Юрий Ключников: «В сердечной книге не желтеть страницам…»
Александр Сенкевич
В Новосибирске 18 апреля 2024 года на девяносто четвертом году жизни скончался Юрий Михайлович Ключников, старейший поэт Сибири, философ, переводчик, эссеист, общественный деятель. Это был скромный и талантливый человек, до последних своих дней обладавший незапятнанной совестью, немыслимой работоспособностью и душевной бодростью. Казалось, что благодаря этому он доживет до ста, а может быть, и более лет.
Ключников, как и многие русские писатели, не был особенно взласкан судьбой. Несмотря на это прискорбное обстоятельство, он с выбранного им в жизни прямого пути на кривую дорожку никогда не сворачивал и с власть предержащими в поддавки не играл.
Уже со времен молодости он проявлял обостренный и углубленный интерес к вещам неустаревающим и для человечества неумирающим – к шедеврам мировой литературы. Они стали для него основательным подспорьем в углубленном познании жизни и людей. Ведь Ключников собственное бытие сопрягал с художественно значимыми сочинениями своих великих предшественников. С их помощью он утверждался в гуманистической позиции, которую избрал как основу своей повседневной творческой деятельности. При этом он силой своего таланта преодолевал искушение подделываться под кого-то из классиков. Только в преодолении эпигонства, как он полагал, собственные произведения становятся индивидуальными или, как говорил Александр Бенуа, «определенно художественными».
Из всех знакомых мне обозначений таланта, наиболее убедительным представляется честное признание польского писателя Альфреда Конара: «Талант это способность делать то, чему нас никто не учил». Не уступает ему в четкости мысли и другой писатель, на этот раз мой соотечественник Сергей Довлатов: «Талант – это как похоть. Трудно утаить. Еще труднее симулировать».
Таким образом, для Юрия Ключникова литературное наследие прошлого было всего лишь камертоном, с помощью которого он настраивал свою лиру.
Обостренный интерес к литературной классике не угас в Ключникове и в преклонные годы, о чем свидетельствуют его вольные переводы и переложения шедевров поэзии разных народов и эпох.
Так, в 2015 году издается его поэтический сборник «Душа моя, поднимем паруса!», состоящий из его собственных произведений, вольных переводов французской поэзии, а также подражаний персидской (суфийской) поэзии.
Вскоре выходят еще два поэтических сборника: вольные переводов французской поэзии «Откуда ты приходишь, красота?», а в 2016 году – «Караван вечности», вольные переводы суфийской поэзии VIII–XX веков (второе, расширенное издание появилось в 2023 году).
В 2018 году издается сборник «Поднебесная хризантема» – антология китайской поэзии, охватывающая 30 веков, с X века до н. э. до XX столетия. А еще через три года выходит книга «Слово Ариаварты», сборник, охватывающий 35 веков индийской поэзии. Для меня, по профессии индолога, этот сборник был, как бальзам на душу.
Ариаварта (или Арьяварта) в переводе с санскрита означает страна (или путь) ариев (благородных людей). Так называлась в древности центральная часть Северной Индии.
Увлечение Востоком и восхищение творческой деятельностью русских восточников Николая Константиновича Рериха и его жены Елены Ивановны привели Ключникова к первоисточнику – древнеиндийским текстам. Первым шагом к ним было ознакомление в конце 70-х годов с рериховским «Учением Живой Этики». Как и Рерихи, он также стремился поэтически осмыслить духовную культуру не только Запада, но и Востока.
Нет сомнения, что Николай Константинович и Елена Ивановна решительно воздействовали на формирование в Ключникове недогматической веры (хотя в последние годы он написал множество стихотворений, наполненных православным духом). В связи с этим вспоминается мысль Бориса Пастернака, высказанная в интервью А. Нильсону, «о возрождении религии не как церковно-религиозной догмы, но как жизнеощущения».
С появлением у Ключникова подобного жизнеощущения у него возникло желание сделать собственное поэтическое переложение «Бхагавадгиты», «Песни Господней». В Индии ее называют просто – «Гита» (Песнь). Она входит в шестую книгу («Бхишмапарва», главы 23–40) древнеиндийского эпоса «Махабхарата».
«Бхагавадгита» стоит в одном ряду с такими священными текстами, как Тора, Библия, Коран. Ее содержание составляет философская беседа между воином Арджуной и его колесничим Кришной, в конце которой последний раскрывает Арджуне свою божественную сущность.
В России «Бхагавадгита» стала известна в 1788 году благодаря просветителю и издателю Николаю Новикову.
