8 февраля без объявления войны Япония осуществила коварное нападение на русский флот на рейдах Порт-Артура и Чемульпо
Тео Гуриели
Уже в начале 1890-х годов политический горизонт в Европе начал серьезно меняться. Вызвано это было в первую очередь экономическими мотивами. Колониальные державы, приобретя рынки сбыта и источники дешевого сырья, чувствовали себя намного комфортнее, нежели страны, не успевшие или не желавшие стать колониальными и теперь стремившиеся досадить своим более удачливым соседям, в первую очередь Англии и Франции.
Германия, к примеру, которая раньше в большинстве международных дел принимала сторону Англии, все больше вовлекалась в политические маневры в Африке и Южной Америке, стараясь создать свои колониальные анклавы на этих континентах. В политических кругах страны все шире пропагандировалась идея превращения в германскую колонию Турции. Междуречье Тигра и Ефрата проводники германского колониализма планировали превратить в житницу Германии и в гигантскую хлопковую плантацию.
Параллельно разрабатывались планы приобретения земель и в Европе. Сторонники создания колониальной Германской империи не видели никаких препятствий, в том, чтобы захватить, скажем, Скандинавию, Голландию, часть Швейцарии и даже железорудные земли Франции. Австро-Венгрию, которая была тогда союзницей Германии, планировалось превратить в часть Германской империи: предполагалось, что она станет своего рода мостиком на Балканы, откуда было рукой подать до Турции.
Но еще серьезнее были планы германских империалистов применительно к Российской империи. По сути, политико-экономические планы германской элиты по расчленению России, по захвату Прибалтики, Украины и Кавказа были спустя сорок лет попросту взяты на вооружение Гитлером: их планировали осуществить в полном объеме.
Однако среди представителей элиты были и реалисты. Они видели огромную опасность для Германии в вооруженном конфликте с Россией (их опасения, как мы знаем, оправдались в годы Второй мировой войны). Но и тогдашнее правительство Германии призывало «пангерманистов» и радикальных представителей военных кругов к сдержанности, во всяком случае до тех пор, пока Германия не найдет общего языка с другими мощными державами, включая Англию, которая в тот момент ссориться с Германией не желала, так как у нее развивался конфликт с Францией из-за господства над Верхним Нилом и шла подготовка к войне с бурами в Южной Африке.
Но все западные державы неожиданно объединило одно: рост русского влияния и военной мощи на Дальнем Востоке. Этот регион всегда очень интересовал и европейские державы, и США: он был огромным рынком сбыта разных товаров, гигантской кладовой природных ресурсов и вдобавок ко всему ключом к Тихому океану. Колониальные державы беспокоили рост морской мощи России на Дальнем Востоке, усиление ее политических позиций в регионе, увеличение экономического влияния на страны Восточной Азии. Россия тем самым мешала притязаниям Англии, Германии и даже Голландии на колониальную экспансию в дальневосточном регионе.
На протяжении веков западноевропейские страны и США, которые подчас становились их ситуативным союзником, время от времени применяли один и тот же стратегический прием: они находили страну, которая бросала вызов России, а потом, когда она напрямую ввязывалась в войну с Российской империей, присоединялись к ее военным усилиям. На Ближнем Востоке такой страной несколько веков была Турция. На Дальнем Востоке тараном западного сообщества стала Япония.
В 1870–1880-е годы Страна восходящего солнца превратилась с серьезную военную силу. Эта метаморфоза была бы, конечно, абсолютно невозможна без строительства военных кораблей для японского флота в США, Великобритании, Голландии и Германии. Орудия для японского флота поставляли главным образом Германия и США, причем именно из Америки Япония получала корабельную артиллерию самых современных типов.
Наращивая свой новый флот, Япония с каждым годом становилась все более агрессивной силой. Эксплуатируя залежи минеральных ресурсов на континенте, Япония тратила огромные суммы для усиления своего флота и начала делать попытки территориальных захватов. Первой попыткой такого рода был захват Формозы (Тайваня), но вскоре японцам пришлось покинуть остров. Этого потребовала Англия, которая владела Гонконгом и практически полностью контролировала шанхайский анклав. Это давало ей право считать себя владычицей всех вод, омывающих Средний и Южный Китай.
Надо сказать, что у японского милитаризма были более широкие планы, чем просто создание морских и военных баз на островах вокруг Китая и к северу от Японии. Речь в японских штабах шла о захвате большого плацдарма на континенте, который впоследствии мог бы использоваться для масштабной аннексии территорий в разных районах азиатского материка. Параллельно ставилась задача резкого ослабления политических и военных возможностей России в регионе, для чего и велись быстрая модернизация флота и приобретение новых кораблей и морских вооружений.
Споры и диспуты между японскими генералами и адмиралами по поводу стратегических решений закончились в пользу такого плана: районом создания материкового плацдарма была избрана Маньчжурия. Выбор был продиктован целым рядом соображений. Малонаселенная и самая близкая к Японии часть Китая, Маньчжурия не имела достаточно войск, что делало ее крайне уязвимой для иностранного вторжения.
