Автор: Всеволод Чубуков
217 лет со дня рождения великого поэта
Пушкин – гений, но не потому, что овладел техникой стихосложения, а потому, что его личность в поисках высшего предназначения выразила свое мироощущение с помощью гениальных строк.
Пушкин смог вырваться из цепких соблазнительных объятий позитивизма, просвещения, гуманизма и вернуться к системе ценностей допетровской русской культуры, передав в своем творчестве ее религиозную точку зрения на мир, жизнь и человека.
Поэт восторгался подвигом автора «Истории государства Российского»: «Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом». Этот же подвиг – открытие России – совершил и сам Пушкин.
Казалось, что жизнь великого поэта изучена в мельчайших подробностях. Но в ней есть малоизвестные страницы – А.С. Пушкин был действительным членом Российской императорской академии наук.
Екатерина Дашкова в своих «Записках» вспоминала: «Однажды мы с императрицей прогуливались по Царскосельскому саду и говорили о красоте и богатстве русского языка. Я сказала, что не могу понять, почему до сих пор не учреждена Академия русского языка…»
Екатерина II поручила Дашковой взять на себя этот труд и 30 сентября 1783 года утвердила ее доклад: «О перспективе изучения и разработке русского языка и словесности», подписав указ об учреждении нового «ученого установления» − Российской академии. Ее членами могли быть только русские деятели литературы и культуры. Княгиня Дашкова, будучи с 24 января 1783 года директором Академии наук, учрежденной в 1724 году указом Петра I, была назначена «первым академиком» и первым президентом этой новой академии.
19 октября 1841 года Николай I высочайшим рескриптом повелел присоединить Российскую академию к Императорской академии наук под общим названием «Императорские соединенные академии».
За 58-летнюю историю Российской академии в ее состав было избрано 187 действительных членов. В «Имянном списке» членов Российской академии под № 159 значится: «Пушкин Александр Сергеевич, в звании камер-юнкер, титулярный советник».
Работая в Санкт-Петербургском филиале архива РАН, я разыскал ряд документов, относящихся к выборам новых академиков в 1832 году (фонд 8, опись 1, дело 37, лист 131). В них значилось, что «В 43-м заседании… декабря 3-го дня 1832 г.» председательствовал «Президент, г. Адмирал Государственного Совета, член и кавалер Александр Семенович Шишков», поэт, критик, переводчик, признававший в Пушкине «истинный талант… за особенную чистоту языка и всегдашнюю ясность», один из основателей и председатель литературного общества «Беседы любителей русского слова», «Нестор русских наук», как однажды заметила Зинаида Александровна Волконская.
Сам поэт, отмечая его как прекрасного знатока французского, в «Евгении Онегине» после строк:
…Все тихо, просто было в ней,
Она казалась верный снимок
Du comme il faut…
с некоторой долей иронии продолжал:
…(Шишков, прости:
Не знаю, как перевести.)
В тот день «в присутствии» были четырнадцать академиков (наибольшее число участвовавших на заседаниях в течение последнего полугодия): президент Академии А.С. Шишков; член Государственного совета Н.С. Мордвинов; непременный секретарь Академии, переводчик П.И. Соколов; поэт, граф Д.И. Хвостов; управляющий Главным архивом В.А. Поленов; писатель, князь П.А. Ширинский-Шихматов; переводчики И.И. Мартынов и А.С. Никольский; профессор физиологии П.А. Загорский; баснописец И.А. Крылов; профессор химии Я.Д. Захаров; поэт, филолог А.Х. Востоков, драматург М.Е. Лобанов и протоиерей Казанского собора П.Н. Масловский.
Вторым вопросом заседания было «…предложение следующего содержания: не благоугодно ли будет гг. членам Академии в положенное по Уставу число избрать в Действительные члены Академии нижеследующих особ:
1. Титулярного советника Александра Сергеевича Пушкина.
2. Отставного гвардии полковника Павла Александровича Катенина.
3. В звании Камергера и в должности Директора Московских Театров Михаила Николаевича Загоскина.
4. Протоиерея Алексея Ивановича Малова.
5. Действительного статского советника Дмитрия Ивановича Языкова».
