Многослойное дно

Автор: Александр Лопухин

 Доверие в экономике – это вполне материальная категория

Загадывая новогодние пожелания, многие в России наверняка подумали о том, что скорее бы мировые цены на нефть повысились до уровня, который обеспечивал экономический рост в «тучные» годы. Другого варианта выхода из затянувшегося кризиса, судя по действиям российского правительства, пока не просматривается.

Повышением цен на энергоносители озабочены и другие страны, но не ради того, чтобы свести с концами свои бюджетные доходы и расходы. В конце ноября ушедшего года на Климатической конференции ООН в Париже главы шести государств (включая Германию, Канаду, Францию), а также руководители Группы Всемирного банка (ВБ) и Международного валютного фонда (МВФ) призвали компании и страны установить более высокую цену на углеродное топливо, чтобы стимулировать инвестиции в построение более экологически чистого и безопасного будущего.

На Россию приходится 17% общемирового объема выбросов в атмосферу парниковых газов, поскольку сжигается много топлива для обогрева в холодные зимние месяцы. При этом с 1991 по 2012 год она не только не допустила роста выбросов парниковых газов, но уменьшила их примерно на треть. Президент РФ Владимир Путин отметил, что к 2030 году Россия планирует ограничить выбросы парниковых газов до 70–75% от уровня 1990 года благодаря внедрению принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между био- и техносферой.

Надо признать, что снижение парниковых выбросов не потребовало от России каких-то особых усилий и произошло из-за глубочайшего кризиса российской промышленности, которая с 1990 по 2009 год сократила выпуск продукции более чем на 30%. И сейчас объем промышленного производства еще не вышел на уровень 25-летней давности, поэтому России легко вписаться в лимиты выбросов парниковых газов, предусмотренные на 2030 год. Тем более российское правительство готовит законопроект о введении «цены на углерод», по которому компании будут платить в бюджет за выбросы парниковых газов.

Минэкономразвития РФ (МЭР), как всегда, отличается чрезмерно оптимистичными прогнозами, которые по ходу дела регулярно корректирует. В начале декабря 2014 года оно прогнозировало падение валового внутреннего продукта (ВВП) в 2015 году на 0,8%, затем в феврале увеличило его до минус 3%, в мае улучшило до минус 2,8%, а в августе снова ухудшило до минус 3,3%.

В итоге в 2015 году ВВП упал почти на 4%, хотя только для поддержания изношенной с советских времен инфраструктуры требуется его рост примерно 2%. В течение года МЭР не раз объявлял, что российская экономика достигла дна и вот-вот начнется рост. Появились даже шутки об очередном дне российской экономики.

Еще с меньшей точностью прогнозируется цена на нефть: в 2013 году она должна была составить $97 за баррель, в 2014-м – $101, в 2015-м – $104. В результате в середине декабря 2015 года она стоила ниже $40 за баррель.

Наступивший год также не обеднел разнообразием прогнозов. Минэкономразвития считает, что в этом году рост российской экономики составит 0,7% в годовом выражении. Международное рейтинговое агентство Standard & Poors (S&P) понизило прогноз по росту ВВП в 2016 году до 0,3% с 1,9%. Базовый сценарий для России Всемирного банка и Международного валютного фонда (МВФ) предполагает сокращение ВВП на 0,6% в 2016 году, после чего в 2017 году прогнозируется небольшой рост в 1,5%. Инвестиционный банк Morgan Stanley оценивает снижение ВВП России в этом году в размере 0,8%, как сообщает агентство Bloomberg.

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) прогнозирует снижение реального ВВП России в 2016 году на 0,4%, а в 2017 году – повышение на 1,7%. Что касается всей мировой экономики, то ОЭСР ожидает ее рост на 3,3%, хотя полгода назад прогнозировалось повышение мирового ВВП на 3,9%.

16 декабря 2015 года Федеральная резервная система (ФРС) США впервые за девять лет повысила базовую процентную ставку с исторического минимума 0–0,25% до 0,25–0,5%. В дальнейшем эта ставка (стоимость кредитов для коммерческим банков США) будет постепенно повышаться, что означает конец эпохи бесплатных денег. Доллар станет дороже.