За основу своего поэтического переложения «Гиты» Ключников выбрал академический перевод с санскрита, сделанный московским санскритологом Всеволодом Сергеевичем Семенцовым (1941–1986).
Могу представить, с какой страстью и воодушевлением мастер погрузился в работу над поэтическим переложением «Бхагавадгиты», в который раз продемонстрировав своей творческой деятельностью «всемирную отзывчивость русского человека». Как известно, именно о ней говорил Федор Михайлович Достоевский в знаменитой «Речи о Пушкине».
Не скажу, что темп работы, который задал себе Ключников в соответствии с грандиозностью замысла, дался ему легко. Ведь (цитирую из той же самой речи Ф. М. Достоевского) «усваивать дух и идеи чужих народов, перевоплощаться в духовную суть всех наций» – это, скажу вам, не решетом воду мерить.
Дхарма Юрия Ключникова
Среди многих мудрых изречений из басен, поэм и трактатов древней Индии существует несколько основополагающих. Одно из них я процитирую: «Ни сегодня, так завтра погибнет наше тело среди горестей и болезней. Что пользы преступать ради него долг?». Изречение это взято из «Гиты». Понятие долга (дхарма) для индуиста куда многозначней, нежели схожее представление о нем в других религиях, и потому-то непереводимое на другие языки одним словом.
Вот как его растолковывал известный индолог Ростислав Борисович Рыбаков (1938–2019), обладавший не только обширной эрудицией, но и редким сегодня даром просто и доходчиво говорить о сложном: «Любопытно, что именно дхарма (при всем разбросе значений этого слова) свидетельствует о том, что индуизму вообще чуждо понятие хаоса, в том числе и при оценке окружающего мира. Как бы ни гуляли подвыпившие боги, какие космические катаклизмы ни сотрясали бы Землю и Вселенную, но все и везде подчинено неукоснительному порядку, все разложено по полочкам, все расписано, как в идеально-бюрократических инструкциях. И этот порядок, и эти “инструкции” и схватываются термином дхарма.
Дхарма человека – это нескончаемый перечень его обязанностей: по отношению к предкам, к богам, к окружающим, ко всему живому и неживому. Дхарма – это не только порядок, но и качество жизни. Это правило нравственного поведения, возведенное в долг. Нравственность не рекомендуется, нравственность жесточайшим образом предписывается. Нарушение дхармы есть преступление космическое».
Уже в первой главе «Гиты» появляется понятие «дхарма». Известно, что в Индии устное слово, передаваемое многими столетиями (а может, и несколькими тысячелетиями) из поколения в поколение от духовного наставника, мудреца (риши) ученику, ценится намного выше, чем слово, написанное и сохраненное в рукописи или в книге. Вот почему в этой стране священные тексты индусы или, как сейчас говорят, индуисты, называют шрути – «услышанное» (перевод с санскрита), а тексты, созданные людьми – смрити, то есть «запомненное» (перевод с санскрита). «Гита», разумеется, считается священным текстом, относящимся к шрути.
Как справедливо отмечает профессор Сергей Серебряный, «В. С. Семенцов в своей книге о “Гите” («Бхагавадгита» в традиции и в современной научной критике». – А. С.) проводит мысль, что “Гита” предназначалась не просто для чтения, а для своего рода “медитации”, нацеленной на коренное преобразование сознания».
Современному человеку ой как необходимо неукоснительное исполнение своего долга перед лицом Бога, возложившего на него ответственность за сохранение жизни на Земле и в ближайшем Космосе. Ключников был убежден, что именно в этом и состоит главное наше предназначение – осуществлять попечительство над миром живых существ и окружающей нас природы.
Что тут разглагольствовать! Без вечных ценностей человечеству не выжить. Кирдык ему будет! (Боевой клич «Кирдик!» для тюркоязычных народов означал, что вражеская крепость или укрепление взяты). Чтобы этого не случилось, каждый человек должен чувствовать ответственность перед другими народами и Богом и следовать своей дхарме. А для этого прежде всего необходимо научиться управлять самим собой, своими мыслями и поступками.
Борис Пастернак в письме к двоюродной сестре Ольге Михайловне Фрейденберг (1890–1953) писал: «Я многое предвидел, а главное, я многого не в силах был принять <…>. Время мое еще далеко».
Время, которого желал и жаждал великий русский поэт, не просто приблизилось к нам вплотную, мы в нем уже существуем и действуем. Вот почему новое поэтическое переложение на русский язык «Бхагавадгиты», осуществленное Ключниковым и избавленное от академической усложненности, полностью соответствует вызовам XXI века. Другого и быть не могло.
