12 апреля 1961 года впервые в истории человечества был выведен в открытый космос корабль-спутник «Восток» с человеком на борту
Кирилл Привалов
Соседка тетя Паня, в галошах на босу ногу и в старом ватнике, бежала как сумасшедшая по березовой роще и только кричала:
– Человек полетел!
Я поначалу не понял. Я и сам в это время летал – на качелях. И вдруг меня пробило: «Человек в космос полетел!» Свалившись с «раскачки», я кубарем понесся домой:
– Человек в космос полетел!
Бабушка моя сидела у радиоприемника совершенно окаменевшая:
– Это же Юра в космос полетел. Наш, гжатский, из Клушино… Аню, его мать, хорошо помню, она на молочной ферме работала. Надо же, Юра Гагарин – и в космосе! Как же он там дышать будет?
Милая бабушка моя, Ксения Ивановна, бедняцкая крестьянка и «выпускница» церковно-приходской школы, не ждала – не гадала, а оказалась землячкой «космонавта номер один». Она помнила его еще озорным мальчишкой с ямочками на щеках. И вдруг он – главный национальный герой! Гордость и страх попеременно побеждали в бабушкином осознании неожиданно открывшегося околокосмического бытия. Боязливо оглянувшись по сторонам, она даже меленько перекрестилась, чего за ней никогда не водилось аж с поры далекой юности, когда во время воскресной службы под Гжатском у нее украли платок.
Страх однозначно победила гордость, и не только у моей бабушки. Ибо 12 апреля 1961 года стало самым счастливым днем в жизни многих россиян, которые тогда называли себя просто-напросто советскими людьми. Гордыми людьми.
Через день мы с мамой поехали из подмосковной Загорянки в Москву. Специально. Знали, что «наш Юра» – так, словно сговорившись, все в СССР начали звать Гагарина – должен был прилететь после приземления, как писали во всех газетах, «в заранее запланированном месте», в столицу. Улицы были переполнены торжествующими людьми. Никто никого на эту стихийную манифестацию не сгонял (так станут позднее утверждать на Западе некоторые не слишком скрупулезные СМИ). Люди по зову сердца радостно вышли встречать своего героя. И как! Чтобы увидеть проезжающего мимо в открытой машине Гагарина, залезали на фонарные столбы, на деревья, на крыши автобусов… И милиция не вмешивалась, все понимали: этому дню равных не было и, скорее всего, не будет!
Мы задрали головы к небу. Там барражировал вертолет, разбрасывавший маленькие красные листки бумаги. Это были спешно напечатанные приветствия Гагарину, и на каждом из них был изображен на тусклой, черно-белой фотографии он – почему-то не в скафандре, а в кожаной летной шапочке, даже не в шлеме. Я поймал, как сорвавшийся с клена пунцовый лист, одну из листовок и потом долго хранил ее в заветной шкатулке детских сокровенных «сокровищ», пока она не стала совсем ветхой и не рассыпалась в труху.
Странное дело: помню этот день подетально. Вот молодые ребята скандируют: «Мы тоже хотим в космос». Вот поэт (кажется, это был Семен Кирсанов, так сказала мама, сама профессиональный литератор), забравшись на какую-то тумбу, читает свои только что написанные стихи, посвященные Юре. Вот на Ленинском проспекте появился длинный кортеж «зилов» и «чаек», идущих от аэропорта Внуково. Гагарина мы увидели лишь на минутку – нет, всего на десяток секунд, но он помахал нам рукой… Этих мгновений было достаточно для ощущения бескрайнего счастья. Для прикосновения к чему-то огромному, невыразимо прекрасному – к Победе, нашей общей Победе. Еще к одной…
Невероятная фиеста невероятной страны, всего через двенадцать лет после самой страшной из войн проложившей человечеству дорогу в космос и через шестнадцать – пославшей к звездам первого человека. Люди, строившие на развалинах разбомбленных городов, в голой степи и в пустыне заводы и космодромы, отказывали себе в самом необходимом, исступленно трудились, ибо знали: небу страны нужен надежный щит и создать его можно, только освоив путь к звездам. Покорить же его доступно лишь общими усилиями всей нации, ставшей после Победы над фашизмом единой – от Балтии до Сахалина. И Юрий Гагарин явился как мессия нового времени – нашим пионером вселенной, нашим впередсмотрящим, нашим символом на века.
Так уж сложилась моя профессиональная жизнь, что в России и Франции мне посчастливилось встречаться, а порой и дружить со многими замечательными людьми, посвятившими себя освоению космоса. Это конструкторы ракет и научные журналисты, специалисты экстремальной медицины и, конечно, покорители вселенной: Герман Титов, Алексей Леонов, Валерий Кубасов, Жан-Лу Кретьен, Патрик Бодри… Удивительные люди, штучные!
«И тон этому исключительному отбору задал некогда сам Сергей Павлович Королев, – рассказывал мне мой старший друг, блестящий журналист, писатель и драматург Владимир Губарев. – Главный конструктор поначалу отбирал и журналистов, которым предстояло писать о космосе. Выделил пять-шесть молодых репортеров с техническим образованием и дал им – точнее, нам – допуск на Байконур. Королев комплексно воспринимал освоение космоса, и Юра был его любимцем».
«Мы, как и Гагарин, самоотверженно верили в то, что началась эра покорения космоса и что ничто не воспрепятствует нам продолжать звездный поход, – вспоминал в разговоре со мной Валерий Кубасов (с ним и с Алексеем Леоновым связано историческое «рукопожатие в космосе» советских космонавтов и американских астронавтов: «Союз – Аполлон»). – Я был в первой группе инженеров, присоединившихся к изначальному отряду космонавтов-летчиков, созданному Королевым. Помнится, незадолго до своей смерти Сергей Павлович собрал нас на базе в подмосковных Подлипках и говорит: “Надо готовиться к полету на Марс. Кто готов?” Тут же руку вскинули вверх все как один. Но Королев не спешил: “Предупреждаю, билет может быть лишь в один конец… Топлива на возврат может не хватить. Так что есть время отказаться”. Не поверите: отказался только один. Сказал, что у него двое детей… Все остальные были готовы полететь хоть на Альфа Центавра лишь бы облегчить человечеству познание космоса».
«Знаю, “доброжелатели” утверждают, будто я завидовал Гагарину, ставшему первым человеком в космосе. Чушь! Да, у меня были здоровые амбиции, как у каждого сильного и энергичного молодого человека, – как-то разговорился со мной Герман Титов. – Но Юра был моим другом, хоть и соперником в ходе испытаний на тренажерах и в лабораториях, и если именно Гагарину выпала честь быть первым в космосе, значит – так оно и было нужно… Так сложилась его судьба, и он оказался достойным ее. Помню, нас принимал в Кремле Никита Сергеевич Хрущев, глава правительства и коммунистической партии Советского Союза. Спросил: “Когда полетите на Луну?” Мы ответили в один голос: “Хоть завтра, если будет поставлена такая задача!..”»
Ни Гагарин, ни Титов, к счастью, не дожили до того времени, когда ловкие дельцы начнут распродавать богатеям и плейбоям… участки на Луне! Что поделаешь: «Все мы немощны, ибо человецы суть» – сказано в Книге Екклесиаста. Одни покоряют космос, рискуя жизнью, другие – спекулируют на нем… День космонавтики нам, впрочем, никому не испортить.