На экономику России укрепление доллара повлияет негативно, поскольку приведет к снижению цен на сырье и курса рубля, а также к усилению оттока капитала. Курс доллара 16 декабря 2015 года достиг рекордного уровня после деноминации 1998 года – 70,83 рубля. Ослабление рубля полезно для наполнения бюджета, но неизбежно скажется на росте инфляции.

Источников роста российское правительство пока не обнаружило и изобретает новые поборы с населения в попытке возместить выпавшие доходы от экспорта энергоносителей. Заморожены пенсионные накопления, резко повышается налог на недвижимость, введены сборы на капитальный ремонт, за пользование федеральными трассами для больших грузовиков. Готовится решение о взимании с граждан платы за пользование электрическими сетями, которыми они не пользуются, повышаются размеры штрафов, отменяются льготы и т.д.

Государственная Дума в начале декабря прошлого года приняла во втором чтении законопроект, отменяющий индексацию пенсий работающим пенсионерам. Замминистра труда Андрей Пудов подчеркнул, что отныне принцип повышения пенсий на уровень инфляции будет работать только для пенсионеров, оставивших работу. «Это норма постоянного, а не временного действия», – цитирует ТАСС замминистра.

В декабре 2014 года в послании Федеральному собранию президент РФ Владимир Путин обещал до 2018 года заморозить налоговые условия и ставки, но правительство не отказывается от попыток их увеличить. По оценке главы Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Александра Шохина, бизнесменов волнуют и квазиналоговые платежи. Их насчитали около 70, которые в прошлом году введены в действие или изменены в сторону повышения, но только по 15 из них РСПП удалось реализовать мораторий.

Вряд ли такую политику правительства можно назвать разумной. Во-первых, это противоречит провозглашенным целям его же деятельности – обеспечение устойчивого экономического роста и повышение благосостояния российского народа. Во-вторых, такие действия не только ухудшают материальное положение населения, но и снижают потребительски спрос, который в последние годы стал одним из основных факторов, поддерживающих рост экономики. Получается замкнутый круг: правительство принимает меры, снижающие ВВП, ради балансировки бюджета, затем снова нужно снижать расходы и т.д. Такую политику в российской прессе назвали самоедской.

На этом фоне заметно активизировались дискуссии о путях преодоления кризиса российской экономики. Недавно министр финансов РФ Антон Силуанов, выступая на одной из конференций, раскритиковал госкомпании за неэффективность, а также обвинил бизнес в том, что российские компании либо вкладывают прибыль в экономики других стран, либо распределяют по резко увеличенным выплатам дивидендов. Президент РСПП Александр Шохин на это ответил, что пока государство не создаст четких правил игры и не вернется хотя бы к трехлетнему планированию, власти не должны удивляться, что деньги уводятся из экономики.

Очень схематично можно выделить две группы экономистов, занимающих крайние позиции по выбору антикризисных мер, – условные «государственники» и условные «либералы». Первых представляют советник президента РФ по вопросам региональной экономической интеграции Сергей Глазьев, сопредседатели «Деловой России» Борис Титов и Антон Данилов-Данильян, а также целый ряд академиков Российской академии наук. Вторые находятся у власти, руководят Министерством финансов, Министерством экономического развития и Центральным банком России, а также обеспечивают научную поддержку проводимой правительством политики. Цель у них схожая – выход из кризиса, борьба с «ресурсным проклятьем» и экономический рост, но меры для ее достижения предлагаются разные, часто прямо противоположные.

Первые выступают за усиление роли государства в экономике и предлагают резко увеличить госинвестиции в науку и образование, а также в дорожную инфраструктуру и, наконец, насытить экономику деньгами для стимулирования внутреннего спроса и потребления.

Действительно, уровень монетизации в России (отношение денежной массы к ВВП) очень низок – в прошлом году всего 45%, то есть экономика просто не обеспечена достаточным количеством денег, иными словами, обескровлена.

Такое искусственное сжатие денежной массы последние четверть века поддерживается либеральными финансовыми властями, чтобы не допустить инфляции, низкий уровень которой считается ими главным условием привлечения инвестиций. Кстати, за шесть месяцев прошлого года в виде прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в Россию поступило всего $4,3 млрд, то есть на 82% меньше в годовом выражении.