Ключников много лет следовал своей дхарме – сеял в людских душах разумное, доброе, вечное. Он и в тот раз не ограничился только поэтическим переводом «Гиты», а создал целую книгу «Слово Ариаварты», состоящую из переложений индийской поэзии. Начинается она с древнейшего гимна из «Ригведы», названного Ключниковым «Молитва богу Агни». В сборнике также присутствуют фрагменты древнеиндийского эпоса «Рамаяна», авторство которого приписывается легендарному мудрецу Вальмики. В этой книге Ключникова существуют и фрагменты эпоса «Тируккурал», автором которого называют легендарного тамильского поэта Тируваллувара, а также религиозно-философская поэзия Свами Вивекананды (1863–1902), Ауробиндо Гхоша (1872–1950), Инайята Хазрата Хана (1882–1927).
В авторском переложении Ключниковым лирики индийских авторов от Калидасы (годы рождения и смерти неизвестны; индийская традиция относит его жизнь к I веку до н. э.) и Сурдаса (1478/1479–1582/1583). до Сароджини Найду (1879–1949) чувствуется упоение жизнью во всем ее разнообразии. Большинство переводимых им индийских поэтов относятся к индуистской традиции, но есть авторы, которые разделяют исламские духовные представления, в основном связанные с суфизмом, мистико-аскетическим движением в исламе, возникшим в VIII–IX веках и окончательно сформировавшимся в X–XII веках. Из поэтов прошлого, принадлежащих традиции ислама и суфизма, Ключников выбрал Кабира Даса (1440–1518), Мирзу Галиба (1796–1869), Инайята Хана (1882–1927), Мухаммада Икбала (1873–1938). Есть в сборнике и переводы стихотворений современных поэтов, пишущих на языке хинди – Хариваншрая Баччана (1907–2003) и Ашока Ваджпейи (1941).
При переводе с восточных языков Ключников пользовался подстрочниками, а в каких-то случаях брал чужой нерифмованный перевод, добиваясь, чтобы все строки были украшены рифмой. Он не ставил перед собой задачу достичь буквальной точности. Цель им не скрывалась – ввести индийскую поэзию в отечественную поэтическую традицию с ее законами и эстетикой, пересказать ее по-русски. Ради красоты слога в каких-то случаях приходилось жертвовать точностью перевода. Такая жертва, на мой взгляд, в целом была оправданной. Это был не труд профессионального переводчика, но работа художника, который рассказывает нам, какой, согласно его мнению, является поэзия Ариаварты. И эта творческая задача была им успешно выполнена. В вольных переводах и переложениях Ключникова определенно чувствуется дух загадочной Индии.
Сократ: «Мудрость – царица неба и земли»
Кажется, нет особой необходимости заново переводить или вольно перелагать на русский язык сочинения Шекспира. Ведь уже было сделано великое множество талантливых переводов и переделок. Кто только за это не брался, начиная с Екатерины II. Бытует к тому же мнение, что под именем Уильяма Шекспира творили несколько человек. Однако поражает совсем другое. Магнетизм до сих пор окончательно не проясненной личности английского драматурга и поэта настолько велик, что мало кто из русских писателей и переводчиков, знающих английский язык, устоял перед искушением взяться за воспроизведение в русском слове его сюжетов, образов и мыслей. Многие из русских литературных классиков «замахивались» на Шекспира и не единожды. Случалось, что их переводы произведений, созданных 400 лет назад, не уступали оригиналу по художественному совершенству и эмоциональному воздействию на читателя.
В 2020 году выходит новая книга поэтических вольных переводов и переложений Юрия Ключникова «Сонеты и поэмы Шекспира. Поэзия шекспировской эпохи», в которой к сочинениям Уильяма Шекспира примыкают более 80 стихотворений его современников. Это Эдвард Спенсер (1552–1599), Уолтер Роли (1552/1554–1618), Джордж Чапмен (1559–1643), Мэри Сидни, графиня Пембрук (1561–1621), Джон Донн (1572–1631), Кристофер Марло (1564–1593), Бен Джонсон (1572–1637) и многие другие.
Надо ли говорить, насколько впечатляет этот перечень имен! Стихотворения сопровождаются биографиями авторов, очерком – исследованием переводчика, озаглавленного им «Бездонная тайна Уильяма Шекспира», а также статьей шекспироведа, лингвиста и переводчика Марии Дмитриевны Литвиновой (1929–2020), «Сонеты Шекспира и поэзия шекспировской школы в переводах Ю. М. Ключникова».
