Черный Август

«ЧЕРНЫЙ АВГУСТ».

ПОСЛЕДНИЙ МЕСЯЦ ЛЕТА СТАЛ ДЛЯ РОССИИ ВРЕМЕНЕМ КАТАСТРОФ

Август 2000 г. был одним из самых драматических периодов современной российской истории. Разные по природе, но немалые по размаху и последствиям катастрофы стали главными событиями в жизни страны. В результате взрыва 8 августа в подземном переходе на Пушкинской площади погибли 12 человек, несколько десятков пострадавших были госпитализированы. 12 августа в Баренцевом море затонула атомная подводная лодка «Курск», на борту которой находилось 118 человек. 27 августа — новое происшествие в столице. Пожар на Останкинской башне унес жизни нескольких человек (называют троих, по другим данным — четверых). Передающие мощности оказались парализованы, и, возможно, в течение нескольких месяцев значительная часть жителей Москвы и области не смогут принимать программы центральных телеканалов.

Все это стало шоком для общественности. Хотя, казалось, вторая чеченская война снизила чувствительность населения к сообщениям о человеческих жертвах, эти трагические инциденты были восприняты со всей серьезностью. Правда, паники и заметного роста страхов пока не наблюдается, но психологические последствия потрясений наверняка еще дадут о себе знать. Другим результатом происшедшего — не сопоставимым с гибелью людей, но все же достаточно важным — может оказаться изменение политической ситуации в стране: ведущие элитные группы не преминули использовать трагические события в своей вечной борьбе.

Обстоятельства

Теракт на Пушкинской площади напомнил москвичам о прошлогодних взрывах жилых домов в столице. Да и меры, принятые властями после этой трагедии, были не новы. Репрессии обрушились не на организаторов взрывов (в поимку которых население, судя по данным социологов, верит слабо), а на тех, кто более других раздражал власти. Как водится, это иногородние жители (прежде всего кавказцы), а также торговцы. Под тем предлогом, что скопление киосков и палаток на Пушкинской площади увеличило число пострадавших, московские власти заявили о возможности новых ограничений на торговлю в метрополитене и подземных переходах. Коммерсанты хорошо знают, что основными следствиями подобных мер бывают обычно административный произвол и увеличение размеров взяток. Что же касается операции по поиску организаторов взрыва, то действия правоохранительных органов выглядели малопрофессионально и подчас скандально. Верхом абсурда стало принятое в результате некой технической ошибки решение объявить в розыск людей, составлявших фотороботы возможных террористов.

Трагедия «Курска» вызвала новые вопросы. Реакция властей, долго скрывавших информацию (даже факт взрыва на подлодке был признан не сразу) и в течение нескольких дней создававших иллюзию возможности спасения экипажа, дала повод для различных толкований. Широкое распространение получила версия о том, что авария «Курска» могла произойти в момент испытания новых моделей торпед: косвенным подтверждением этого является официально никак не объясненное присутствие на подводной лодке гражданских специалистов. Однако в любом случае странное поведение властей и пассивность президента Путина, который с большим опозданием прервал сочинский отпуск и прилетел на место трагедии, выглядели для них крайне невыигрышно.

Реакция на пожар в Останкине была несколько иной. О гибели нескольких человек стало известно с опозданием (к тому же ее обстоятельства выглядят немного странно: вопреки всем правилам техники безопасности, жертвы во время пожара пользовались лифтом). Как и в октябре 1993 г., эпицентр событий был окружен толпой зевак. Один из ведущих журналистов канала ТВЦ Владислав Флярковский заявил, что работники телевидения испытывают смешанные чувства азарта и испуга. Правда, утверждения о полном информационном параличе в Москве не вполне соответствуют реальности. Федеральные телеканалы принимаются в регионах в полном объеме, а в «спальных» районах столицы ретранслируются выпуски новостей, работает большая часть радиостанций, функционируют Интернет и основные системы связи (за исключением пейджеров). Власти разрабатывают различные проекты для экстренного восстановления вещания — вплоть до запуска дирижабля. Но психологический шок остается. Особенно сильно случившееся ударило по пожилым и больным людям, для которых телевизор — подчас единственное окно в мир.