Однако такое сильное ограничение денежного предложения слабо влияет на инфляцию, которая в России имеет немонетарный характер и на две трети зависит от роста тарифов естественных монополий. Да и при низкой инфляции российская экономика не сильно привлекательна для инвесторов, за исключением топливно-энергетического сектора.

Во многих успешно развивающихся странах уровень монетизации превышает 100%. В последние годы почти во всех промышленно развитых странах мира регулярно проводится эмиссия денег в рамках политики количественного смягчения (quantitative easing, QE). Это помогает остановить экономический спад, стимулирует кредитование и рост экономики. При этом триллионные вливания не приводят к повышению инфляции, а в ряде стран отмечена дефляция.

В декабре прошлого года глава Европейского центрального банка ЕЦБ Марио Драги объявил, что политика количественного смягчения, нацеленная на стимулирование экономики, будет действовать до марта 2017 года или еще дольше, а не до сентября 2016 года, как предполагалось ранее.

То есть «либералы» своих взглядов не меняют, для них увеличение денежной массы остается табу, хотя опыт многих стран доказывает ошибочность старой догмы о влиянии эмиссии на инфляцию. Они опасаются, что влитые в экономику деньги не дойдут до адресатов, как это не раз бывало, выйдут на валютный рынок и утекут за рубеж. Государственники в ответ предлагают ограничить вывоз капитала юридическими лицами, как это делали западные страны в периоды кризисов.

Проблема еще и в том, что российские экономические власти не знают или не хотят вводить новые инструменты финансирования. В «тучные годы» потребности в этом не было, денег хватало. Деньги в стране есть, но пока не отлажен механизм их адресной доставки. Например, в этих целях можно внедрять проектное финансирование, но эта система пока не работает.

Думается, настоящие либералы без кавычек не стали бы зажимать денежную массу, поднимать процентные ставки для безуспешной борьбы с инфляцией, а направили бы усилия на борьбу с неэффективными госмонополиями, главными источниками роста цен. Результат налицо: из-за накопленной инфляции покупательная способность рубля за 15 лет упала в 5,6 раза.

Настоящие либералы, имея все властные полномочия, не допустили бы такого существенного увеличения роли государства в экономике, а занимались бы обеспечением равенства прав и свободной конкуренции.

Единственное, в чем совпадают условные «государственники» и условные «либералы», так это в необходимости снижения административного давления на бизнес, обеспечения независимости судов, сокращения числа контрольно-надзорных органов и т.д.

Если пару лет назад «либералы» безусловно доминировали, то сейчас заметно выросло число оппонентов экономической политики Центрального банка РФ и правительства страны, которые все активнее выступают в информационном поле.

«Государственники» уже не считаются маргиналами, к ним прислушиваются в самых разных аудиториях, поскольку политика «либералов», одобряемая лишь МВФ, привела к резкому спаду экономики и заметному ухудшению уровня жизни населения. Ведь торможение российской экономики началось задолго до падения цен на нефть и введения санкций. ВВП в 2013 году вырос всего на 1,3%, в 2014 – на 0,7%, что на уровне статистической погрешности. То есть причина не во внешних факторах, на которые пытается свалить свои неудачи правительство.

В традиционном декабрьском послании Федеральному собранию президент РФ Владимир Путин признал, что резервы сырьевой модели исчерпаны, тогда как интересы развития России требуют ежегодного роста не менее 5–6% ВВП в ближайшее десятилетие. Годом ранее он заявил той же аудитории: «Мне сказали, что через два года у нас произойдет неизбежный отскок в плюс». Спустя год его позиция изменилась: «Мы должны быть готовы к тому, что и период низких цен на сырье, да и, возможно, внешние ограничения, могут затянуться, и затянуться надолго».

При этом в экономической части послания он выступил и как «либерал», и как «государственник», не отдавая предпочтения ни одной из этих моделей развития. Такую позицию можно назвать как «либеральный государственник».