А между побережьем и Маньчжурией лежала Корея, которая была своего рода ключом к входу в Японское море. Корейский монарх являлся вассалом китайского богдыхана, и усилия Японии было решено направить на то, чтобы оторвать Корею от Китая и подчинить ее себе.
На первом этапе японское правительство организовало отправку в Корею множества своих агентов под видом торговцев, мелких предпринимателей, ремесленников. То была не просто широкая шпионская сеть; агенты Токио вели там хитроумную пропагандистскую деятельность, подкупали чиновников, судей, полицейских. Основные усилия были направлены, однако, на создание прояпонской партии в высших эшелонах власти в Сеуле, в первую очередь при королевском дворе, для чего широко использовались подкуп, шантаж и прямые угрозы.
В Китае явно не сознавали опасности такого японского проникновения в Корею, хотя этот процесс продолжался как минимум два десятилетия. Ли Хун-чжан, один из крупнейших китайских политиков того времени, который ведал вопросами иностранных дел, еще в 1880-е годы призывал Корею заключать договоры с иностранными державами, включая Россию, чтобы противостоять политической экспансии Японии. Согласно дипломатической моде того времени, он называл это «применением одного вида яда против другого»: то был прием, который слабые страны нередко использовали в своей политической игре, чтобы, стравливая потенциальных захватчиков друг с другом, оставаться на плаву как можно дольше.
Но японских дипломатов было не так легко перехитрить даже такими приемами. Они считали, что ни договоры, ни соглашения между государствами не являются гарантом выполнения условий договорных отношений; они начисто отвергали международное право, считая, что в борьбе между государствами существует только одно право – право сильного. В 1889 году премьер-министр Японии князь Ито Хиробуми откровенно заявил Ли Хун-чжану, что претензии Китая на Корею имеют лишь «сентиментальный» и «исторический» характер. Между тем у Японии они основываются «на экономической необходимости», то есть на потребности в корейском рынке и ее территории для колонизации. Еще никогда колонизаторы не были так откровенны в своих притязаниях на чужие земли.
В 1885 году между Японией и Китаем был заключен договор, согласно которому оба государства обязывались не посылать в Корею войск без взаимного извещения. Тем самым Китай де-юре признавал за Японией право вводить ее войска в Корею, пусть и при «определенных условиях». Но представители обеих стран, заключая этот договор, конечно же, лицемерили. Подписав договор, китайское правительство начало прилагать огромные усилия, чтобы китайские позиции в Корее как можно быстрее упрочились. Скоро глава китайской миссии в Сеуле, некто Юань Ши-кай, искусный политик и талантливый дипломат, на какое-то время приобрел такие политические возможности в Корее, что его даже называли «хозяином корейских земель»
Именно в этот период стратегическое значение Кореи стали осознавать и российские политики. Перед военными и дипломатами царским правительством была сформулирована такая задача: делать все, чтобы помешать Японии захватить Корею и создать там свой плацдарм, и в то же время как можно серьезнее мешать усилению в Корее позиций Китая, который в значительной степени контролировался Англией. Эта задача казалась выполнимой, потому что корейское правительство не раз посылало России сигнал, выражая заинтересованность в поддержке с ее стороны.
Еще одним фактором активизации российской политики на Дальнем Востоке стали соображения практического характера. Успех российских военно-политических акций в 1885 году в Афганистане чуть было не привел к действиям британского флота против русских сил на Дальнем Востоке. И правительство России, и военное министерство сознавали чудовищную угрозу таких действий. Стало известно, что нападение флота англичан на дальневосточные территории России не только возможно, но и вполне реально. По вполне понятным причинам сил на Дальнем Востоке у России было мало: передислокация русских войск из других районов России была крайне сложна, дивизиям пришлось бы преодолевать бескрайние просторы Сибири пешим порядком.
А так как Англия имела сильное влияние на Китай, он мог стать ее союзником в войне против Российской империи. Наконец, помимо опасности войны англо-китайской коалиции с Россией, существовала и другая смертельная опасность – война с Японией.
Угроза английского нападения на русские порты и эскадры заставила власти задуматься о строительстве железнодорожной магистрали из центральных районов страны до Владивостока. В 1891 году началось строительство Транссибирской магистрали Немаловажным фактором для осуществления этого грандиозного проекта стало то, что в 1892 году министром путей сообщения и министром финансов Российской империи был назначен Сергей Юльевич Витте. Политик, экономист, знаток международных финансовых операций и подлинный русский патриот, Витте представил в ноябре 1892 года императору Александру III докладную записку относительно ситуации на Дальнем Востоке. По сути дела, в этой записке анонсировалась большая финансово-экономическая и политическая программа. По мнению Витте, Транссибирская магистраль могла стать основной артерией для перевозки по суше ценных грузов, проходивших через Суэцкий канал, не говоря уже о том, что она служила бы для широких поставок русских промышленных изделий на китайский рынок.
В своей докладной записке Витте уделил много внимания и тому, насколько важна железная дорога со стратегический точки зрения. Он писал о том, что с созданием железной дороги можно серьезно усилить военный потенциал России на Дальнем Востоке, обеспечить ее Тихоокеанский флот всем необходимым. Он обращал внимание императора на то, что в случае развития конфликтов на территории Европы или на Дальнем Востоке сильный Тихоокеанский флот России станет важным фактором ее безопасности, так как будет в состоянии не только защищать интересы России в регионе, но и контролировать в Тихом океане коммерческое судоходство.
