Виктор Лупан, глава реакционного совета
Стратегический поворот России к большей сбалансированности между Западом и Востоком заставляет ломать стереотипы, а это – наисложнейшая задача.
Варшавский саммит НАТО, запланированный на 8–9 июля, «будет одним из важнейших в истории Альянса», утверждал уже за месяц до созыва генсек Столтенберг. По его словам, НАТО займется «обеспечением стабильности в соседних с альянсом странах» – таких, как Украина, Молдавия и Грузия. А это значит, что истиной сутью события станет выяснение отношений с Россией.
В России тут же заговорили о том, что альянс продолжает продвигаться на Восток, что НАТО чуть ли не войну затевает. На самом же деле продвижение НАТО на Восток, скорее всего, закончилось. Попытка с Украиной провалилась. Украина, в своем нынешнем положении, не интегрируема вообще никуда. Прибалтийские страны, как известно, боятся российской угрозы, и НАТО пытается доказать им, что их будут защищать. Но чем больше НАТО уверяет восточноевропейские страны в том, что им нечего бояться, тем острее реагирует Россия на расширение инфраструктуры альянса. Это заколдованный круг. Инциденты, на которые нервно реагирует НАТО (когда российский самолет пролетает близко от американского военного корабля), – банальная, по сути, вещь. В годы холодной войны такого было много. Просто тогда и Советский Союз, и НАТО знали, как можно играть, а как нельзя. Сейчас же правила сильно размылись. В девяностые и нулевые годы считалось, даже, что они вообще не нужны, ибо холодной войны больше нет и не будет. Холодной войны на самом деле нет. Ни Россия, ни страны НАТО новой гонки вооружений не хотят. Это, с одной стороны. А с другой – конфронтация налицо. Оттуда и ощущение, что и НАТО, и Россия пытаются компенсировать нежелание втягиваться в дорогостоящую гонку вооружений громкими взаимными выпадами.
Главная проблема НАТО – не Россия, а сохранение единства. Турция, например, проводит совершенно свою ближневосточную политику. Восточноевропейские страны считают граничащую с ними Россию большой угрозой. А Франция или Германия таковой Россию не считают. Поэтому Польша просто не верит в то, что НАТО вступит ради нее в конфликт с Россией. А НАТО усердно пытается убедить ее в надежности своих гарантий. То же самое с Прибалтикой. Но делается это так, чтоб не провоцировать Россию на серьезные шаги. Так что на саммите в Варшаве станут, скорее всего, много надувать щеки, но решения будут приниматься крайне осторожные.
В России (после ельцинской дипломатической эйфории и периода обезоруживания) политическое сознание вернулось к традиционному, системному, восприятию мира сквозь призму военных угроз. Российские военные аналитики видят, что, с одной стороны, уровень глобальной милитаризации, казалось бы, растет. Но, с другой стороны, все страны НАТО стремятся к боеготовности с минимальными затратами. Ведь, помимо США, только три из них тратят нормативные 2% ВВП на оборону. России, кстати, тоже не хочется на это тратиться.
СМИ часто пишут сегодня о том, что началась новая холодная война, забывая при этом, что во времена настоящей холодной войны отношения между Москвой и Вашингтоном были основой всей мировой политики. Сейчас же для большинства стран мира выяснение отношений между Россией и США – один из многих геополитических факторов. Конфликт между Ираном и Саудовской Аравией несет сегодня куда большую угрозу, чем споры между Москвой и Вашингтоном. Если представлять себе ядерную войну, то мир разрушить могут лишь Россия и США. Но, с точки зрения реальных войн, дестабилизация на Ближнем Востоке намного опаснее чем, скажем, последствия конфликта на Украине.
После ухода Барака Обамы с поста президента США отношения между Россией и НАТО изменятся, но не очень. Дональд Трамп обещает наладить дружбу с Россией и лично Владимиром Путиным. Несколько месяцев тому назад в возможность его победы никто не верил. Сейчас же она рассматривается как вполне реальная. Избирательная кампания в США показывает, что американское общество массово отвергает истеблишмент. Все кандидаты-представители верхушки провалились. Осталась одна Хиллари Клинтон.
