Автор: Михаил Талалай, Милан
Первый дипломатический десант на Апеннины произвела Екатерина II
Дать итальянскую панораму исторических русских храмов несложно: до 1917 года их возникло всего лишь пять. Потом наступил паралич, исцеленный лишь недавно.
Обычно я перечисляю их с севера на юг (Италия в этом смысле удобная страна, с превосходно структурированной осью). Итак, самый дальний север – почти Австрия – в городе Мерано, затем, чуть в сторону, на запад, в Сан-Ремо, затем – во Флоренции, потом, понятно, в Риме, потом, понятно, в Бари.
Располагать их исторически непросто, так как сначала надо разобраться, что такое настоящая церковь, а что нет. Римская церковь, к примеру, старше по времени основания, однако существовала внутри наемного палаццо, и русские флорентийцы, выстроившие отдельный храм, полагали его первым настоящим.
Впрочем, историку надо предпочитать исторический инструментарий, и я оставлю в стороне географию, пусть и более наглядную.
История русского православия была весьма сложной, и на распутывание клубка первоначальных инициатив, остававшихся порой на бумаге, ушло немало времени. Как и в других зарубежных странах, церковное дело тогда увязывалось с государственным, с резонами высокой дипломатии. Для Италии все усложнялось тем, что ее тогда еще «не было» – на Апеннинском полуострове существовало с десяток государств, с которыми у России завязывались отношения. Важному императорскому дипломатическому представительству полагалась посольская церковь, вне зависимости от того, жили ли в данном мини-государстве православные россияне или нет. Содержание таких церквей отводилось на счет Министерства иностранных дел, и оно определяло, говоря по-современному, приоритеты. А хлопот дипломатам предстояло немало – нужно было найти подходящее помещение, получить разрешение («благословение») от Священного Синода, согласовать все дело с местными властями – иногда бóльшими католиками, чем Папа Римский, перевести за границу иконостас, антиминс, утварь, подобрать батюшку, желательно образованного полиглота, желательно монашествующего, без отпрысков, и, наконец, выделить ему жалование, а зачастую не только ему одному, но и паре помощников.
Первый дипломатический десант на Апеннины произвела Екатерина II, готовившая натиск на Средиземноморье, к вожделенным Проливам. Отсюда – и первые посольства, и первые церкви. Не обошлось и без человеческого фактора – в итоге первой церковью (но еще не «настоящей») стала церковь в Венецианской республике, устроенная в 1784 году заботами благочестивого посла графа Семена Воронцова: он устроил посольский храм на собственные средства, не дожидаясь фондов от МИДа. Кончина в Венеции в том же году горячо любимой жены и другие обстоятельства вынудили графа уехать в Лондон, где он успешно проработал послом более двадцати лет.
В 1799 году Наполеон растоптал независимость Лагунной республики – российское посольство, а также его церковь закрыли. Но приоритет остался. И нынешняя русская православная община в Венеции, которую сейчас «приютили» в одном католическом храме, им гордится.
Следующие решения принимались только на бумаге. Бурное наполеоновское время отодвинуло в сторону церковные проекты. Особенно долго не осуществлялся указ Священного Синода от 1803 года относительно Рима. Дело в том, что ни Россия, ни Папское государство особо не стремились к дипломатическим связям и при первых затруднениях не без удовольствия их прерывали. В результате постоянная русская церковь, во имя св. Николая, появилась в Вечном городе в 1836 году – и ее сейчас можно считать старейшей из существующих. Для создания ее убранства дипломаты тогда привлекли наших художников, живших в Риме на стипендии Академии художеств. Самой знаменитой стала работа Карла Брюллова для царских врат.
Посольская церковь кочевала из одного палаццо в другой, вместе с царскими дипломатами, а после революции ее убранство, вместе с картинами Брюллова, эмигранты разместили в Палаццо Чернышофф, где все это благополучно пребывает по сию пору. Но опять-таки скромную домовую церковь – итальянцы называют их капеллами – русская колония в Италии не считала «настоящей».
