Мариус Петипа создавал религию танцующей богини
Сергей Макин
В наше время, когда политкорректность парадоксально смешалась с нетерпимостью, появились претензии и к классическим балетным постановкам. Афроамериканская балерина выступила против «танца маленьких негритят» в «Баядерке», объявив номер расистским. Индийский гуру заявил, что этот балет оскорбляет религиозные чувства индуистов. Балет – не документальный фильм, он не обязан отражать окружающую действительность. И все же «Баядерка» отразила мир, но не столько Индию, сколько императорскую Россию.
Литургия Петипа
В своей биографии Мариус Петипа писал: «Я имел честь служить четырем императорам: Николаю I, Александру II, Александру III и Николаю II». Но в душе великий балетмейстер был демократ, теократ и феминист. В «Баядерке» он символически сверг царя и поставил над ним жрицу танцующей богини.
Петипа родился в Марселе, хотя, по утверждению балетмейстера, это никак на нем не отразилось: «Роль города, в котором я увидел свет, только этим и ограничивается в моей биографии; как артист и как человек в узком смысле этого слова, homo, я ни первых, ни вообще каких-либо шагов в нем не делал». Но как француз он прекрасно знал роль Марселя в Великой французской революции. И ему была известна мистерия конца XVIII века, когда собор Парижской Богоматери превратился в храм Разума. Здесь в присутствии сотен парижан актриса Тереза Анжелика Обри, избранная за красоту и скромность для изображения богини Разума, стояла на пьедестале в красном фригийском колпаке и белом античном хитоне. А два хора, тоже в белом, в венках из алых роз, протягивали к ней руки с пением гимна: «Сойди к нам, о Свобода, дочь Природы!»
В классических балетах балерина всегда права, партнер часто неправ: Зигфрид в «Лебедином озере», Альберт в «Жизели», Солор в «Баядерке». Социальный статус роли не играет: в той же «Жизели» правда на стороне крестьянки, а не аристократа. Аналогично с женскими ролями. В «Баядерке» Петипа поставил танцовщицу Никию выше царевны Гамзатти. Хотя в современных постановках обе роли исполняют прима-балерины, Гамзатти блистает лишь в свадебном па-де-де (правда, гениальном). Хореографическая партия Никии обширнее.
Защищая свою любовь, Никия осмеливается поднять руку на дочь раджи, вместо того чтобы смиренно склониться перед ней. В отместку Гамзатти дарит своей сопернице корзину с цветами, на дне которой притаилась змея. Та жалит прекрасную плясунью, и она умирает, но, уйдя в мир теней, становится могущественным духом. В дореволюционном финале «Баядерки», в сцене «Гнев богов», небеса карали земных властителей за унижение и смерть жрицы-танцовщицы. На свадьбу Гамзатти и Солора являлся призрак Никии. Землетрясение и молния разрушили храм, погибли сильные мира сего, и дух баядерки забрал дух воина к себе. Парадокс: такая революционная концовка существовала при царском режиме, но ее убрали при советской власти – по одной из версий как клерикальную.
Но религия в «Баядерке» осталась. В наше время балет обычно заканчивается культовой сценой «Тени»: под завораживающую, доводящую до мистического экстаза мелодию Минкуса в чарующем однообразии, которое хочется продлить до бесконечности, в гималайских горах одна за другой появляются светлые женские фигуры. Они умерли на земле, но продолжают жить как духи. Гармония вечного движения и вечного покоя – не в этом ли тайна вечной жизни?
Христиане верят, что образ неба на земле – литургия в храме. Петипа воплотил этот образ на сцене музыкального театра, в балете – искусстве, которое в те времена многие считали легкомысленным, а то и греховным. «Тени» – божественная литургия, где в отличие от церковной богослужение совершают женщины.
Иерархия Петипа
В «Баядерке» своя табель о рангах. Низшую ступень занимает Магдавея из четвертой касты (точнее, варны) шудр – слуг. Не следует путать их с париями – «неприкасаемыми». Магдавея – факир, заклинатель змей, который расправляется с коброй, ужалившей героиню, но не в силах спасти Никию. Он своего рода пролетарий: боготворит баядерку и одновременно трепещет перед главным жрецом.
Раджа Дугманта, его дочь Гамзатти, ее жених Солор – кшатрии, представители «второго сословия» древнеиндийского общества. Аналогично в дореволюционной Франции было три сословия: первое – духовенство, второе – дворянство, третье – горожане и селяне.
Официально главное духовное лицо в «Баядерке» – Великий брамин, принадлежащий к варне брахманов, стоящей выше кшатриев: перед ним почтительно склоняется сам раджа. Есть знаменитая скульптура «Танцующий Шива», но по либретто Великий брамин – жрец бога Вишну. Шива в индийской Троице-Тримурти – разрушитель, а Вишну – хранитель мироздания, поэтому изображается неподвижным, часто в позе лотоса. Не танцует в балете Петипа и Великий брамин, его роль чисто мимическая. Танец Золотого божка – позднейшая вставка, которая, при всем своем блеске, идет вразрез с изначальной хореографической концепцией «Баядерки».