Кандидаты на почетное звание должны были подать росписи своих работ, по которым можно было бы судить о достоинстве каждого соискателя. Пушкин ничего не подавал. За него это сделала академия. Росписи остальных претендентов содержали по несколько страниц их заслуг. Председательствовавший не стал характеризовать каждого из них, только отметил, что «известные в словесности дарования и сочинения их увольняют меня от подробного оных исчисления», и подписал эту начальную часть протокола: «Александр Шишков, Дек. 3-го дня 1832 г.»
Широкого обсуждения «сего предложения» не проводилось, и сразу же «приступлено было к баллотированию, по окончании которого оказалось, что г. Пушкину, г. Загоскину и г. Языкову вышло по 15 избирательных, г. Катенину и протоиерею Малову − по 13 избирательных баллов» (при подсчете голосов по Уставу президент имел право на два голоса).
В тот год академия насчитывала 48 действительных членов. Поэтому в соответствии с уставом было «…поручено Члену и Секретарю Академии известить о сем выборе гг. Действительных членов, в заседании сем не присутствовавших, просить, дабы благоволили прислать в Академию свои голоса в особой запечатанной записке».
В другом документе (фонд 8, опись 3, дело 8) обнаружил, что такие запросы были посланы «22-м отсутствовавшим членам». С 13 по 27 декабря получено 15 писем-ответов.
Их прислали президенты Императорской академии наук и художеств С.С. Уваров и А.Н. Оленин, бывший и будущий президенты Академии наук Н.Н. Новосильцев и Д.Н. Блудов, литераторы И.И. Дмитриев, Я.А. Дружинин, А.Ф. Воейков, А.А. Писарев, Л.И. Голенищев-Кутузов, И.И. Ястребцов, Д.С. Чижов, А.Н. Голицын, К.М. Бороздин, М.Т. Каченовский и митрополит Серафим.
Внутри присланных писем, кроме сопроводительного листа во внутренних конвертах и находились «особые запечатанные записки» с указанием фамилий избираемых академиков.
Так, министр внутренних дел «в особо запечатанной записке» ответил однозначно: «Александр Сергеевич Пушкин – избираю Д. Блудов».
Это ему, Дмитрию Блудову, 8 сентября 1826 года Николай I после своей коронации сказал: «Знаешь, я нынче долго говорил с умнейшим человеком в России». На вопрос Блудова с кем, император ответил: «С Пушкиным». Первая двухчасовая встреча Николая Павловича с поэтом проходила в кабинете Малого Николаевского дворца Московского Кремля − резиденции для членов императорской фамилии в Первопрестольной.
Пушкин по его просьбе в этот день возвратился из Михайловской ссылки, оставил чемоданы в гостинице «Европа» на Тверской (напротив современного здания Центрального телеграфа. − В.Ч.). Александр Сергеевич даже не успел стряхнуть дорожную пыль с платья и обуви – и прямиком в Кремль.
Кандидатура А.С. Пушкина была поддержана всеми академиками, за исключением одного. Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Серафим (в миру С.В. Глаголевский) отдал свой голос только за одного − протоиерея А.И. Малова: «…на избрание прочих не могу дать согласия своего единственно потому, что они мне неизвестны».
Здесь нужно сделать пояснение. Избранный в Академию еще в 1819 году, 75-летний старец попросту уклонился от голосования. Это он в 1828 году дал ход доносу о безбожной «Гавриилиаде». Бесспорно, нашумевшее «дело» в связи с выходом в свет поэмы и вызвавшее в религиозных кругах негативное к ней и ее автору отношение митрополит не забыл. И тем не менее из отвергнутой им четверки Пушкина-то он знать должен был. К этому времени за Александром Сергеевичем уже прочно утвердилась слава первого поэта России.
Проанализировав протоколы заседаний после избрания Пушкина в академики, могу сказать, что Серафим ни разу до кончины поэта не принимал в них участия. Может быть, не желал с ним встречаться, а может, по-человечески стыдился посмотреть ему в глаза…
Мало того, в печальном январе 1837 года он поначалу согласился, но в последний момент «воспротивился отданию полных погребальных убитому поэту почестей личным участием в отпевании и вообще архиерейским служением». Сомнительный предлог был им найден: «Пушкин − самоубийца».
Тогда чин погребения в Конюшенной церкви провел протоиерей Алексей Иванович Малов, за которого Серафим отдал свой голос. Служил Малов в Исаакиевской церкви, в здании Адмиралтейства, которой, живя на Мойке, Пушкин был прихожанином (Исаакиевский собор тогда только еще возводился. − В.Ч.).