Планы, начертанные Витте, требовали воплощения, но проблема заключалась в том, что осуществлять их надо было по меньшей мере на десятилетие раньше. Вооруженный конфликт на Дальнем Востоке начался, когда строительство Транссибирской магистрали было далеко от завершения, и оборону дальневосточных рубежей России укрепить не удалось. Это очень дорого обошлось Российской империи.
Как и предполагалось, все началось с Кореи, где в 1893 году вспыхнуло восстание крестьян и ремесленников. Причиной его стало засилье в Корее дешевой японской промышленной продукции, разорявшей местных городских ремесленников. Огромное количество продуктов питания вывозилось из страны в Японию, в результате чего началось их резкое удорожание. Но особенно страсти разгорелись в 1894 году, когда началось разграбление домов и контор японцев, а заодно и корейских помещиков. У корейского правительства не было сил с этим справиться, и оно обратилось к Китаю за помощью. Китай послал в Корею около трех тысяч солдат.
Япония отреагировала посылкой в Корею намного более мощного контингента, оккупировав десяток портов. Столица Кореи была блокирована пулеметными отрядами.
Китайское правительство перепугалось не на шутку: оно не ожидало такого решительного шага со стороны японцев. Китайские министры тут же объявили, что с восстанием покончено и в японских войсках никто уже не нуждается. Они предложили одновременно вывести из Кореи и китайские, и японские войска. Ответ японцев не заставил себя ждать. Япония заявила, что не выведет свои войска из Кореи до тех пор, «пока в Корее не будут проведены реформы и установлен порядок», для чего требуется реорганизация местной администрации. Япония призвала Китай принять вместе с ней участие в проведении «корейских реформ». Это еще больше напугало китайские власти. Они понимали, что предложение совместно проводить реформы – это своего рода западня. Как только японские чиновники и военные получат доступ к местным административным органам в Корее, они тут же начнут контролировать политические процессы и экономическую жизнь во всех регионах, особенно на юге Кореи, затем получат рычаги влияния на местные элиты, а после – и на руководство страны. Как следствие этого, Япония в короткий срок начнет фактически распоряжаться всей Кореей. Поэтому китайское правительство, отвергнув все японские предложения, объявило, что они являются по своей сути недопустимым вмешательством во внутренние дела Кореи.
Результат можно было предсказать. 25 июля Япония начала боевые действия против Китая. Причем формально Япония объявила Китаю войну только спустя несколько дней, а именно – 1 августа 1894 года. Япония была, как видим, в новое время первой страной, которая решила не обращать внимания на такие «мелочи», как формальное объявление войны до начала боевых действий.
До японо-китайской войны наибольшее влияние на китайские власти имела, разумеется, Англия. Она, можно сказать, доминировала и в политической, и в экономической сферах. Поэтому в Королевстве опасались, что в результате этой войны будут в какой-то степени затронуты британские интересы. Но в среде английских промышленников, консервативных политиков, крупных коммерсантов и даже индийских богачей бытовала убежденность, что наибольшая угроза как для метрополии, так и для колоний исходит из России; во всяком случае таким был лейтмотив множества статей в проправительственной печати.
Рассматривая Россию в качестве своего потенциального противника и на Дальнем Востоке, Англия не только мирилась с успехами Японии, но даже приветствовала их, пусть и до поры до времени. Британские политики искренне надеялись использовать Японию в недалеком будущем против Российской империи, которой Англия уже много раз противостояла.
Принципиально другой была позиция русского правительства. Оно было встревожено развитием событий и отнюдь не желало оказаться соседом Японии, осуществлявшей территориальную экспансию, что вызывало тревогу за дальневосточные владения России.
Вопрос, какой должна быть реакция России на происходящие события, обсуждался на Особом совещании, в котором принимали участие министры и прочие видные деятели империи. Как правило, на Особом совещании председательствовал сам император. В течение японо-китайской войны Особое совещание собиралось четыре раза. И каждый раз оно демонстрировало разброс мнений по дальневосточному вопросу. Политики выступали за военные решения, а Генеральный штаб, лучше политиков знавший состояние дальневосточных соединений, ратовал за преимущественно политические решения.
На совещании 21 августа 1894 года было решено добиться совместно с Англией прекращения войны на основе сохранения status quo в Корее. Этот план ни к чему не привел. Япония продолжала войну, китайская армия была разбита, и Китай запросил мира. Япония заявила, что готова начать мирные переговоры, но то была громкая фальшивка, нужная лишь для того, чтобы исключить возможность иностранного вмешательства. Ни один японский политик не допускал в тот момент возможности мирных переговоров с Китаем и тем более прекращения войны. Но для вида японцы предпринимали некоторые шаги, чтобы ввести мировое сообщество в заблуждение. В январе 1895 года китайские уполномоченные прибыли в Кобо для переговоров, но японские дипломаты, стремясь затянуть войну, объявили их полномочия неубедительными. Заявив это, японцы продолжали военные действия.
