, Савел и Исмаил именуются мучениками халкидонскими и по именам не перечисляются. Такое «безымянное» упоминание тех или иных святых в христианской древности было не редким. Оно могло означать, что те, кто вносил имена в календарь, лично их знали. Это же могло свидетельствовать об имевшем место тогда великом почитании. Ныне же Мануил, Савел и Исмаил –забытые святые.
Получилось так, что первые три века христианской истории были временем гонений. Однако со времени Миланского эдикта (313) и эпохи единоличного правления Константина Великого (272–337) гонения прекратились. Как многим казалось, навсегда.
Одновременно преследования христиан продолжались в Персии, этой империи-соперницы Рима на протяжении многих веков, а также в других землях.
Для апологетов православного христианства, преимущественно на Востоке, это служило весьма весомым аргументом к апофеозу не только христианских императоров, но и самого римского имперского престола. Вплоть до того, что начиная с той эпохи, окончательно это оформилось на Вселенском соборе 451 года, определением православия стало: «официальная вероучительная формулировка Римской империи».
Удивительно, но именно при таких обстоятельствах, в 361–362 годах правление перешло к Юлиану (331–363). Первоначально он был приверженцем христианства, так что даже в Церкви он считался оглашенным. Напомним, что в те времена крещение принималось если не перед смертью, то в весьма зрелом возрасте. Однако непосредственно перед вступлением на престол Юлиан провозгласил себя язычником и начал кампанию по разрушению христианства.
В 362 году именно персидский шах послал к Юлиану для заключения мира между империями трех находившихся в воинском звании христиан. Не зная о вере посланников, он пригласил их на свои торжества в Халкидон. Скорее всего, в слишком христианском Константинополе для такого праздника просто не было места – Новый Рим был изначально христианским городом – поэтому правитель предпочел принести жертвы и моления «за городом». Мануил, Савел и Исмаил, а это были именно они, отказались присоединиться к языческому празднику.
В том виде, в каком оно дошло до нас в житии мучеников, исповедание веры Мануила, Савела и Исмаила несет в себе очевидные черты подлинности. Оно не повторяет аргументы традиционных канонических житийных формул. Святые не стали оправдываться перед императором. Будучи дипломатами, они лаконично и справедливо поставили Юлиану на вид, что под предлогом религиозных споров он постоянно рассуждает о богах. Император ждал сведения личных счетов с теми, чью религию он заведомо ненавидел и презирал.
Юлиан обвинил посланников в шпионаже и подверг их пыткам. Затем, не найдя никаких доказательств для обвинения, он повелел их обезглавить за исповедание веры, а тела сжечь.
Святые исповедали веру во Христа. И в этом своем исповедании они были глубоко современны. По сути, они отстаивали право политики на секулярность. Право на то, чтобы религия оставалась религией, а отношения между государствами регулировались дипломатией. Согласно житию, святые призвали императора не спорить о вере, но рассуждать о делах.
В одном из своих произведений философ Джорджо Агамбен (род. 1942) говорит о том, что настоящая этимология понятия «религия» заключается не в соединении «божественного» и «человеческого», но в умении их разделить. Если это так, то Мануил, Савел и Исмаил были не только убежденными христианами, но и подлинно религиозными людьми в современном смысле слова!
Вскоре между Римом и Персией вспыхнула война. 26 июня 363 года Юлиан был убит в сражении. Последними словами его был возглас: «Ты победил меня, Галилеянин!». Именно так, как ему казалось, весьма презрительно, но, на самом деле, в полном согласии с евангельским текстом, как это и подобает оглашенному, Юлиан Отступник при жизни называл Христа.