В силу разных причин не пришли ответные письма от В.А. Жуковского, Н.И. Гнедича, А.П. Ермолова, князя А.А. Шаховского, Д.П. Татищева, И.М. Муравьева-Апостола, А.И. Михайловского-Данилевского. Для избрания требовалось 32 голоса. Пушкин собрал 30, Загоскин и Языков − по 29, Малов − 28, Катенин − 26. В этом случае по уставу Академии «недостающие к полному числу членов голоса президент берет себе и кладет их сам или раздает оные присутствующим, чтобы пополнить потребное на сей предмет число голосов». О том, как в этом случае поступил Шишков, в документах сведений нет. Могу предположить, что он сам отдал их в пользу всех соискателей. Таким образом, по протоколу были избраны все пять претендентов.
Накануне следующего заседания − 13 января – Шишков подписал диплом на звание члена Российской академии на имя А.С. Пушкина. Осталось невыясненным, почему в «Имянном списке…» очередность избранных новых членов Академии указана в последовательности: Языков, Катенин, Загоскин, Пушкин, Малов. В списках же соискателей и результатов голосования, предложенных президентом, как мы теперь знаем, поэт занимал первую строчку. Полагаю, что эту загадку разрешить будет не так-то просто.
Пушкин впервые принял участие в академическом собрании 28 января 1833 года, как всегда проходившем на Васильевском острове, по 1-й линии, по современной нумерации – в доме № 52. Там и был ему вручен диплом академика. В том году было еще шесть заседаний с его участием, в 1834 году − одно и одно – в годичном акте 1836 года.
Просматривая протоколы заседаний, могу сказать, что Пушкин не очень-то заботился их подписывать. Таких протоколов (без его подписи) – три. Свой автограф ставил, как правило, в конце листа − последним, один раз − предпоследним. Расписывался скромно своим уверенным, не отрывая пера от бумаги, почерком: «А. Пушкин». Но 11 марта 1833 года аккуратно вывел: «Александр Пушкин».
На заседаниях поэт однозначно отзывался о характере словопрений, зачастую очень шумных, за что полагалось «выводить из заседания членов, непристойно себя ведущих». Был он недоволен и качеством подаваемого завтрака. Имел намерения предложить, чтобы администрация Академии пригласила «хорошего повара и покупали хорошее вино французское». В то же время он понимал и одобрял весьма кропотливую работу по составлению словаря русского языка и отмечал, что его новое издание «час от часу становится необходимее».
В заседании 18 января 1836 года Пушкин не присутствовал, но от Языкова знал о принятых на нем решениях. Поэт описал это заседание в статьях, вышедших в издаваемом им журнале «Современник»: «Российская академия» и «Мнение М.Е. Лобанова о духе словесности как иностранной, так и отечественной». В них он признавал, что «Академия есть страж языка; и поэтому должно ей со всевозможною к общей пользе ревностию вооружаться против всего несвойственного, чуждого, невразумительного, темного, ненравственного в языке» и что «Российская академия, уже принесшая истинную пользу нашему прекрасному языку и совершившая столь много знаменитых подвигов, ободрила, оживила отечественную словесность, награждая достойных писателей деятельным своим покровительством, а недостойных − наказывая одним ей приличным оружием: невниманием».
П.А. Катенин вспоминал: «Генваря 7-го 1833 года мы оба приняты в члены… Российской Академии, куда и явились в первый раз вместе; сначала довольно усердно посещал он ее собрания по субботам, но вскоре исключительные толки о Словаре ему наскучали, и он показывался только в необыкновенные дни, когда приступали к выбору новых членов вместо убылых». Потом он решил подавать свой голос по почте.
В последний, десятый, раз Пушкин принял участие в заседании 30 декабря 1836 года. У входа встретился с Н.И. Гречем, который поклонился и поблагодарил его за «Капитанскую дочку»:
– Что за прелесть вы подарили нам!.. Ваша «Капитанская дочка» чудо как хороша! Только зачем это вы, батюшка, дворовую девку свели в этой повести с гувернером?.. Ведь книгу будут наши дочери читать!
− Давайте, давайте им читать! − с улыбкой отвечал Александр Сергеевич.
Менее чем через месяц − 27 января 1837 года – Пушкин отправится на Черную речку…