С одной стороны, он, следуя либеральной модели, говорил о необходимости добиться сбалансированности бюджета, что позволит обеспечить макроэкономическую устойчивость и финансовую независимость страны. Он напомнил, что дефицит федерального бюджета 2016 года не должен превышать 3%, даже если доходы окажутся ниже ожидаемых. Президент РФ подчеркнул, что это ключевое, базовое положение, и вновь указал на абсолютную связь финансовой устойчивости и независимости страны.

Бюджет на этот год рассчитан на основе цены на нефть марки Urals $50 за баррель, которая из-за повышенного содержания серы обычно на $2–5 дешевле, нежели нефть эталонной марки Brent, добываемой в Северном море. Если цена Urals будет ниже $50 за баррель, а в середине декабря 2015 года она снизилась до $35 за баррель, придется сокращать бюджетные расходы. Печатать или занимать деньги в случае падения цен на нефть власти не планируют.

С другой стороны, ряд отраслей сейчас оказался в зоне риска. Это в первую очередь строительство, автомобилестроение, легкая промышленность, железнодорожное машиностроение. Для них, отметил Владимир Путин, правительство должно предложить специальные программы поддержки. Он также предложил добавить 20 млрд рублей фонду развития промышленности на поддержку проектов импортозамещения, а также озвучил планы по модернизации транспортной инфраструктуры.

Для оказания предприятиям помощи в приобретении отечественных и зарубежных патентов и лицензий инжиниринговых услуг будет создано агентство по технологическому развитию, а для сопровождения наиболее значимых проектов – специальный проектный офис. Иными словами, роль государства в экономике еще больше усилится. Вопрос о приватизации компаний с госучастием вновь отложен, хотя формально и не снят с повестки дня.

На этот раз больше обычного Владимир Путин говорил об улучшении делового климата в стране: «Считаю свободу предпринимательства важнейшим экономическим и общественно значимым вопросом. Именно вот этим – свободой предпринимательства, расширением этой свободы предпринимательства – мы должны ответить на все ограничения, которые нам пытаются создать».

Президент РФ привел печальные цифры: за 2014 год следственными органами возбуждено почти 200 тысяч уголовных дел по так называемым экономическим составам. До суда дошли 46 тысяч из 200 тысяч, еще 15 тысяч дел развалилось в суде. Получается, если посчитать, что приговором закончились лишь 15% дел. При этом абсолютное большинство, около 80% или 83% предпринимателей, на которых были заведены уголовные дела, полностью или частично потеряли бизнес. То есть их «попрессовали, обобрали и отпустили». Это прямое разрушение делового климата. Владимир Путин попросил следственные органы и прокуратуру обратить на это особое внимание.

Кроме того, в ходе следствия по экономическим составам помещение под стражу нужно использовать как крайнюю меру и применять залог, подписку о невыезде, домашний арест. За первое полугодие 2015 года количество содержащихся в следственных изоляторах (СИЗО) по экономическим статьям выросло в 1,5 раза. Похоже, кризис заставил серьезно активизироваться силовые структуры, к тому же Следственный комитет (СК) в прошлом году вернул себе право расследовать налоговые преступления, не спрашивая мнения налоговых служб.

Предложено также обсудить возможность сокращения числа присяжных на судебных процессах с двенадцати до пяти-семи человек.

Он также указал на то, что предприниматели пока не видят качественных подвижек в деятельности контрольных и надзорных ведомств, хотя все поручения на этот счет давно и не единожды даны. Их насчитывается более тридцати, и умерить аппетиты бюрократической машины никак не удается.

Максимально снять ограничения с бизнеса, избавить его от навязчивого надзора и контроля Владимир Путин потребовал в декабре 2014 года, но правительство так и не сумело принять никаких решений. На этот раз он попросил правительство совместно с деловым сообществом представить до 1 июля 2016 года конкретные предложения по устранению избыточных и дублирующих функций контрольно-надзорных органов.

Какие задачи из очередного послания президента РФ Федеральному собранию будут решены и в какие сроки, сказать трудно. Некоторые из них озвучиваются не один год. И даже если будут приняты правильные законы и решения, они могут затормозиться коррупцией или бюрократической неповоротливостью.