«На перевод сонетов Шекспира и стихотворений поэтов елизаветинской эпохи всегда накладывается личность переводчика, – пишет Литвинова. – Поэзия Шекспира оказалась созвучна душе Ключникова, и он перевел ее так, как воспринял <…> Ю. М. Ключников, поэт Божьей милостью, на протяжении многих лет интересовался и глубоко изучал мировую духовную культуру, основные постулаты мировых религий и сакральных учений Востока и Запада».
В 2021 году из печати выходит сборник Юрия Ключникова «Растущая любовь», состоящий из 120 стихотворений и поэм Джона Донна (1572–1631), великого английского поэта. Его творчеству Ключников уделял особое внимание.
Сама жизнь Юрия Михайловича не напоминает ровную дорогу без ям и колдобин. Он жил по-своему, и эта жизнь была разнообразнее и насыщеннее, чем у многих его сверстников.
В интересе Ключникова к шедеврам мировой поэзии и их создателям существовала причина возвышенная, можно сказать, метафизическая. Он пытался, как я полагаю, узнать практически непознаваемое. То, что находится в ведении и рассмотрении либо людей не от мира сего, либо земных владык.
Андре Моруа: «Смерть превращает жизнь в судьбу»
В 2022 году из печати выходит внушительная по формату и количеству страниц (555) антология «Песни тысячелетий. 43 века мировой поэзии в переводах и переложениях Юрия Ключникова», куда вошли переводы и переложения шумерской, вавилонско-ассирийской, древнеиранской (авестийской), древнеегипетской, древнегреческой, древнеримской, среднегреческой (византийской), французской, английской, немецкой, итальянской, испанской, сербской поэзии. Добавлю, что каждой поэтической подборке предшествуют небольшие вводные статьи, поясняющие тексты и предоставляющие читателям подробные биографии поэтов, написанные Юрием Ключниковым совместно с сыном Сергеем, писателем и культурологом. Эти материалы присутствуют в разделах «Античная поэзия», «Византийская поэзия», «Французская поэзия» и т. д.
Процитирую небольшой отрывок из аннотации к этому уникальному труду: «Антология охватывает огромный пласт времени – почти 43 века существования человечества – и дает объемное представление о том, как развивалась мировая поэзия и какие темы волновали умы и сердца тех, кто воспевал красоту в своих стихах».
Всего же Ключников перевел и переложил 2700 стихотворений с 40 языков мира.
Вслед за Иммануилом Кантом Юрий Ключников мог бы сказать: «Две вещи наполняют душу всегда новым и более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Вся жизнь Ключникова, писателя и мыслителя, подтверждает это высказывание немецкого философа, призывающего человека к самосовершенствованию и самовоспитанию.
Печататься Ключников начал с юношеского возраста. Первые стихи пятнадцатилетнего поэта были опубликованы в 1945 году в районной газете города Ленинск-Кузнецкий Кемеровской области. В центральных изданиях его стихотворения появились намного позднее. Их подборка была напечатана в журнале «Москва» в 1981 году, через 36 лет после его дебюта в районной многотиражке.
Уже его первые столичные публикации были встречены критикой благожелательно. Например, выдающийся критик Лев Аннинский (1934–2017) писал о нем в 2010 году: «Юрий Ключников – замечательный сибиряк, “веселый странник золотого века”, сумел выносить в душе и явить в творчестве истинно русское, то есть непоколебимо православное, мироощущение и по сей день является хранителем этого непобедимого образа мыслей. Тысячи своих строк он выдержал в рамках державинско-пушкинской традиции, не польстившийся ни на какие авангардистские уловки. В его душе всегда жило ощущение некоего высшего начала, в свете которого получают смысл и советская власть (другой нет), и христианское вероучение».
Откликнулся в 1981 году на сочинения Ключникова, еще до отзыва Льва Аннинского, и выдающийся русский писатель Виктор Астафьев (1924–1989): «Каким-то кружным и долгим путем до меня дошли Ваши стихи, и прочел я их с удовольствием… Среди них есть стихи совершенно зрелые, крепкие по мысли и форме».
Однако хвалебные отзывы собратьев по перу не создали вокруг имени Ключникова водоворота читательских восторгов. Недаром же утверждал Сергей Есенин: «Большое видится на расстоянии».
Определенно можно сказать, что Ключникова привлекали все эпохи истории человечества, запечатленные в поэтическом слове. Он, как неутомимые искатели кладов и сокровищ, надеялся в поэтических шедеврах всех времен и народов найти ответы на заковыристые вопросы. Его интересовало происхождение человека. Откуда появились первые люди и что ожидает нас в ближайшем будущем? Ему хотелось понять, что же такое человек разумный. Чей-то эксперимент, результат эволюции или природная случайность? В зависимости от ответов на эти вопросы прояснялась и миссия человека на Земле. Что он должен делать или не делать на протяжении своей жизни? Иными словами, на человеке либо лежит, либо не лежит ответственность за живую природу нашей планеты и ее будущее.
