Вокруг трех резиденций, где остановились высокопоставленные гости, образовали кольца охраны
Николай Долгополов
Крым только что освобожден от немцев. И почти сразу в феврале 1945-го – Ялтинская конференция. Событие для Советского Союза по политическому (не военному) масштабу за годы войны одно из важнейших.
И уж если пригласили в Ялту «Большую тройку», извольте ее охранять. Да, был определенный опыт. В 1943 году в Тегеране впервые собрались руководители стран-союзниц. Тогда наша разведка и сорвала план Гитлера одним махом покончить со Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем. Операция «Длинный прыжок», во время которой немецкие разведчики во главе с любимцем фюрера Отто Скорцени должны были похитить или уничтожить троих лидеров, не состоялась. Немецкая группа парашютистов, уже добравшаяся до Тегерана, была арестована.
В Ялте советской стороне предстояло выступить в роли хозяев. Груз ответственности больше. Как и риск. Десятки тысяч наших бойцов, сотрудников «Смерша», тысячи единиц техники были приведены в полную боевую готовность.
Ведь на фронтах по-прежнему шли ожесточенные бои. Крым был в пределах досягаемости вражеской авиации. И поэтому было решено вступить в радиоигру с противником. Надо сказать, что к 1945 году чекисты провели немало таких удачных операций. Одна из них – ялтинская. Немцам давали возможность перехватывать хорошо подготовленную разведкой дезинформацию о погоде. Якобы метеосводки неутешительные: погода нелетная и военные аэропорты закрыты. И дезе поверили, количество вылетов немцы свели к минимуму. После первых нескольких дней конференции стало ясно, что угрозы постоянных бомбежек больше не существует. Радиоигра удалась.
Полагали также, что в окрестностях города, да и по всему Крыму, немцы оставили небольшие отряды диверсантов, обнаружить которые подчас бывало очень сложно. Поэтому в Ялту отправили четыре полка войск НКВД. В них служили бойцы, прошедшие специальную подготовку.
Особенно тщательно обеспечивали безопасность глав трех государств. К ним были прикреплены 50 опытных офицеров, которым помогали 1200 (!) оперативников. На всякий случай в распоряжении «прикрепленных» передали отряд из десяти мотоциклистов.
Особенно пеклись о безопасности Сталина. За вождя головой отвечал начальник его личной охраны генерал-лейтенант Николай Власик. Под его начало поступила сотня чекистов и 500 лучших и проверенных бойцов из полка НКВД. Они и образовали два кольца охраны вокруг трех резиденций, где остановились высокопоставленные гости. Но и это не все. Вечерами выставлялось еще и третье кольцо: на посты заступали кинологи с собаками. Поначалу думали, что это может беспокоить участников конференции, однако опасения оказались напрасны: псы были вымуштрованы и своим лаем никого не беспокоили.
Сталин, который не любил летать на самолетах, прибыл в Крым на поезде, к которому была приставлена специальная охрана.
Верховный главнокомандующий остановился в Юсуповском дворце. К его приезду успели подготовить бомбогазоубежище. Глубина – пять метров. Железобетонный защитный слой – два метра, слой песка один метр. Трехкомнатное убежище площадью более 60 квадратных метров выдержало бы даже прямое попадание бомбы весом в полтонны.
Все дороги к Ялте находились под тотальным контролем 1800 пограничников плюс внутренних войск НКВД. Помимо них за порядком следили 783 чекиста и 600 регулировщиков особого батальона дорожных войск. Десять переводчиков дежурили на контрольно-пропускном пункте. Пришлось бы вступить в диалог с иностранными гостями, они были бы тут как тут.
К счастью, ничего чрезвычайно в дни конференции не произошло. Да и откуда взяться опасности, если во всех прилегающих к Ялте городках и поселках, в портах и на вокзалах была проведена тотальная зачистка. Выявляли так называемых неблагонадежных элементов. Как значится в недавно рассекреченном докладе органов госбезопасности, проверили около 74 тысяч человек. И тут уж шутить никто не собирался. 835 из них были арестованы.
Свидетельство очевидца
Автору этой статьи повезло. В свое время встречался с полковником разведки Юрием Сергеевичем Соколовым. Человек интеллигентнейший, прошедший большой жизненный путь, он рассказал мне и о Ялтинской конференции, где ему, молоденькому лейтенанту, довелось поработать.