Дело в том, что в современной России эффективность и качество государственного управления довольно низкие. По результатам исследования 2012 года качества госуправления в 215 странах по методике Всемирного банка, Россия набрала всего 42 балла из 100 возможных по индексу «Эффективность работы правительства» (Government Effectiveness), который измеряет качество государственных услуг, разработки и реализации внутренней государственной политики, уровень доверия к внутренней политике, проводимой правительством, а также качество функционирования государственного аппарата и работы государственных служащих, их компетенцию, степень их независимости от политического давления и так далее.

Это уровень таких государств, как Белиз, Боливия, Саудовская Аравия, Эфиопия. По индексу «Качество законодательства» (Regulatory Quality) оценка России еще ниже – 39 баллов из 100 возможных, как у Египта, Индии, Мали и Парагвая. С «Верховенством закона» (Rule of Law) и «Сдерживанием коррупции» (Control of Corruption) показатели совсем плохие – 25 и 13 баллов, соответственно.

Но не все так безнадежно. В рейтинге «Ведение бизнеса» (Doing Business-2016) Всемирного банка (ВБ) и Международной финансовой корпорации (IFC), опубликованном в октябре 2015 года, Россия поднялась на 11 ступеней – с 62 на 51 место из 189.

В этом рейтинге оцениваются 11 сфер регулирования предпринимательской деятельности, которые влияют на аспекты жизненного цикла компаний, начиная с момента регистрации до получения финансирования и ежедневных операций. В случае, если дела компании пошли не так, как надо, рассматривается, что произойдет с проблемными контрактами и как будет разрешена ситуация с неплатежеспособностью.

В мае 2012 года президент России Владимир Путин в указе “О долгосрочной государственной экономической политике” поставил задачу поднять страну в рейтинге Doing Business с тогдашней 120-й позиции до 50-й в 2015 году и до 20-й в 2018-м.

За последние четыре года Россия демонстрирует высокую динамику реформирования и с большим отрывом лидирует среди стран БРИКС. В прошлом году она достигла отличных результатов в области подключения к электросетям (поднялась на 29 место), входит в первую десятку ведущих стран по двум показателям: восьмое место по регистрации собственности и пятое по обеспечению исполнения контрактов.

Однако дальнейшее продвижение вверх будет нелегким, поскольку потребуется решение более сложных задач. Например, при экспорте продукции на подготовку документов в России уходит в два раза больше времени, нежели в Китае, плюс на выполнение таможенных формальностей на границе требуется в три раза больше времени, а стоимость внутренних перевозок в два раза дороже.

Еще одна непростая сфера – получение разрешений на строительство. За последние годы Россия значительно сократила количество процедур, повысила эффективность и прозрачность разрешительного процесса в строительстве, но требуется переход на оказание услуг в электронном виде.

Требуется также улучшить защиту инвесторов и миноритарных акционеров, что существенно влияет на рост экономики.

В России в последние годы исполнительная и законодательная власть затягивает принятие около десятков мер и поручений для реализации указов президента страны. В период высоких цен на нефть они приобрели привычку действовать по принципу “too little and too late” (слишком мало и слишком поздно).

По мере углубления экономического кризиса обостряется интерес к извечному вопросу «Что делать?» Предшествующий ему вопрос «Кто виноват?» обсуждается в меньшей степени, поскольку ответы на него надо искать, скорее, во внеэкономической плоскости.

Президент РФ Владимир Путин в декабрьском послании Федеральному собранию поставил, пожалуй, самую трудновыполнимую задачу – укрепить доверие между властью и бизнесом. Он также призвал власть видеть в бизнесе партнеров. Однако российские власти разных уровней, мягко говоря, не отличаются высокой договороспособностью.

В России представители власти, бизнес и простые граждане обособлены друг от друга в большей степени, нежели, скажем, в Евросоюзе. В той или иной степени все подозревают всех в недостаточной честности и надежности.

Например, опрос, проведенный Национальным агентством финансовых исследований (НАФИ) в ноябре прошлого года, показал, что только 59% россиян доверяют банкам, 34% – страховым компаниям, 16% – инвестиционным компаниям, 22% – негосударственным пенсионным фондам, 11% – микрофинансовым организациям, 48% – электронным платежным системам.