В те же годы, наряду с государственными инициативами, стали действовать инициативы частные. Пальма первенства тут принадлежит семейству графов Бутурлиных, которые в 1818 году, со всем своим скарбом, громадной библиотекой и крепостными, переселилось во Флоренцию, – по нашим сведениям, это была первая русская семья, переехавшая в Италию на «пмж» (извините за анахронизм).
Кроме Бутурлиных, во Флоренции православную церковь устроили их соотечественники (и соперники) Демидовы. На севере, в Бергамо, свой храм завела маркиза Терци, в девичестве княжна Голицына. Ей же удалось обеспечить проживание первого постоянного священника в Италии, архимандрита Иринарха (Попова), в то время как остальные долго довольствовались эпизодическими наездами местных священников греческого происхождения. Однако все они по-прежнему считались «капеллами»…
В конце концов первая настоящая русская церковь в Италии появилась в 1859 году, когда группа курортников-россиян, постоянно проживавшая у ласкового Средиземноморья, собрала по подписке средства и выстроила, под высоким патронажем вдовствующей императрицы Александры Федоровны, храм. Однако уже на следующий год этот приоритет был навсегда утрачен. Дело в том, что церковь возникла в Ницце, которую пьемонтские монархи, ввиду их планов по объединению всей Италии, уступили в 1860 году Франции.
В итоге первой настоящей русской церковью теперь по праву считается флорентийская. Странно, конечно, что это случилось не в Риме, где нужда в ней была сильнее.
И снова человеческий фактор: энергичный священник Владимир Левицкий организовал широкую кампанию за храмостроительство, собрав у местных русских (в первую очередь, у Демидовых) средства и пригласив архитектора – академика Михаила Преображенского. Великолепная постройка в московско-ярославском стиле, возведенная в 1903 году, пришлась по душе даже взыскательным флорентийцам, прозвавшим ее «бирюзовой красавицей».
А что же Рим? Понятно, что Вечный город не мог остаться в стороне от таких процессов: тут возник специальный комитет, нашли прекрасный участок, одобрили – после горячих споров, как полагается, – архитектурный проект и торжественно заложили первый камень. Но закладка произошла в 1915 году… В итоге настоящий храм в Риме, да, появился, но спустя почти сто лет, в другом месте, по другому проекту, демонстрируя при этом возвращение новой России к старым ценностям.
К «дореволюционным» русским храмам осталось прибавить еще три. Два из них, как и храм в Ницце, относились к категории «курортных» – церковь в Сан-Ремо, тоже в московско-ярославском стиле, освященная в 1914 году, и церковь в Мерано, освященная в 1884 году. Тут хронологическую последовательность нам пришлось поменять, так как город Мерано и весь Южный Тироль Италия получила от Австрии в качестве трофея в 1918 году, после окончания Первой мировой войны. Меранскую русскую церковь в рамках истории православия можно, таким образом, считать компенсацией за отошедшую к Франции церковь ниццскую.
Панораму императорских храмов следует завершить прекрасным подворьем в Бари, вдохновенно спроектированным Алексеем Щусевым – на сей раз в духе псковско-новгородского зодчества, отлично подходящего для романского облика Апулии. Барград (как ласково русифицировали этот город в отечественной традиции), хранящий важнейшую реликвию – мощи св. Николая Чудотворца, – без русской церкви обойтись не мог. Ее строительство вело Императорское Православное Палестинское общество под личной опекой августейшей председательницы – великой княгини Елизаветы Федоровны, ныне преподобномученицы Елисаветы.
Однако и тут хронология непроста, так как судьба Барградского подворья выходит за рамки истории Российской империи: его главный храм освятили уже в 1955 году, ради чего приехало эмигрантское духовенство из Парижа. Из русских людей тогда в Бари жила лишь семья священника и одна монахиня. Необычное событие широко осветила «Русская мысль».
Врез:
Первая статья автора о русском православии в Италии – «Русские песнопения в Сан-Ремо» – появилась более двадцати лет назад, 31 апреля 1994 года, в еженедельнике «Русская мысль». С тех пор Михаил Талалай много писал на эту тему, что стало основой его диссертации и содержанием его монографии «Русская церковная жизнь и храмостроительство в Италии», получившей престижную Макарьевскую премию в 2013 году.
