В Париже за ним прочно закрепилось прозвище «Русский, который не торгуется»
Людмила Соколова, писатель, автор книги «Московский модерн в лицах и судьбах»
Ивана Абрамовича Морозова с детства готовили в продолжатели семейного бизнеса, но душа у него лежала к искусству. С девяти лет он вместе со старшим братом Михаилом посещал художественную студию, где брал уроки у пейзажиста-передвижника Егора Хруслова и Константина Коровина.
Тем не менее после окончания реального училища он поступил на химический факультет Высшей политехнической школы в Цюрихе. Но и там не прекращал занятия живописью. Скоропостижная смерть отца заставила его вернуться в Россию и войти в правление «Товарищества Тверской мануфактуры».
В 1895 году он жил в основном в Твери, где находились морозовские фабрики, и зарекомендовал себя прекрасным менеджером на посту директора-распорядителя. Его братья, Михаил и Арсений, которых совершенно не интересовал семейный бизнес, предоставили Ивану carte blanche. И за несколько лет Иван Абрамович сумел умножить капитал предприятия втрое. В частности, за счет поставок хлопчатобумажных тканей, полотна и сукна для русской армии.
Часто бывая в Москве, он останавливался в основном у матери Варвары Алексеевны или у брата Михаила Абрамовича Морозова – к тому времени крупного коллекционера зарубежной и русской живописи. В основном старанием супруги брата Маргариты Кирилловны их дом на углу Глазовского переулка и Смоленского бульвара превратился в один из самых известных в Москве литературно-художественных салонов. Именно там Иван Абрамович познакомился с Михаилом Врубелем, Валентином Серовым, Исааком Левитаном и многими другими художниками, чьи работы позже станут украшением его собственной коллекции живописи.
Но горячей любовью нового коллекционера становятся французские импрессионисты, в то время не признанные на родине. В Париже за ним прочно закрепилось прозвище «Русский, который не торгуется».
Общие интересы и взаимная приязнь свели Ивана Абрамовича с Сергеем Щукиным. Они оба увлекались французскими импрессионистами, но в отношениях этих замечательных людей не было ни тени зависти и соперничества. Более того, именно Щукин познакомил Морозова с Анри Матиссом, Пабло Пикассо, что позволило избегать посредников в приобретении картин этих и многих других французских художников.
Надо сказать, что большие суммы, потраченные на пополнение коллекции, ни в коей мере не ущемляли благотворительных дел Ивана Абрамовича. Так, в Твери он построил здание театра для рабочих «Морозовской мануфактуры», которое называлось «Чайная и зал для спектаклей».
Крупный благотворитель, он был членом совета «1-го тверского попечительства о бедных» и попечительского совета Комиссаровского технического училища и Московского коммерческого института, а также общества вспомоществования студентам Высшего технического училища.
За десять лет Иван Морозов купил около 600 картин и 30 скульптур. Почти половину составляли произведения русских художников: лирические пейзажи Левитана, сочные натюрморты Машкова, портреты роскошных дам Сомова, причудливые фантазии Врубеля, импрессионистические этюды картин любимого учителя и наставника Коровина, модернистские пастели Головина, авангардистские поиски Гончаровой, реалистичные до гротеска художественные образы Кустодиева и других художников. Морозов первым разглядел талант в никому тогда не известном бедном художнике из Витебска Марке Шагале и купил три его картины.
Валентин Серов, чьи картины тоже были представлены в морозовской галерее, написал в 1910 году портрет Ивана Морозова – безусловный шедевр живописца.
Среди богатого собрания западных художников в коллекции было 50 полотен импрессионистов: Клода Моне, Ренуара, Писсарро, Дега, Сислея, Сезанна; 31 картина постимпрессионистов, в том числе Ван Гога, Гогена; авангардистов; фовистов – Матисса и др. Можно сказать, что Иван Морозов открыл России и миру художников группы «Наби» («Пророки»), создавших свой особый вариант стиля модерн. По его просьбе Пьер Боннар и Морис Дени написали картины специально для перестроенного особняка коллекционера.
Как и все, что делал Иван Абрамович, он делал с размахом, привлекая лучшие силы. И в 1905 году он приглашает Льва Кекушева перестроить особняк на Пречистенке под частный музей. Комнаты были значительно расширены, а за счет снятия антресолей высота самого большого зала увеличилась до шести метров, так что они превратились в настоящие выставочные залы. В неоготическом стиле Кекушев отделал кабинет хозяина особняка. Для концертного зала Иван Морозов заказал Морису Дени серию декоративных панно на сюжет «История Психеи».
По просьбе хозяина Кекушев сделал так называемую несгораемую комнату, в которую в случае необходимости можно было спрятать всю коллекцию. Это фактически была комната-сейф: толстые каменные стены, бетонированный потолок, два маленьких окна и двустворчатая дверь были устроены по системе несгораемых шкафов.
И вот, наконец, особняк приобрел законченный вид милой сердцу владельца художественной галереи. Однако любоваться замечательными сокровищами, представленными в ней, могли единицы: друзья и особо выделенные гости, потому что, в отличие от своего друга и наставника Сергея Щукина, который по выходным проводил бесплатные экскурсии по своему собранию-музею, хозяин особняка на Пречистенке не стремился привлечь к себе излишнее внимание.
Но когда в 1906 году Сергей Дягилев попросил его одолжить несколько картин русских художников для выставки «Два века русского искусства», организованной в парижском «Осеннем салоне», Иван Абрамович не отказал. Выставка эта имела огромный успех, и благодарное французское правительство наградило мецената орденом Почетного легиона.
Иван Абрамович мечтал, чтобы его галерея, став самостоятельным музеем, была передана городу, и сделал на этот счет соответствующие распоряжения. А в феврале 1918 года особняк на Пречистенке захватили анархисты: просто ввалились в одно не прекрасное утро, топая грязными сапогами и бряцая оружием, и остались, вызывая каждодневный ужас хозяев за сохранность произведений искусства, да и за собственные жизни.
И тут Иван Абрамович впервые использовал по назначению несгораемую комнату, куда перенес большое количество произведений искусства.
Осенью 1918 года, когда буйные анархисты наконец-то «съехали», Морозов снова развесил картины в залах второго этажа, впритык, полностью изменив бывшие экспозиции, потому что на первом этаже его особняка уже было организовано общежитие сотрудников Московского военного округа. Так что, когда 19 декабря 1918 года был подписан декрет Совнаркома о национализации частных художественных коллекций, в том числе и морозовской, Иван Абрамович был этому даже рад: он получил охранную грамоту нового государства от настоящих и будущих «постояльцев».
В конце концов Морозовы решают уехать из страны. Путь четы Морозовых лежал во Францию, где у него было немало друзей и хороших знакомых.
В конце 1920 года Морозовы едут в Лондон, где в банке хранятся значительные средства, принадлежавшие «Товариществу Тверской мануфактуры», – вероятно, не раз порадовался Иван Абрамович своей предусмотрительности. Казалось бы, теперь можно спокойно жить и радоваться жизни. Но лишившись всего, что было ему дорого, а главное – своей любимой коллекции, он стал угасать на глазах… Сердечный приступ, и все… Ему было всего пятьдесят.