1 февраля 1895 года в Петербурге было созвано второе Особое совещание. На нем были признаны факты захвата японцами таких стратегических территорий, как Корея, часть Маньчжурии, Ляодунский полуостров и Вэй Хай-Вэй. Министерство иностранных дел России предложило захватить остров Каргодо, что, по мнению российских политиков, могло бы стать стратегическим успехом России. Вокруг этого предложения развернулись жаркие дискуссии. Морское министерство, зная о неготовности российского флота к операциям такого рода, настаивало на том, чтобы действовать на суше и занять часть Маньчжурии. Против этой альтернативы выступил военный министр Петр Ванновский: он счел нецелесообразным и даже опасным использовать против Японии сухопутные войска. В итоге было принято решение войти в контакт с правительствами Англии и Франции и совместными силами надавить на Японию, чтобы независимость Кореи была обеспечена международным сообществом.
В марте 1895 года между Петербургом, Парижем и Лондоном было достигнуто соглашение о восстановлении корейской независимости. Япония была удивлена и даже несколько напугана таким проявлением единодушия трех держав в этом вопросе; более всего ее беспокоила возможность англо-русского сближения. Японские дипломаты без конца твердили, что их страна и не помышляет о том, чтобы лишить Корею независимости.
Но все эти заявления не стоили и ломаного гроша. 13 марта 1895 года Китаю был вручен текст японских мирных условий. В первую очередь Япония требовала отказа Китая от сюзеренитета над Кореей, которая объявлялась «полностью независимой». Всем было ясно, что эта независимость Кореи будет липовой: она должна стать простой декорацией, маскирующей фактическое господство Японии над Кореей. И это была лишь часть требований! Япония потребовала Ляодунский полуостров с южно-маньчжурским побережьем – от корейской границы до Инкоу, а также Формозу, Пескадорские острова, контрибуцию в размере трехсот миллионов таэлей и к тому же целый ряд коммерческих льгот, включая открытие Китаем семи новых портов для иностранной торговли и право навигации по верхнему течению Ян-Цзы.
Китайское правительство не имело сил для сопротивления. Ему пришлось принять эти тяжкие условия. В апреле 1895 года между Японией и Китаем был подписан Симоносекский мирный договор. Соглашаясь на унизительный мир, китайский уполномоченный Ли Хун-чжан втайне рассчитывал на иностранное вмешательство. Эта надежда имела основания: русское правительство после некоторых колебаний решило оградить себя и Китай от проникновения Японии на азиатский материк.
В этот решающий момент английский кабинет отказался вмешиваться в китайско-японские дела. Между тем, раз мир был уже подписан, русскому правительству нельзя было терять ни минуты. К этому времени министром иностранных дел Российской империи был назначен бывший посол в Вене князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский, обладавший большим опытом. Он, однако, не сразу решился открыто выступить против японских акций. Свои позиции в то время не обнародовали ни Франция, ни Германия, а Англия явно самоустранилась от решения проблемы. Первоначально он предлагал в качестве временного решения, чтобы Россия начала «некое сотрудничество с Японией»: она не будет возражать против японских действий, а компенсирует себя за японские завоевания приобретением незамерзающего порта на Тихом океане и Северной Маньчжурии для выпрямления линии Транссибирской магистрали. Николай II одобрил идею «компенсации»: он предлагал захватить Порт Лазарева в Корее и приобрести полоску земли, соединяющей его с русскими владениями.
Но все получилось иначе. Лобанову удалось заручиться обещанием германского правительства, что оно готово присоединиться к любому выступлению России за ограничение территориальных завоеваний Японии. Лобанов успел также получить обещание Франции действовать вместе с Россией. Это создало новую, более благоприятную для Российской империи ситуацию. Узнав об этом, участники Особого cовещания во главе с Витте высказались за радикальное решение: изгнать Японию с материка. Николай II долго колебался, прежде чем отказаться от Порта Лазарева, но в конце концов утвердил решение Совещания. В итоге получилось, что Россия одна взяла на себя роль защитника Китая от посягательств Японии, но тем не менее 23 апреля 1895 года представители России, Германии и Франции в Токио потребовали от японского правительства отказа от Ляодунского полуострова. Германская нота оказалась наиболее резкой, можно даже сказать, что она была составлена в оскорбительном для Японии тоне.
Выступление трех великих держав произвело в Японии отрезвляющее впечатление. В своей совокупности Россия, Франция и Германия располагали в дальневосточных водах весьма значительным военно-морским потенциалом, который существенно превышал японский. Это значило, что они могли угрожать морским коммуникациям японской армии в Китае и вокруг него. Японскому правительству пришлось уступить. 10 мая 1895 года оно публично заявило о возвращении Китаю Ляодунского полуострова, но при этом увеличило контрибуцию на 30 миллионов таэлей.
Соглашение стало крупным успехом России. Японские власти допустили серьезный промах: они явно не сумели учесть возможность соглашения между европейскими державами и реальное соотношение сил.
В ноябре 1895 года было подписано японо-китайское соглашение о пересмотре Симоносекского мирного договора.
