Перевод Юлии Пляукшта
Джон Филлипс: «Вот Церковь, к которой я хотел бы принадлежать»
Джон Филлипс является прихожанином Православной общины в честь св. апостола Андрея Первозванного (Сурожская епархия, г. Ромфорд), выпускник Лондонского университета, владеет русским, немецким, итальянским, испанским, французским языками. Переводчик, дипломат, старейший выпускник Института православных христианских исследований в Кембридже, активный участник просветительских христианских программ, проводимых Православной Церковью в Великобритании.
Я родился и воспитывался в семье рабочих, живших на востоке Лондона. Мои родители потеряли веру в Бога из-за событий Первой мировой войны, во время которой миллионы молодых людей погибли в кровавой бойне, поэтому меня никогда не водили в церковь. Но я все равно интересовался религией и сам добыл Библию, которую читал и по которой молился.
Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я по собственной воле пошел в местную церковь. Там меня приняли как чужого и выкинули вон. Я взрослел и снова предпринимал попытки попасть в церковь, но мне всегда показывали на дверь. Вероятно, это случалось потому, что на мне была не самая лучшая одежда и говорил я с явным акцентом человека, принадлежащего к рабочему классу. Однажды шел сильный дождь и мои ботинки промокли. Когда я подошел к церкви, человек, стоявший в дверях, сказал: «Ты не можешь войти сюда в таких башмаках. Иди домой и почисти их, а уж после приходи в храм». Я пошел домой, почистил ботинки, как мне велели, но решил больше в церковь не возвращаться.
Во время Второй мировой войны я стал солдатом. Военная служба привела меня в другие страны, где я начал изучать иностранные языки. В ходе войны британские и американские войска высадились в Италии – наша часть встала в Салерно. Я хорошо помню, как впервые услышал итальянскую речь и сказал: «Какой красивый язык!» Так я взялся за его изучение со всем тщанием.
Когда война закончилась, какими-то судьбами я оказался в составе дипломатической миссии. Я много путешествовал, попутно продолжая штудировать иностранные языки. Так как я занимал скромную должность второго секретаря, у меня была возможность общаться с простыми людьми. Первым иностранным языком, с которым я столкнулся на дипломатическом поприще, был немецкий, так как я был послан служить в Берлин. В то время Берлин был поделен на восточную и западную части, однако можно было свободно перемещаться из одной части города в другую. Также я стал учить эсперанто, благодаря которому познакомился с людьми из того сектора Берлина, который контролировали русские, и немного стал изучать русский язык.
После работы в Берлине я увлекся йогой и поехал в Индию, в Калькутту, где остановился в Институте культуры. Там я встретил русскую женщину по имени Ольга. Однажды она увидела индийского монаха и пыталась задать ему несколько вопросов, но ее знания английского были скудными, поэтому монах ее не понял. Я был с ним дружен, и он попросил меня узнать, о чем спрашивала Ольга. Я выступил в роли переводчика, а потом монах ушел, оставив нас с Ольгой вдвоем. Я рассказал ей о своем интересе к иностранным языкам и желании посетить Россию. Она сказала: «Приезжай, я все тебе покажу».
Когда я приехал в Москву, Ольга повела меня в церковь. Я сразу же был поражен красотой церковного пения и благочестивостью верующих. Особенно меня поразила женщина, которая, стоя на коленях, молилась перед иконой Пречистой Девы Марии. Я тоже встал на колени и начал шепотом читать свою молитву. После богослужения Ольга познакомила меня со священником, который улыбался и дружелюбно разговаривал со мной. Про себя я подумал: «Вот Церковь, к которой я хотел бы принадлежать».
Ольга отвела меня и в другие православные храмы, и везде я ощущал одно и то же. В конце концов я спросил Ольгу: «Если я захочу стать православным, можете ли Вы договориться о моем крещении?» Ольга ответила: «Я надеялась, что Вы зададите этот вопрос, но спросить сама никогда не решилась бы». Вскоре Ольга переговорила со священником, чтобы меня крестили в Православной Церкви.
После возвращения в Англию я пошел в Русскую Православную Церковь в Кенсингтоне. Там я показал мое свидетельство о крещении митрополиту Антонию Сурожскому, который тепло принял меня. С того времени и поныне я никогда не сожалел о своем решении и до сих пор поддерживаю контакты с моей крестной матерью Ольгой.