Хиллари говорит резкости и даже гадости о России и Путине, но, будучи опытным политиком, она понимает, что ей придется считаться с объективными обстоятельствами. Знает, что попытка Америки править миром провалилась. Знает, что США приходится ограничивать амбиции и аппетиты и что тенденция эта, скорее всего, усугубится.
Муж Хиллари Билл Клинтон хотел сделать Россию частью западного мира. У него это не получилось, несмотря на прекрасные отношения с Борисом Ельциным. Если люди из команды Билла войдут в администрацию Хиллари, у них может появиться желание доделать недоделанную работу способом увеличения давления на Россию, новыми санкциями, эксплуатированием вопроса о правах человека, попытками расширить зону влияния и сделать что-то с Украиной, где у них ничего не получается. Но кто бы ни был президентом США, первично не это, а то, что истеблишмент США негативно настроен по отношению к России. Это куда более определяющий фактор, чем личность человека, сидящего в Овальном кабинете Белого дома.
Однако Америка от России далеко, а Европа – близко. И находящаяся в глубочайшем кризисе Европа растеряна. С одной стороны, она желает опереться на привычные связи с США, а с другой – ее беспокоит провал американской «общезападной» политики. Он признается европейцами как факт, но у Европы нет ни самостоятельной повестки дня, ни политической воли.
Европейские СМИ часто пишут о том, что «Путин желает развала ЕС», что он поддерживает «антиевропейские» партии и движения. Однако рост евроскептиков в ЕС – симптом глубокого внутриевропейского кризиса, и Путин тут ни при чем. Европейцы тоже симпатизируют оппозиции в России, в том числе антисистемной. Почему бы России не делать то же самое?
В Европе все не так просто. В Германии, например, появилось подобие лобби, которое, в обход Меркель, налаживает отношения с Россией. Во Франции и Национальная ассамблея (Нижняя палата парламента), и Сенат (Верхняя палата) проголосовали за снятие антироссийских санкций.
С одной стороны, процесс идет, но с другой – сам принцип санкций постепенно превращается в норму. Не только в отношениях Запада с Россией, а вообще. Мир фрагментируется. Американцы создают свои блоки, а Китай, Россия, латиноамериканские страны – свои. Универсальных правил все меньше и меньше. Это значит, что нужны рычаги сдерживания. Санкции и становятся этими рычагами. А Иран доказал, что они не являются пожизненным приговором, что их можно отменить. С Россией, скорее всего, произойдет то же самое. Отменят. Санкции начинают, кстати, использовать не только в отношении оппонентов. В немецком парламенте недавно говорили о введении санкций против Польши. А это уже внутри Евросоюза.
Эта эволюция в характере международных отношений распространяется и на военные альянсы. Новая мировая система будет построена на принципе менее обязующих союзов и на выстраивании различного количества отношений в разных частях света. Уже сейчас отношения между Россией и НАТО в Европе одни, а на Ближнем Востоке – другие.
Консервативные силы в России считают, что она должна отвернуться от Запада, от Европы, и повернуться на Восток. Этого никогда не будет! Ибо веками взгляд России на мир был не обязательно прозападным, но исключительно «западоцентричным».
Да, Россия стала больше смотреть на Восток, но не потому, что она отворачивается от Запада, а потому, что мир стал менее «западоцентричным». Да, США пытаются консолидировать Запад, через Транстихоокеанское и Трансатлантическое партнерства, но собрать всех в одно целое, как во времена холодной войны, не получается. Хотя бы потому, что Китай – растущая сила, с которой невозможно не считаться.
Что касается российско-китайских отношений, то они продолжают быть сложными. Это традиция. Долгое время там вообще были только красивые слова на фоне «общей борьбы» против американской гегемонии. Но когда дело доходит до конкретики, возникает масса проблем, которые никак не решаются.
Стратегический поворот России к большей сбалансированности между Западом и Востоком заставляет ломать стереотипы, а это – наисложнейшая задача.