– Вспоминаю начало 1945-го, Ялтинскую конференцию. Послали туда меня, юного оперативного работника, под прикрытием Министерства иностранных дел. Сначала в пресс-службу, а затем быстренько в Протокольный отдел. На Крымской конференции в определенной степени решалась судьба мира, и мы это в полной мере понимали, ощущали. Считали себя сопричастными. Не буду вас мистифицировать: на конференции, проходившей в Ялте, не пришлось побывать ни разу. Работал я, как мы говорим, на объекте Воронцовский замок. В нем – резиденция премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля. И там имел я возможность встречаться с самыми различными людьми, наблюдать их. Понятно, больше и чаще всего общался с англичанами. Хотя и с американцами тоже.
– И с самим Черчиллем?
– Да, с самим. Он ежедневно проходил мимо меня: моего стола, стоявшего при входе во дворец, ему было никак не миновать. Иногда обращался с просьбами – формулировал их точно, коротко, исключительно сжато. Занят страшно, весь в делах, но никогда не забывал обратиться с приветствием: «Как, молодой человек, себя чувствуете? Как дела?»
– Ей-богу, не вяжется с образом грозного премьера, вскоре произнесшего речь в Фултоне, которая, как у нас считают, и положила начало холодной войне.
– Но из Алупки, из Воронцовского дворца, до Фултона было еще далеко. Однажды Черчилль вдруг завел какой-то общий разговор – о конференции, о погоде, о молодых людях типа меня, знающих английский. Остановился около нас, куря сигару. Слышать, признаюсь, было лестно, особенно о молодых, на английском говорящих. Знаете, тогда я по одному его виду мог судить, как проходит конференция и доволен ли ею премьер. Бывало, возвращался с заседаний хмурый, походка быстрая, кивок холодный. Проходил, как-то сгорбившись, к себе в апартаменты. Но чаще – в хорошем настроении – значит, на конференции все нормально.
– Правда, что Черчилль постоянно курил сигару?
– Не все время, но частенько. И во дворец входил, как правило, с только начатой сигарой, недокуренной. Один раз оставил сигару у меня в пепельнице. Такой сувенир ценился окружающими и расхватывался мгновенно.
– Хранится в вашей коллекции?
– Должен признаться, что сигару я взял, долгие годы она хранилась у меня дома. Но потом было столько поездок, переездов. Жаль, но не дожила до наших дней.
– А окружение Черчилля – они догадывались, что вы не совсем из Протокольного отдела?
– Что вы, нет, конечно. Мы старались – я, к примеру, даже очень. Был примерным работником Протокола.
– Без формы?
– Какая форма, господь с вами. На конференции мне приходилось встречать и провожать некоторых высокопоставленных людей из английской делегации. Однажды встретил и привез в Воронцовский дворец дочь Черчилля Сару. В другой раз – дочь Аверелла Гарримана. Был такой посол США в России, потом достиг в Штатах высоких постов, был очень близок к Рузвельту, стал его ушами и глазами.
Когда вез я Сару из Ялты в Алупку, она, любознательная, всем интересовалась, расспрашивала. Мы были неплохо подкованы, я отвечал на все вопросы и удостоился комплимента от дочки премьера. Она мне запомнилась моложавой миловидной дамой, приятной в общении. И никакого высокомерия. Когда ехал ее встречать, немножко волновался. Но знаете, мы были готовы тут же всем гостям помочь, быстренько все устроить.
Оперативной работы, как таковой, практически никакой не было – у меня уж точно. Но плотное общение, контакт, обеспечение безопасности – 100-процентное. Ялта – это вам не Тегеран 1943-го, когда на тех же руководителей трех держав-союзниц немцы во главе с Отто Скорцени пытались устроить покушение. Но вдруг и в Крыму могли быть диверсанты какие, недобитки, оставленные немцами, или просто неосторожность, разгильдяйство. И мы были начеку.
– Юрий Сергеевич, а какие-то ЧП все-таки происходили?
– Бог миловал – ни разу ничего похожего. Время от времени подходили ко мне члены английской делегации – были среди них и военные в высоких чинах – и просили: «А нельзя ли посмотреть Алупку?» И мы обязательно устраивали экскурсию. Я как-то даже возил британского генерала, который потом меня долго благодарил. Но разговоры шли только о местных красотах. Все так наедались конференцией, решавшей послевоенную судьбу Европы и определившей зоны оккупации Германии союзными войсками, что о делах старались хотя бы на короткое время забыть, отвлечься. Ну, и просьбы поступали соответствующие, проходили протокольные мероприятия… Я о той работе вспоминаю с удовольствием.