Обещая России свою поддержку против Японии, германское правительство прежде всего надеялось, что ей удастся втянуть Россию в конфликт на Дальнем Востоке и тем самым переключить внимание русского императора с границ в Европе на азиатский материк. В одном из своих посланий Николаю II кайзер Вильгельм писал: «Несомненно, что для России великой задачей будущего является дело цивилизации азиатского материка и защиты Европы от вторжения великой желтой расы». При этом германские империалисты рассчитывали, что сумеют урвать на Дальнем Востоке что-то и для себя. «Надеюсь, – писал кайзер царю, – что, как я охотно помогу тебе уладить вопрос о возможных территориальных аннексиях для России, так и ты благосклонно отнесешься к тому, чтобы Германия приобрела порт где-нибудь, где это не “стеснит” тебя».
Достигнутый Лобановым успех был только первым шагом русской экспансии в Китае. В дальнейшем царская дипломатия использовала момент, когда Китаю понадобились деньги на уплату японцам контрибуции. Китайское правительство решило начать переговоры с лондонскими, парижскими и берлинскими банкирами. Они были счастливы приступить к делу: их заветной мечтой было закабалить Китай, опутав его чудовищными долгами. Их план был такой: дать заем при условии установления международного контроля над всеми китайскими финансовыми институтами.
Понятно, что контроль такого рода привел бы к тому, что российское влияние в Китае было бы практически полностью утрачено.
Витте решил вмешаться в дело. Воспользовавшись соперничеством французских и немецких банкиров, он предложил китайскому правительству добыть для него заем в 150 миллионов рублей под гарантию русского правительства. Китай получал 94 за 100 из 4% годовых. Французские банкиры взялись реализовать эти деньги. Контракт был подписан 6 июля 1895 года. Он содержал обязательство Китая не соглашаться на иностранный контроль над своими финансами, если в нем не будет участвовать русское правительство. Немцы, как и англичане, были отстранены от участия в финансовой комбинации. Продолжением стало то, что в конце 1895 года по инициативе Витте был основан Русско-китайский банк. Учрежден он был, кстати, не русскими финансистами, а группой французских банков с участием только одного русского банка, находившегося под покровительством русского правительства; оно и обеспечило своим представителям руководящее положение в правлении. Устав банка предусматривал самые разнообразные операции на Дальнем Востоке, включая финансирование китайских властей, сбор и хранение налоговых поступлений, получение железнодорожных и иных концессий на всей территории Китая. Это был поистине грандиозный успех.
Следующим делом Витте было создание специального фонда для подкупа китайских сановников, чтобы добиться получения от Китая железнодорожной концессии в Маньчжурии. С планом Витте совпало начало борьбы капиталистов Англии, Франции , Германии и США за железнодорожные концессии в Китае. Заметим: все эти дельцы пользовались поддержкой своих правительств.
Прямым конкурентом русского железнодорожного строительства в Маньчжурии явился американский банковский синдикат, который проектировал грандиозную дорогу Кантон – Ханькоу – Пекин и далее на соединение с Транссибирской магистралью.
Этот проект означал бы установление железнодорожных сообщений Маньчжурии с Центральным и Южным Китаем, включая его открытые порты, где царил европейский капитал. Сутью американского проекта было наводнить Маньчжурию европейскими или американскими товарами, с которыми русская промышленность не могла конкурировать. Но еще важнее: этот проект создавал серьезные препятствия для политического влияния России в Северном Китае. Между тем Витте хотел как раз изолировать Маньчжурию от центров иностранного капитала в Китае и привязать ее экономически исключительно к Транссибирской магистрали.
Переговоры было решено перенести из Пекина в Петербург, подальше от конкурентов. В конце апреля для этих переговоров в Петербург приехал Ли Хун-чжан (официально он прибыл на коронацию Николая II). Было известно, что западные эмиссары в Пекине наперегонки подкупали китайских министров одного за другим. Витте тоже дал Ли Хун-чжану огромную взятку.
Результатом переговоров стал так называемый Московский договор от 3 июня (22 мая) 1896 года об оборонительном союзе против Японии. В случае ее нападения на Китай, на Корею или на восточноазиатские владения России каждая из договаривающихся сторон должна была прийти другой на помощь своими вооруженными силами. Для облегчения подвоза войск при выполнении этого договора Китай разрешал России постройку железной дороги через Маньчжурию на Владивосток, выдав на это концессию Русско-китайскому банку. Витте добивался также и ответвления дороги на юг, к Ляодунскому полуострову, однако, несмотря на взятки, этой концессии он не получил.
Концессионный договор между китайским правительством и Русско-китайским банком был подписан 8 сентября 1896 года. Для сооружения и эксплуатации дороги банк учредил Общество Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), фактически работавшее на средства, выделяемые русским правительством. Концессионный контракт предоставлял Обществу право самостоятельно устанавливать железнодорожные тарифы. В числе привилегий для Общества КВЖД была и такая: ему предоставлялось право безусловного и исключительного управления своими землями, т. е. всей полосой отчуждения. Условия договора превращали эту полосу отчуждения в нечто вроде большого, вытянутого в длину русского анклава. Общество КВЖД даже имело свою собственную вооруженную полицию.