  Конспирология

После того как потрясения от августовских событий останутся позади, наверняка получат распространение разного рода версии о заговорах. Подобно тому, как прошлогодние взрывы в Москве оставили много вопросов (версия о чеченском следе не нашла подтверждений, а версия о возможной причастности российских спецслужб — убедительных опровержений), последние трагедии дали повод для различных интерпретаций. Две самых популярных — «чеченцы» и «спецслужбы».

Версия о чеченском следе возникла сразу же после взрыва на Пушкинской и получила довольно широкое распространение. Но убедительных доказательств этого предъявлено не было. Что касается аварий на «Курске» и в Останкине, то масла в огонь подлила чеченская сторона. 19 августа «Высший военный Маджлисуль Шура моджахедов Ичкерии» сообщил, что уничтожение российской атомной субмарины произошло в результате взрыва, организованного смертником- мусульманином. 28 августа «Военный Маджлис моджахедов» уведомил, что спецоперация в Останкине была ответом на уничтожение федералами телерадиопередающего центра Ичкерии. По сообщению ориентированного на сепаратистов агентства «Кавказ-Центр», за крупное вознаграждение диверсию осуществил один из технических работников телевидения. Но эти признания не встретили особого доверия ни у населения, ни у правоохранительных органов.

Вторая гипотеза — причастность к происшедшему спецслужб. Хотя в свое время Владимир Путин назвал «аморальными» попытки поставить вопрос об их возможной роли в прошлогодних взрывах в Печатниках и на Каширском шоссе, такие предположения обсуждаются до сих пор. Сторонники версии о «следе ФСБ» полагают, что дестабилизация обстановки в стране консолидирует население вокруг власти и дает возможность Кремлю направить общественный гнев в нужном для себя русле. Отключение в столице телевизионного вещания показало, сколь уязвимы для внешнего воздействия электронные масс-медиа, взявшие на себя в последние месяцы роль главной оппозиционной силы. Незадолго до этого в Москве при неясных обстоятельствах произошла авария в сотовой сети МТС: более 500 тысяч владельцев мобильных телефонов на несколько часов остались без связи. Тогда эксперты высказывали мнение, что одного поворота рубильника или перерезанного провода будет достаточно для того, чтобы отключить российский Интернет. После пожара в Останкине говорилось о том, что всплеск интереса оказавшихся без телевизора москвичей к Интернету рискует парализовать и обычную телефонную сеть, которая уже давно работает на пределе своих возможностей. Очевидно, что в случае одномоментного отключения телевидения, телефонной связи и Интернета российские граждане (или по крайней мере жители столицы) окажутся совсем в другой стране, а их зависимость от действий власть имущих заметно возрастет.

Но пока что версия об участии спецслужб выглядит не слишком убедительно. Принятие подобных решений сопряжено с колоссальным риском (и политическим, и юридическим) и ставит руководителей спецслужб в огромную зависимость от исполнителей приказов. Да и серьезных попыток мобилизовать общественность перед угрозой «внешнего врага» предпринято не было: власть скорее выглядела растерянной и подавленной, а версий о «чеченском следе» (в отличие от 1999 г.) госчиновники не пропагандировали. Разумеется, власть (как, впрочем, и ее оппоненты) не преминула воспользоваться ситуацией в политических целях: после взрыва в Москве усилила давление на Юрия Лужкова, в разгар спасательной операции на «Курске» ограничила негосударственным телекомпаниям доступ к информации.

Более рационально звучит другое утверждение: аварии на «Курске» и в Останкине могут положить начало череде техногенных катастроф, связанных с изношенностью морально устаревшего оборудования. В течение последнего десятилетия экономика, армия, масс-медиа занимались в основном «проеданием» советского наследства (и без того не очень-то надежного), практически не вкладывая средств в обновление основных фондов. Если уроки из происшедшего не будут извлечены, в будущем возрастет риск новых аварий — в промышленности, энергетике, сетях водоснабжения, на транспорте.