Мариус Петипа не обладал данными, чтобы стать балетным премьером: его коньком были характерные танцы и мимические роли. Можно даже подумать, что в лице Великого брамина хореограф изобразил самого себя. Но в «Баядерке» Петипа – скорее, балетный бог-создатель. А еще – основатель и хранитель своеобразной религии, где роль неофициального, но главного духовного лица исполняет прима-балерина, танцующая лучше всех остальных персонажей. Она – священнослужительница; более того – земное воплощение божества. В балетах Петипа происходил интереснейший процесс – рождалась религия великой пресветлой богини.
Богини романтизма
Во времена Великой французской революции кроме Марсельезы и Карманьолы во Франции появилась еще одна революционная песня: Ça ira («Дело пойдет») со словами «на фонари аристократов!» Петипа не столь категоричен: аристократ Солор может преобразиться: из воина, убийцы стать танцовщиком, сильфом, под стать Никии. Если же он не найдет в себе сил порвать со своей средой, его ждут нравственные страдания и гибель.
Хотя действие «Баядерки» происходит в Древней Индии, Петипа показал двойственное положение танцовщиц своего времени. Солор любит Никию, однако вынужден жениться на своей ровне – Гамзатти. Его храбрость физическая, а не духовная. Подобно этому русские аристократы, люди высшего света и высшей касты, обожали балерин, но редко решались идти с ними под венец. Хотя встречались и смельчаки. Матильда Кшесинская писала в мемуарах: «Бывали у меня граф Андрей Шувалов с Верой Легат, балетной артисткой, на которой он потом женился». Солор к таким смельчакам не относится. Между тем балет, по Петипа, – самый высший свет, отражение света небес.
«Жизель» была впервые поставлена в 1841 году, «Баядерка» – в 1877-м. Но сюжеты обоих балетов удивительным образом отразились в реальной истории: любовном треугольнике «Матильда – Николай – Аликс». Правда, с существенным отличием: реальная героиня, Кшесинская, не сошла с ума и не умерла, как Жизель, не была отравлена, как Никия, а осталась на грешной земле.
Мои богини! что вы? где вы?Внемлите мой печальный глас:Все те же ль вы? Другие ль девы,Сменив, не заменили вас? Пушкин писал о театральных богинях в эпоху романтизма, когда один за другим появлялись балеты, персонажами которых становились девы воздуха и воды, волшебницы и феи. Романтики ставили их выше земной аристократии. Апофеоз балетного романтизма – «Жизель», героиня которого, обманутая графом Альбертом, становится духом – вилисой. А тот вместо поэтичной пейзанки Жизели получает в жены прозаичную, хоть и родовитую Батильду. То, что возлюбленная героя выше его невесты, подчеркивается тем, что Батильда вообще лишена хореографической партии, она только ходит по сцене. Опять возникает параллель с Матильдой и Аликс.
История эта едва ли не более мистическая, чем сюжет «Жизели». Знакомство балерины с цесаревичем состоялось в 1890 году, а в 1891-м Чайковский написал оперу «Иоланта». В конце 1892-го на сцене Мариинского театра, где танцевала молодая Кшесинская, герцог Роберт впервые запел: «Кто может сравниться с Матильдой моей, / Сверкающей искрами черных очей?». Поразительное совпадение: описывая Кшесинскую, говорят о ее черных глазах. Хотя, может, не совпадение, а указующий перст. Уж очень точно выстроились линии судьбы: замысел оперы возник у Петра Ильича давно, еще в 1884 году. И вот, в самый разгар романа наследника и балерины, на всю столицу прославляется Матильда. Как будто могущественные невидимые силы вкладывают в голову Николая мысль: «Твоя судьба – Матильда…»
Роковые женщины бывают двух типов. Матильда Кшесинская относилась к первому – несгораемому и непотопляемому. Надо только держаться за их юбку или, в случае с балериной, за пачку, – и они вытащат из огня и воды, спасут в любой ситуации. Николай выпустил эту пачку из рук – и пропал.
Алиса Гессенская – второго типа. В детстве принцессу называли Sunny (по-английски – «Солнышко»), и училась она на курсах философии в Гейдельберге и Оксфорде, но оказалась губительницей – и жертвой.
Кшесинская еще в 1890-х считала, что Николай не создан для трона: «Я не раз ему говорила, что он не сделан ни для царствования, ни для той роли, которую волею судеб он должен будет играть. Но никогда, конечно, я не убеждала его отказаться от престола». Может, зря не убеждала? Ведь, решись Николай на брак с танцовщицей, он, скорее всего, не был бы расстрелян. Да и Алиса Гессен-Дармштадтская прожила бы долгую жизнь.
Английский король Эдуард VII, ее дядюшка, жизнелюб, остроумец и весельчак, во время визита в Петербург закружил племянницу в вальсе из «Веселой вдовы» Легара, и она (небывалый случай!) засмеялась от радости. Ей бы меньше заниматься философией, а больше – танцами.
В Библии говорится: «Во многой мудрости много печали». Значит, много у нас мудрости, если Пушкин произнес после прочтения Гоголем «Мертвых душ»: «Боже, как грустна наша Россия!» Но высшая мудрость – все-таки в радости. Увы, Аликс не могла себе позволить много танцевать: ноги у нее были больные – еще с девичества.
Для балета правда, вопреки расхожей поговорке, в ногах.
В иудаизме и христианстве Бог – творец, создающий мир и его обитателей. А в книге «Так говорил Заратустра» Фридрих Ницше заявил: «Я поверил бы только в такого Бога, который умел бы танцевать».
Я верю в танцующую богиню.