Хотя кайзер Вильгельм обещал русскому царю полную и искреннюю поддержку, сам он предпочитал действовать, не особенно с ним церемонясь и не считаясь с русскими планами. В 1897 году, желая как можно скорее приобрести военно-морскую базу в дальневосточных водах, он велел захватить участок для нее по выбору бывшего командующего германской дальневосточной эскадрой. Выбор адмирала Альфреда фон Тирпица, ставшего к этому времени морским министром, пал на бухту Киао-Чао, на южном побережье Шаньдуна.
В августе 1897 года Вильгельм II посетил Николая II в Петергофе. Во время этого визита Вильгельм постарался выяснить, не грозит ли захват Киао-Чао конфликтом с Россией, которая обладала правом якорной стоянки в этой бухте для своих военных кораблей. Николай II заверил кайзера, что Россия не претендует на Киао-Чао и намерена приобрести себе базу севернее.
В конце сентября германское правительство известило Пекин и Петербург о намерении использовать Киао-Чао как стоянку для своей эскадры; оно ссылалось при этом на разрешение Петербурга. Однако царское правительство напомнило Германии, что свою готовность предоставить ей якорную стоянку в Киао-Чао царь обусловил предварительным запросом русского военно-морского командования.
Но в начале ноября в Шаньдуне китайцами были убиты немецкие миссионеры. Это дало Берлину отличный повод для решительных действий. Вильгельм II сообщил царю, что вынужден занять Киао-Чао, дабы обеспечить защиту миссионеров. Николай II ответил, что, поскольку Киао-Чао России не принадлежит, он не может ни одобрить, ни осудить германского шага. Это был поистине тонкий дипломатичный ответ, который немцы должны были оценить как «красный свет». Но Вильгельм, получив этот ответ, дал приказ своим кораблям войти в облюбованную бухту. Последовала реакция России. Русский министр иностранных дел Муравьев выразил протест относительно захвата Киао-Чао Германией, напомнив, что Россия имеет в Киао-Чао преимущественное право якорной стоянки. Русская эскадра получила приказ отправиться в Киао-Чао тотчас же, как только туда войдут германские корабли.
Германское правительство, хоть и было раздражено этим заявлением Муравьева, сочло нужным предложить Петербургу компромисс: Россия не будет возражать против захвата Киао-Чао Германией и в свою очередь вознаградит себя приобретением Порт-Артура. Сделав это предложение, немцы применили свой излюбленный «дипломатический прием»: они поставили Россию перед совершившимся фактом, высадив 14 ноября 1897 года десант на побережье Киао-Чао.
Мы столь подробно излагаем все эти события, чтобы читатель оценил, насколько сложными были задачи по защите дальневосточных владений России, когда и Япония, и западные страны стремились к овладению стратегическими пунктами в регионе.
Угроза русско-германского конфликта после захвата немцами бухты была очень серьезной. Но вскоре царское правительство решило пересмотреть свою позицию: оно приняло предложенный немцами компромисс. В декабре 1897 года российская эскадра бросила якорь на рейде Порт-Артура.
Конечно, выгоднее было бы создать базу флота в Корее, но это вызвало бы сопротивление Японии, которую наверняка поддержала бы Англия. Строительство сибирской железной дороги было далеко до завершения, а вооруженные силы России не были готовы к войне с Японией.
6 марта 1898 года было подписано германо-китайское соглашение, по которому Китай передавал Германии Киао-Чао на началах аренды сроком на 99 лет. Одновременно китайское правительство предоставило Германии концессию на постройку двух железнодорожных линий в Шаньдуне и ряд горных концессий в этой провинции. Один из пунктов германо-китайского договора гласил: «Китайское правительство строго обязывается во всех случаях, когда ему понадобится иностранная помощь людьми, капиталом или материалами для какой-либо цели в Шаньдунской провинции, предложить соответствующее предприятие или доставку материалов в первую очередь германским промышленникам и торговцам. В том случае, если германские промышленники или торговцы не будут склонны принять на себя осуществление подобных предприятий или доставку материалов, Китай будет иметь право поступать далее по своему усмотрению». Таким образом, Шаньдун превратился в сферу германского влияния.
В марте 1898 года был подписан договор об аренде Россией Порт-Артура и Ляодунского полуострова. Китайское правительство давало согласие на постройку Россией железной дороги от Порт-Артура до Харбина, дабы эта железнодорожная ветка соединялась с КВЖД.
Англия решила не отставать от конкурентов, которые разрушили ее былую монополию в Китае. Она добилась от Китая расширения прав английского судоходства по рекам Китая и, главное, фактического признания бассейна Ян-Цзы (богатейшей части Китая) сферой английского влияния. В сентябре 1898 года Англия признала за Германией монополию на железнодорожные концессии в Шаньдуне и в бассейне Хуанхэ (кроме провинции Шанси). Германия со своей стороны признала аналогичные права Англии в бассейне Ян-Цзы и в провинции Шанси. В том же 1898 году Англия добилась от китайского правительства, чтобы должность генерального инспектора таможен принадлежала англичанину до тех пор, пока английская торговля занимает в Китае первое место.