  Политика

В то время как основной реакцией населения на череду катастроф стал шок, значительная часть элиты поступила более аморально и более рационально, попытавшись использовать эти трагедии для стимулирования политического кризиса. Освещение ведущими негосударственными телеканалами спасательных работ на «Курске» оставило двойственное впечатление. С одной стороны, журналисты действительно выполняли свой долг, говоря о беспомощности и неэффективности власти. В то же время прослеживается и политический подтекст: массированная атака на Кремль, предпринятая ОРТ, НТВ, ТВЦ, ТВ-6 и рядом печатных изданий, выглядела как попытка мести Путину за его июльские победы. Время для этого было выбрано вполне грамотно. Объективно серия катаклизмов поставила под сомнение дальнейшую судьбу проекта «Путин». Как показали августовские события, надежды избирателей на то, что со сменой президента в России начнется новая политическая эпоха, не оправдываются: в Москве по-прежнему происходят теракты, власть беспомощна перед техногенными катастрофами, успехи в Чечне иллюзорны, пропасть в отношениях власти и рядовых граждан ничуть не уменьшилась.

Следует, однако, признать, что предпринятая после аварии «Курска» попытка пропагандистской атаки завершилась неудачей: социологи фиксируют, что значительная часть населения не возлагает на Путина ответственность за провалы власти, его рейтинг остается на довольно высоком уровне. Хотя союз народа и президента «по любви» постепенно трансформируется в союз «по инерции», даже оппоненты Кремля не ожидают в ближайшее время серьезного падения популярности главы государства.

Правда, говорить о серьезном успехе Путина тоже не приходится.

Во-первых, крайне негативно воспринято на Западе двусмысленное поведение властей во время спасательной операции в Баренцевом море: многие комментаторы расценили задержку с просьбой о зарубежной помощи и попытки эксплуатировать версию о столкновении «Курска» с иностранной подлодкой как рецидив времен «холодной войны».

Во-вторых, последние события ставят перед Путиным вопрос о пе­рестановках в своей команде. Созна­вая это, представленные во власт­ной коалиции элитные группы начали новый раунд борьбы между собой. В Кремле на роль виновных претенду­ют сейчас два «клана» — «семья» (провалившая пропагандистское обеспечение действий власти) и «петербуржцы» (которые, контролируя значительную часть «силового» блока, продемонстрировали беспомощность во время катастрофы на «Курске»), как ни парадоксально, в выигрыше могут оказаться «молодые реформаторы». В Москве уже несколько недель поговаривают о грядущей отставке Михаила Касьянова, ничем себя не проявившего на посту премьера. Его наиболее вероятным преемником считали секретаря Совета безопасности Сергея Иванова. Однако во время спасательных работ на «Курске» курирующий «силовиков» Иванов не был замечен в активных действиях, поэтому его продвижение на должность премьера наверняка вызовет активную критику в адрес президента. Это повышает вероятность назначения председателем правительства Алексея Кудрина, представляющего «молодых реформаторов». Правда, созданный для нейтрализации «семьи» союз «либералов» и «силовиков» вряд ли окажется долговечным. Наверняка они разойдутся в вопросе о том, каковы должны быть военные расходы. Катастрофа на «Курске» ставит власть перед выбором: либо, возвращая военным «моральный долг», резко увеличить оборонный бюджет, либо, наоборот, приступить наконец к реформе вооруженных сил и радикальному сокращению войск. Путин, как водится, стоит пока над схваткой.

В-третьих, после пожара в Останкине в выигрыше оказался главный, по мнению Кремля, враг нынешней власти — Владимир Гусинский: холдинг «Медиа-Мост» взял на себя основную нагрузку по восстановлению телевещания в Москве, предложив свой эфир общефедеральным телеканалам. Как писала сетевая газета «Утро.ру», «Гусинский и его команда получают уникальную возможность, по сути единственный в своем роде шанс продемонстрировать всей стране и лично президенту, что пресловутые миллионы долларов, которые группа «Мост» задолжала государству, пошли на благое дело: создание мощной информационной инфраструктуры, способной в критический момент выручить это государство. Трудно себе представить Владимира Путина, воспользовавшегося возможностями Владимира Гусинского для обращения к москвичам, или правительственных чиновников первой когорты, доводящих свою информацию опять-таки через НТВ. Еще сложнее представить Путина, не осознающего неуместность дальнейших обвинений НТВ в антигосударственной пропаганде после всего этим каналом сделанного».

МИХАИЛ ВИНОГРАДОВ
Москва