Сам Ключников пришел в конце концов к пониманию того, что появление человека на планете Земля не случайно, что на него возложена свыше божественная миссия. Поэтому общественная, бытовая и профессиональная деятельность людей должны способствовать ее выполнению. Для каждого из нас эта миссия индивидуальна, но задача, поставленная перед нами Творцом, всеобщая и отражает Его замысел – способствовать эволюции души в материальном мире и нашем теле.
В сущности, Ключников в своих переводах и собственных стихах предлагал каждому из нас стать соучастниками этого духовного процесса. Неслучайно вслед за вольными переводами поэзии Шекспира, английских поэтов елизаветинской эпохи, классиков испанской и французской поэзии разных веков он взялся за труд совсем уж тяжелый и неблагодарный – изложить в своей интерпретации китайскую поэзию тридцати веков и суфийскую поэзию VIII–XX веков в сохранившихся лучших ее образцах.
Теперь понятно, почему Ключникова заинтересовали «Учение Живой Этики» Рерихов, мистический Пушкин, философия основоположника современной космонавтики Константина Циолковского, творчество поэта и мистика-духовидца Даниила Андреева. Он попытался понять и рассказать своим читателям во что верил Василий Шукшин, по-своему объяснить роман Бориса Пастернака «Доктор Живаго», литературный путь Александра Блока, начатый со стихов о Прекрасной Даме, напряженные отношения Шолохова и Солженицына. Он отдал дань глубокого уважения памяти Сергея Есенина и убитого большевиками Николая Гумилева.
Все названные мной люди – персонажи его философско-полемической книги «Лики русской культуры», выпущенной двумя тиражами (в 2009 и 2013 гг.).
Юрий Ключников – один из немногих современных русских поэтов, увеличивший собой число бессмертных. Ибо он смог в своем творчестве достигнуть того, о чем писал Уильям Блейк (1757–1827):
В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир – в зерне песка,
В единой горсти – бесконечность,
И небо – в чашечке цветка.
(Перевод Самуила Маршака).
Закончу свои размышления стихотворением Юрия Михайловича Ключникова:
В сердечной книге не желтеть страницам,
Пока в ней дни без страха шелестят.
Мы любим в пятьдесят сильней, чем в тридцать,
А в семьдесят смелей, чем в шестьдесят.
Повсюду раздается: кайся, грешник,
Страх Божий да приидет в жизнь твою!
Но чем я ближе к смерти, тем сердечней
Земную жизнь и всякую люблю.
Страшиться ли загробных адских вихрей,
Когда их здесь немало перенес?
Я выносил у сердца этот тихий
Цветок любви,
Он очень трудно рос.
Под небом то лихим, то нежно-синим,
В болотах, на песке и на горах –
Цветок любви к измученной России,
Которой никакой неведом страх.
Эпилог
За день до кончины Юрия Михайловича Ключникова в ООО «Наука и религия» вышел его последний поэтический сборник «Муза и молитва: христианская поэзия народов мира в переводах и переложениях Юрия Ключникова» (почти 800 стр.).
В аннотации к сборнику говорится: «Книга представляет собой первую христианскую поэтическую антологию на русском языке, созданную одним человеком, и содержит 255 стихотворений христианской направленности, написанных 132 поэтами разных континентов (Западной и Восточной Европы, Северной и Латинской Америки, Африки») и регионов (Малой Азии, Кавказа), народов и конфессий. Преобладают стихи православных поэтов, но немало поэтов католиков и протестантов. Среди них есть и канонизированные святые различных конфессий, священнослужители или ревностные прихожане разных церквей, но есть и светские поэты, по тем или иным причинам обратившиеся к христианским темам.
Помимо переводов и переложений представлены биографии переведенных поэтов, несколько стихотворений автора на христианские темы (они выделены курсивом), а также вводная статья протодиакона Владимира Василика, два предисловия – от автора и от сына поэта и издателя книги, культуролога Сергея Ключникова, – и отзывы ряда священнослужителей Русской Православной Церкви. <…> Книга раскрывает проблемы духовных исканий человека, его внутренней работы над своими недостатками, воспитания совершенных качеств, взаимоотношений со сферой духа, молитвой и самим образом Спасителя и святыми, а также темы русской и мировой истории, связанной с христианской традицией, что позволяет рекомендовать ее самому широкому кругу читателей».