Несмотря на эти успехи, приобретение Российской империей Порт-Артура вызвало в Англии настоящую ярость. Английские предприниматели требовали от Китая положить конец русским коммерческим операциям и наращиванию сил в Китае. Они твердили, что после захвата Порт-Артура, который является ключом к району, в котором расположен Пекин, русские попытаются захватить и сам Пекин. Британская Китайская ассоциация, влиятельная организация, осуществлявшая множество операций на Дальнем Востоке, даже обратилась к премьер-министру Солсбери с письмом, в котором говорилось, что русские, освоив Маньчжурию, попытаются овладеть районом Цзиньчжоу, от которого лежит путь к Пекину, а потом и саму столицу Китая.
Беспокойство английских капиталистов было понятно. Политическое и экономическое положение Англии было в то время непростым. Отношения с Германией испортились. Надвигался конфликт с Францией из-за верховьев Нила. Англия поссорилась сразу и с Германией, и с Францией, а теперь назревал конфликт и с Россией. Надо было договариваться либо с Германией, либо с франко-русской группой. Из этих трех держав Франция не особенно волновала англичан. В возможность сговора Англии с Германией они не очень верили. Поэтому британский премьер предпочел добиваться соглашения с Россией, чтобы обеспечить дальневосточные интересы английского капитала.
В январе 1898 года, вскоре после приобретения Россией Порт-Артура, Солсбери предложил царскому правительству грандиозный раздел Китая и Оттоманской империи. «Застенный Китай», то есть земли, лежащие к северу от Великой Китайской стены, а также и северную часть собственно Китая до долины Хуанхэ, он согласен был предоставить России в качестве сферы ее влияния. Бассейн Ян-Цзы должен был стать исключительно сферой влияния Англии. В Турции для России в качестве сферы влияния Солсбери предлагал северную часть Малой Азии, северную Месопотамию и проливы; за собой он оставлял южную Месопотамию, Египет и Аравию.
Россия отклонила это предложение Солсбери. Тогда Англия захватила бухту Вэй Хай-Вэй на северном побережье Шаньдуна. Это имело целью создать свою базу вблизи Пекина как некий противовес Порт-Артуру. Затем англичане начали переговоры с китайским правительством о продолжении Шанхай-Гуаньской железной дороги до Ньючуана и севернее, в глубь Маньчжурии. Оценивая сооружение английской железной дороги как явную угрозу своим интересам, царское правительство дало Англии согласие на более скромную сделку, нежели та, которую предлагал Солсбери. Была достигнута договоренность о планах строительства железных дорог на территории Китая: Великобритания обязывалась не испрашивать железнодорожные концессии к северу от Великой Китайской стены и обязалась не возражать против русских концессий в этой зоне. Россия принимала такие же обязательства в отношении бассейна реки Ян-Цзы.
Итак, к концу XIX века завершился раздел значительной части Китая на сферы влияния. Англия сохранила под своим контролем богатейшую часть Китая – долину Ян-Цзы. Россия приобрела Маньчжурию и некоторые другие районы «Застенного Китая», за Германией оставался Шандун, за Францией – Юньнань. Япония в 1898 году вернула себе преобладающее влияние в Корее. Русское правительство, сознавая, что занятие Порт-Артура способно привести к англо-японскому сближению, решило умилостивить Японию отзывом из Кореи русских военных инструкторов и финансовых советников.
Развитие событий на Дальнем Востоке усложнило для России международно-политические дела в Европе. Верно, на Дальнем Востоке происходила некоторая экспансия России, но эта экспансия сковывала силы царской России во всех других регионах. А тут еще США, одержавшие решительную победу в войне с Испанией и захватившие Карибские и Марианские острова, а также острова Пулау, вслед за этим оккупировали Филиппины. Эта последняя акция США не могла не отразиться на дальневосточной ситуации. США стали рассматривать Китай как один из важнейших потенциальных рынков для американского капитала и товаров.
Раздел Китая на сферы влияния противоречил интересам США. Перед ними стоял вопрос: какую державу поддержать в партерной борьбе между Англией, Россией, Японией и Германией, чтобы убрать конкурентов своего фаворита, а затем со временем приобрести рынки всего Китая. Американское правительство сделало ставку на Японию.
С этого момента ситуация для России стала ухудшаться с каждым днем. Англия и Германия, действуя в общем ключе, чувствовали теперь за своей спиной мощного союзника по выдавливанию России из Китая. А Япония пользовалась все большими возможностями в приобретении оружия и военных технологий.
Чтобы поставить Российскую империю в затруднительное положение, Япония первой подняла вопрос, почему Россия пытается заставить все другие державы признать ее право на то, чтобы Маньчжурия считалась исключительно сферой интересов России. Объяснения, что именно эта область гарантирует сохранность российских территорий на Дальнем Востоке и реальную защиту российских владений и военных объектов вблизи границы, были сочтены недостаточно оправданными. В дальнейшем русское правительство все время настаивало на том, что маньчжурский вопрос касается исключительно России и Китая и что Япония вообще не должна вмешиваться в маньчжурские дела. Японцы же требовали, чтобы объектом русско-японского соглашения стало положение России и Японии не только в Корее, но и в Маньчжурии.