Опрос предпринимателей, проведенный в прошлом ноябре, говорит о том, что за последние три года лидером по негативному влиянию на производство остается «недостаточный спрос на продукцию предприятия внутри страны». Так считают 50% опрошенных. Чуть меньше (46%) назвали «неопределенность экономической обстановки в стране». Примерно по 40% участников опроса указали на финансовые проблемы – «недостаток финансовых средств», «высокий уровень налогообложения» и «высокая ставка по кредитам». Причем фактор «неопределенность экономической обстановки в стране» год назад занимал пятое место в списке негативных проблем предпринимателей (31%) и сейчас добавил 15%, переместившись на второе место.

Более половины предпринимателей, по данным социологов, уверены в том, что власть потребительски относится к бизнесу и не считает его серьезной силой, обладающей серьезным потенциалом, и локомотивом развития экономики. Почти половина думают, что экономическая политика осуществляется не в интересах бизнеса в целом, а только отдельных бизнес-групп. Бизнес ждет от власти определенности, соблюдения четких «правил игры», чтобы работать, не уходя в тень. Однако экономические власти не могут обеспечить предсказуемость и часто обещают одно, а делают совсем другое. Лишь в ряде регионов России власти склонны считать предпринимателей своими партнерами.

Если крупный бизнес ведет диалог с властью напрямую, то малый и средний бизнес пытается действовать через свои ассоциации и объединения, которые часто не могут его защищать эффективно, поскольку не хотят ссориться с властями.

Некоторую надежду дает тот факт, что российское общество постепенно меняет свое отношение к предпринимателям. Если раньше их деятельность считалась спекуляциями, обманом и чуть ли не мошенничеством, то сейчас население в большей степени понимает, что бизнес создает рабочие места, помогает экономическому росту.

Как показало прошлогоднее исследование Института приоритетных региональных проектов, 53,6% россиян уверены, что малый и средний бизнес в России испытывает чрезмерное давление со стороны властей. Таким образом, проблема отношений бизнеса и власти становится проблемой всего общества, которое в условиях кризиса станет более способным к самоорганизации и совместным действиям.

Доверие в экономике – это вполне материальная категория. У российского населения, по данным на 2014 год, накоплено более 30 трлн рублей, у государства 13–14 трлн, еще 14 трлн – у частного бизнеса. Население – самый крупный потенциальный инвестор. Если люди поверят властям и бизнесу, то в стране появятся школы, детские сады, поликлиники, больницы, дороги и т.д.

Возвращаясь к непримиримым позициям «либералов» и «государственников», надо сказать, что истина, наверное, как всегда лежит где-то посередине, но найти ее очень трудно, если нет стратегического видения будущего, если элиты так и не определились, какую страну надо строить.

Декан экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Александр Аузан считает, что если определяться с образом будущего, то надо сыграть в честную игру. Предпринятые до этого попытки создать позитивный образ будущего похожи на известную историю из «Женитьбы» Гоголя, когда Агафья Тихоновна не могла решить, которого из женихов ей выбрать: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича». Нельзя строить будущее по принципу «Мы за все хорошее, против всего плохого».

Выбора пути развития в России так и не произошло, и получается, что мы за 15 лет стратегирования не ответили на вопрос, куда мы плывем. Поэтому все написанные стратегии – лишь про то, насколько быстро нужно двигать веслами, а вопрос, куда плывем, не поставлен? Александр Аузан полагает, что это и есть центральный вопрос, с которым придется иметь дело.

И нужен максимально далекий временной горизонт планирования, а не так, как это сделано в нынешнем бюджете, – на год вместо обычных трех. Не менее важно обеспечить, наконец, реальную конкуренцию в стране.

Власть должна стать более прозрачной и ответственной, наладить постоянный диалог с бизнесом и обществом. Но пока не видно, что власть готова стать партнером, расставшись с ролью начальника.

Думая о непредсказуемом будущем российской экономики, плохо управляемой и донельзя зарегулированнной, хочется надеяться, что правительство страны понимает: простые решения – на уровне примитивных бухгалтерских, как это чаще всего и практикуется, – в России не работают. В бухгалтерских отчетах нет графы «Доверие».