Италия, более чем какая-либо другая страна, олицетворяет европейскую культуру и цивилизацию
Виктор Лупан, глава редакционного совета
В своем малоизвестном, но удивительном фильме «Путешествие по Италии» оказавшийся в изгнании Андрей Тарковский образно размышляет не только о своем, но и о нашем отношении к этой стране. Даже не стране, в ее географическом понимании, а к месту, где родилась, по очень многим параметрам, европейская культура. Для осмысления слова «культура», особенно сегодня, думающий человек нуждается во множестве нотабене, ссылок, диезов и бемолей.
Изначально понятие «культура» связанно не с той областью, к которой мы его приписываем, а с первичным проявлением человеческой «цивилизованности» – сельским хозяйством. То есть – с переходом от дикой природы, составляющей частью которой человек является, к состоянию чего-то культивированного, ухоженного, очеловеченного, культурного.
Еще в XVIII веке энциклопедисты употребляли это понятие именно так. Для них существовали, конечно, музыка, литература, театр, философия, история. Но культура, в том смысле, в котором мы употребляем это слово сегодня, не существовала. Значит, культура – метафора! Но метафора чего? Как определить культурного человека? Да, можно сказать, что «культурный» человек – не дикий. Но ведь такой корифей мировой культуры, как гениальный Микеланджело, дрался в кабаках, любил мордобой! Не менее гениальный Караваджо, который написал столько прекрасных картин с религиозным сюжетом, был извращенцем и убийцей. Ничего противоречивого в этом нет, ибо культура возвышается над создавшим ее человеком. Человеком, в любом случае падшим и пытающимся вознестись способом облагораживания своей «человеческой жизни», как говорил Андрей Платонов, а если погрубей, то – «бытовухи».
Во времена Ренессанса гениальные итальянские художники писали дивные образы мадонн, то есть Богородиц, с воодушевленными лицами и полными святости глазами. А позировали для них их любовницы или гуляющие по мастерским развратницы и даже отпетые проститутки. Но несмотря на все это, когда люди смотрели на законченный шедевр, они приобщались к красоте, а значит – к Богу.
Италия оказалась именно тем местом, где человеческий художественный гений высказался раньше, чем где-либо, и явственней, чем когда-либо. Причем началось это с Древнего Рима. Да, Древняя Греция была раньше, и именно она породила театр, архитектуру, скульптуру, мифологию, которые вскормили Рим. Но потом Греция Платона, Эсхила и Архимеда просто превратилась в Балканский полуостров, а Древний Рим дал Флоренцию, Венецию, Возрождение.
Италия – напоминаю – понятие достаточно новое. Она вообще появилась полтора века тому назад, после победы прогрессивного националиста и революционера Гарибальди. В единственном, но шедевральном романе Джузеппе Томази ди Лампедузы «Гепард» есть эпизод, в котором он описывает первые всенародные выборы после победы Гарибальди. Группа агитирующих избирателей-националистов, или патриотов, идет по улице Палермо, выкрикивая лозунг: «Голосуйте за Италию!» А люди, слыша это, задаются вопросом: «А что это такое – Италия?» Италия была для них новым политическим понятием.
Итальянский язык тоже молод как язык литературный. В отличие от остальных развитых европейских стран, на итальянском полуострове до сих пор живет и процветает множество диалектов. Покойный ныне Тонино Гуэрра – известнейший сценарист, соавтор фильмов Феллини, Антониони и других великих итальянских режиссеров – был также незаурядным писателем и поэтом. Но писал он не на итальянском, а на родном диалекте. Диалектальное изложение, конечно же, сужало круг его читателей, но Гуэрра считал это своим долгом, хотя итальянским владел так, как владеют им очень немногие.
Русские писатели любили и любят Италию. Гоголь, конечно, Горький, Мережковский, Бродский. Толстой тоже любил ее, но как-то странно, если судить по эпизоду путешествия Карениной и Вронского. Он не иронизирует по поводу Италии (Боже упаси!), но хихикает над русскими, которые ездят туда для приобщения к «настоящей», по их мнению, культуре. Лев Николаевич глумится прямо над сладострастным и самовлюбленным Вронским – оно и понятно! – но есть там и персонажи русских художников, косящих под итальянцев и производящих откровенный китч.
Прекрасная Италия отличается, может быть, от иных прекрасных стран (таких, например, как Франция) красотой без пестроты. То есть прекрасной простотой.
Рассуждая об истинной сути искусства, Толстой пишет следующее: «Поправляя этюд ученика, Брюллов в нескольких местах чуть тронул его, и плохой, мертвый этюд вдруг ожил. “Вот, чуть-чуть тронули, и все изменилось”, – сказал один из учеников. “Искусство начинается там, где начинается “чуть-чуть”», – сказал Брюллов, выразив этими словами самую характерную черту искусства». Это крылатое «чуть-чуть» приписывается обычно Толстому, хотя сам Лев Николаевич откровенно цитирует Брюллова. Как бы там ни было, но нет страны, к которой это определение подходило бы больше, чем к Италии. Чего стоит, например, дивная простота итальянской кухни. В отличие от французского кулинарного искусства, где все строится на мастерстве шеф-повара, искусности приготовления, сложной рецептуре и изысканных соусах, итальянская кухня – это в первую очередь качество продукта и волшебная простота приготовления: умение не переварить, не пережарить и вообще – не переборщить. В этой умеренности истинного вкуса и заключается то «чуть-чуть», с которого начинается истинное искусство.
А чего стоит итальянская мужская мода! А итальянский дизайн!
Итальянская музыка – особая статья! Начнем с того, что Клаудио Монтеверди придумал оперу! Да – оперу как музыкальный и театральный жанр. А Доменико Скарлатти – сонату! То есть музыкальную форму, из которой произойдет потом симфония. Переоценить подобный вклад в мировую культуру просто невозможно.
Италия – еще и страна, породившая мафию. Все мы думаем, что знаем, что такое «мафия». Да, это криминальная организация, построенная на принципе семьи, оснащенная сложной схемой взаимоотношений внутри самой структуры и связей с окружающим миром. Русский блатной мир резко отличается от мафии. А потому понятие «русская мафия» – неправильное.
Само слово «мафия» происходит из народного диалекта одного из кварталов столицы Сицилии – Палермо. Оно означает что-то между красивостью, мужеством и задиристостью. Историки говорят, что мафия родилась во второй половине XIX века, в контексте формирования и становления итальянского единого государства, с постепенным устранением аристократии и приходом к власти буржуазии. Вследствие этих исторических перемен множество крестьян было изгнано новыми владельцами с мест их извечного проживания. Нищета этих изгоев была особенно чувствительна в бедной и без того Сицилии. Это, скажем так, социальный аспект рождения мафии. Но очень интересна и ее структура, ее внутренняя организация, созданная по схеме и иерархии древнеримских легионов. А это уже – культура!
В отличие от итальянской мафии, русский блатной мир начал формироваться гораздо раньше, еще при Екатерине Второй, как вольное общество одиноких маргиналов и изгоев, общество, отрицающее иерархию и живущее по своим понятиям. Русский блатной мир – типично русская анархия, разгул и воля. А итальянская мафия – в первую очередь семья, строгая иерархия и, да, культура в смысле связи с историей страны.
Италия никогда не была великой державой. В Италии всегда было много бедных. Миллионы итальянцев покидали родину, уезжали на заработки. Но без Италии мир немыслим. Ибо Италия, более чем какая-либо другая страна, олицетворяет европейскую культуру и цивилизацию. Не в пустом декларативно-монументальном плане, а в ее поэтической составляющей жизни каждого из нас.