23 декабря 1904 года японское правительство в лаконичных выражениях, по форме напоминающих ультиматум, сообщило, что «чувствует себя вынужденным просить императорское российское правительство пересмотреть свое предложение в этом смысле». Русское правительство пошло на уступки. Но 13 января 1904 года Япония существенно увеличила свои требования. Царское правительство, сознавая, что не готово к войне, собиралось дать примирительный ответ, но японцы не стали его дожидаться. 6 февраля Япония прервала дипломатические отношения с Россией и 8 февраля без объявления войны осуществила коварное нападение на русский флот на рейдах Порт-Артура и Чемульпо. Так началась Русско-японская война.
В этой войне, как и можно было предполагать, Англия и США поддерживали Японию. Франция политической помощи России не оказала. Германия сохраняла нейтралитет и была весьма довольна тем, что силы России частично скованы на дальневосточном фронте.
К началу войны Япония в четыре раза превосходила Россию в живой силе, в восемь раз в артиллерии, в 18 раз – в пулеметах, в 1,3 раза – в кораблях. В составе японской армии было 375 тысяч человек при 1140 орудиях и 147 пулеметах, флот насчитывал 80 боевых кораблей.
План кампании, разработанный русским командованием, выглядел так: имевшимися силами сдержать наступление японской армии, а также сохранить за собой военно-морскую крепость Порт-Артур. Затем, после сосредоточения в Маньчжурии достаточных сил, перейти в наступление, разгромить силы противника, высадиться на Японских островах и завершить войну, продиктовав Японии после победы свои условия мира.
Японский план предполагал внезапным ударом уничтожить русский флот, перебросить войска на материк, овладеть Порт-Артуром, а затем разгромить русскую армию в Маньчжурии и до подхода к ней подкреплений из России захватить Маньчжурию, Корею, Приморье, Сахалин, Курильские острова, принудив Россию заключить мир на выгодных для Японии условиях.
Война сложилась неудачно для России с первого дня.
После коварного ночного нападения японского флота на русскую эскадру в Порт-Артуре произошел неравный бой на рейде порта Чемульпо. Крейсер «Варяг» (командир – капитан 1-го ранга В. Ф. Руднев) и канонерская лодка «Кореец» (под командованием капитана 2-го ранга Г. П. Беляева) находились на рейде Чемульпо в распоряжении российского посольства в Сеуле.
26 января (8 февраля) японская эскадра в составе 6 крейсеров и 8 миноносцев блокировала порт. 27 января в 11 часов 20 минут российские корабли снялись с якоря и двинулись на прорыв. Через 25 минут после начала движения российских кораблей противник открыл огонь. Бой продолжался около полутора часов. Российские моряки проявили героизм, мужество и верность воинскому долгу, раненые не покидали своих боевых постов. Руднев, несмотря на ранение, продолжал руководить боем. В неравном бою «Варяг» получил тяжелые повреждения и потерял убитыми и ранеными более четверти экипажа. Не имея возможности продолжать борьбу, российские корабли возвратились в Чемульпо. Чтобы не допустить их захвата врагом, «Варяг» был затоплен, а «Кореец» взорван. Экипажи вернулись в Россию через нейтральные порты.
Неравными были сражения на реке Ялу, бои после высадки японских войск на Ляодунском полуострове, оборона Порт-Артура (она продолжалась 329 дней и сковала около двухсот тысяч японцев). Несмотря на самоотверженность и героизм русских воинов, перехватить инициативу русская армия не смогла и после поражения в Мукденском сражении, в котором с обеих сторон участвовало около полумиллиона солдат и 2,5 тысяч орудий, перешла к обороне.
Последней и решающей битвой стало Цусимское морское сражение (14–15 мая 1905 года) в районе острова Цусима (Корейский пролив). Здесь 2-я эскадра Тихоокеанского флота под командованием вице-адмирала З. П. Рожественского потерпела сокрушительное поражение от Императорского флота Японии. Большая часть русских кораблей была потоплена противником или затоплена собственными экипажами, часть капитулировала, некоторые интернировались в нейтральных портах и лишь четырем кораблям удалось дойти до русских портов. Сражение положило конец войне. Итогом ее стало подписание унизительного для России Портсмутского мирного договора. Россия потеряла около 270 тысяч человек (в том числе более 50 тысяч убитыми). Общее число японских потерь было таким же, но убитых оказалось 86 тысяч.
Поражение в войне ускорило начало в России революционных событий 1905–1907 годов. Объективными причинами поражения были удаленность театра военных действий от промышленных районов страны, слабость ее экономической базы, устаревшие методы руководства войсками и флотом. Война показала важность военно-технического фактора для войн ХХ века.
Следствием поражения стало превращение Российской империи из субъекта в объект международной политики великих держав: ее внешняя политика стала более зависимой. Был потерян престиж военной мощи империи. Из страны, имевшей третий флот в мире, Россия, потерявшая почти все главные силы своего флота, превратилась во второстепенную морскую державу. Падение престижа России в глазах мировых держав привело к дестабилизации баланса сил в мире, что стало одной из многих причин Первой мировой войны. Огромны были материальные потери (не менее 500 млн рублей), следствием чего стали бесконечные внешние займы и соответственно рост финансовой зависимости России. Это стало еще одним существенным фактором для вступления России в Первую мировую войну и гибели Российской империи.
